Двое на качелях

Гитель: Я боюсь того, что будет потом, Джерри.

Джерри: А что будет потом?

Гитель: Я встану с постели — и эти проклятые галстуки вернутся в твою комнату. Мне страшно… опять остаться одной. Вот.

Джерри (молча стоит с официальной бумагой в руках, потом вдруг решительно сует ее в портфель, садится к столу и, отодвинув книги, принимается писать): Ешь, пока не остыло.

Гитель:???

Джерри: Обязательство. Я обязуюсь занимать тебя разговорами за едой. (складывает исписанный листок и берет картонную коробку) И еще другие пункты, менее возвышенные. (вынимает из коробки китайскую домашнюю кофту из парчи)

Гитель (роняет вилку): Ох! Как красиво! Что это?

Джерри: Пусть эта штука напоминает тебе обо мне до шести часов вечера.

Гитель: Парчовая кофта! С ума сойти! Я теперь всю жизнь буду лежать в постели! (протягивает руки к кофте)

Джерри (поднимает вложенный листок): Это письмо моему домохозяину. (кладет его в карман кофты) Ты бросишь его в почтовый ящик. Собственноручно.

Гитель: Чего?!

Джерри: На углу. Как только встанешь и сумеешь туда дойти.

Гитель: Что ты ему написал? (глаза ее расширяются) Чтобы он искал другого квартиранта? Да?

Джерри: Сама увидишь.

Гитель: Ты оставишь тут галстуки навсегда?

Джерри: Сама увидишь. (отойдя подальше, держит кофту на весу обеими руками; из кармана торчит сложенное письмо)

Гитель (с упреком): Джерри!

Джерри: Подойди и возьми.

Гитель (с упреком): Джерри, значит, чтобы ты остался со мной, я должна быть здоровой?

Джерри: Возможно. Попробуй — увидишь.

Гитель качает головой.

Разве ты так уверена, что я хочу держать эти чертовы галстуки здесь? Иди сюда.

Гитель молча смотрит на него, глаза ее наливаются слезами.

Ну иди же. Иди и возьми сама.

Гитель оставляет поднос, спускает с тахты ноги и сидит неподвижно.

Иди же, детеныш.

Гитель (встает, чуть пошатывается и неуверенно идет к нему, боясь за свой желудок, за свои ноги, идет, как человек, не встававший с постели целый месяц; но все же добирается до Джерри, берет письмо и читает): Ты и вправду отказываешься от квартиры!

Джерри: Сэкономлю на квартирной плате.

Гитель (пауза): Ты меня просто убиваешь, Джерри! (отворачивается, стараясь не заплакать) Я никогда не была стервой и шантажисткой… (пауза) и не буду! Хватит! (и с внезапной решимостью рвет письмо на клочки)

Джерри (ровно): Расточительное отношение к бумаге, Теперь я должен писать другое.

Гитель: Не надо, если ты сам этого не хочешь!

Джерри: Я хочу. (надевает на нее кофту и, прижав к себе, целует, потом пристально смотрит ей в глаза)

Гитель отвечает ему таким же испытующим взглядом.

(обнимая ее одной рукой, Джерри глядит на часы и берет портфель) Ну, ложись в постель. Все должно быть в меру. Помни, что ты принадлежишь мне. Хорошо прожевывай мясо, не забудь принять лекарство, не вылезай на лестницу одна, застегни кофту, чтобы не простудиться. Прощай. (идет к двери, но его останавливает тихий голос Гитель)

Гитель: Джерри, я действительно принадлежу тебе. Ты ведь знаешь, что теперь это так?

Джерри: Да, знаю, детеныш.

Гитель: Я люблю тебя.

Джерри стоит молча, пока Гитель не приходит ему на выручку.

Это уже второй раз, я израсходовала весь недельный лимит!

Джерри (весело): Быть может, до экзамена мне нужно будет услышать это еще раз. Для укрепления мускулатуры.

Гитель: Ты непременно выдержишь.

Джерри: Я, черт возьми, высосу все ответы их моего гениального пальца! (посылает воздушный поцелуй и уходит)

Гитель стоит одна посреди комнаты, в китайской кофте радужных цветов, и, улыбаясь сквозь слезы, качает головой. Проводит пальцами по висящему на стуле пиджаку, садится и прижимается к нему лицом. На душе у нее тревожно.

Картина вторая

Комната Джерри

Наступил май, уже почти лето. Жаркие, душные сумерки. Прошло уже восемь месяцев с тех пор, как началась эта история. Снова в обеих комнатах настежь открыты окна — комната Джерри на верхнем этаже — и слышен гул уличного движения. В комнате Гитель почти ничего не изменилось, только на столе уже нет книг и бумаг Джерри, с ночного столика исчезли лекарства, кровать застелена. В комнате Джерри — полный разгром. Укладка в разгаре, ни одна вещь не стоит на своем месте, повсюду ящики и картонки. Джерри в кухне, скинув пиджак, завертывает посуду в газеты. Гитель в комнате — босая, опять такая же, как прежде, но с налетом грусти на глазах — укладывает в картонку белье. Некоторое время оба молча занимаются своими делами, потом Джерри окликает Гитель; голос у него унылый, как, впрочем, и у нее.

Джерри: Как быть с этими кастрюльками, детеныш? Запаковать их отдельно?

Гитель: Отдельно от чего?

Джерри: От тарелок.

Гитель: Должно быть. То есть, конечно, да.

Снова молча продолжают укладываться. Оба устали от этой нудной возни, оба подавлены, но ни один не признается в этом их окружает атмосфера недоговоренности. Гитель становится на стул, чтобы снять занавеску, закрывающую угол, где висит одежда. Нечаянно задевает палку, на которой еще висят какие-то вещи. Палка срывается с подпорки и падает.

(подхватывает ее на лету) Джерри, сюда, скорей!

Джерри (бросает то, что у него в руках и бежит в комнату): Что с тобой?

Гитель: Опять эта проклятая палка. Ничего особенного.

Джерри (с облегчением): О, а я думал, что ты… (внезапно умолкает и, взяв из ее рук палку с одеждой, кладет на кушетку) Так мне и не удалось приделать ее как следует. Впрочем, у меня было внутреннее убеждение, что никакая сила не заставит ее держаться на месте, хотя и нужно-то было всего два гвоздя и… (замечает ее грустный пристальный взгляд) Ты что?

Гитель: Ничего.

Смотрят друг на друга, явно чего-то недоговаривая. Потом Джерри берет ее за талию и снимает со стула.

Джерри: Стой лучше на полу, белка.

Гитель (раздраженно): Это почему?

Джерри: Потому что я взбирался на пик Лонга четыре раза. Я привык к высоте. (становится на стул и отцепляет занавеску от двери)

Гитель: Думаешь, я разобьюсь? Не будет такого счастья.

Джерри (снова глядит на нее пристально): Что значит эта жизнерадостная фраза?

Гитель: Я хотела сказать — несчастья.

Джерри: А! Я думал, ты хотела сказать — счастливого несчастья.

Гитель: Пик Лонга — это что?

Джерри: Гора в Колорадо. Четырнадцать тысяч футов; вверх — на четвереньках, вниз — на чем придется.

Гитель (после паузы): Подумаешь, я подымалась на крышу Импаир Отель Билдинг девятнадцать раз.

Джерри (улыбается, качая головой, и протягивает ей занавеску): Держи.

Но Гитель задумчиво направляется в кухню.

(поглядев ей вслед, швыряет занавеску на кушетку, где лежит теперь голый матрац, и оглядывает занавеску на окне) Эту тоже снять?

Гитель (из кухни): Какую?

Джерри: Ту, что на окне?

Гитель: Ты-то хочешь ее снять?

Джерри (недоуменно): Отчего же не снять.

Гитель: Ну и снимай!

Джерри (нахмурясь): Откуда у тебя эта горечь?

Гитель: Не знаю. Нашла на полке.

Джерри: Что?..

Гитель: Миндаль. Он оказался горьким. (появляется с горстью миндаля) Хочешь попробовать?

Джерри: Я спрашиваю, чем ты огорчена? (переносит стул к окну и снимает холщовую занавеску)

Гитель: Я?.. А ты чем?

Джерри: Я первый спросил.

Гитель: А я и отвечаю — я огорчена тем, что не могу понять, чем огорчен ты.