Самсон в оковах

Амморей. На коней! Где ты, Далила? Колесница ждет. Скорей! Воины, на коней – вперед, кто знает дорогу!

Занавес

Действие 5

Храм Дагона, отца богов. Дневной свет в капище не проникает, и под низкими сводами, среди толстых, покрытых священными изображениями массивных колонн – нежный дымный полусвет, создаваемый многочисленными светильниками.

Огромная грубая статуя сидящего Дагона: его человеческое лицо благосклонно и немного напоминает лик греческого Зевса; перед статуей жертвенник Дагона. По сторонам и в углублениях статуи других богов: злого, с звериной мордой Ваала, повелителя преисподней, его страшных семи бесов и богини Иштар. В светильниках, колоннах и предметах жреческого служения повторяется мистическое число семь. Много золота и тяжелой восточной роскоши.

Храм почти полон собравшимися на торжество жертвоприношения. Первые, ближайшие к жертвеннику, места заняты филистимской знатью и военачальниками; одежды их богаты и пышны, блестят золотом и драгоценными камнями. В глубине граждане и простонародье в ярких и цветистых тканях, резкость цветов смягчается сумраком, царящим в притворах храма. На возвышениях пола в нескольких местах группы вооруженных воинов, меченосцев и лучников, они в полной готовности, и задача их – предупредить возможность нападения Самсона на толпу. Начальствует ими веселый и светлый Амморей. Вся толпа, за исключением сурово молчащих и неподвижных воинов, находится в легком и смутном движении, полна тихими шепотами и шорохами шелковых одежд, мелодичным позвякиванием оружия и золотых колец.

Возвышенное место для царя Рефаима и его приближенных еще пусто. От высоких курильниц к сводам тянутся голубые ленты душистого дыма и сизым туманом расплываются наверху.

На первом возвышенном плане, возле жертвенника Дагона, у колонн, беседуют несколько знатных разряженных филистимлян, людей среднего возраста и молодых. С ними третий жрец Дагона и служитель храма, не из важных.

Первый филистимлянин. Страшная буря! Никто у нас в Аскалоне не запомнит такой. Ты знаешь, какие пальмы были в саду богача Ахузафа?

Второй филистимлянин. Но неужто?..

Первый филистимлянин. Не осталось ни одной! Говорят, что Ахузаф лишился рассудка.

Третий филистимлянин. Я видел сегодня гонца из Газы. Разве вы не знали? Город разрушен!

Жрец (улыбаясь). Это неправда.

Третий филистимлянин. Но я сам говорил с ним…

Жрец. Это неправда. Два-три дома, не больше. Храм в Газе цел и не потерял ни одного камня.

Первый филистимлянин. А народ знает?

Жрец. Зачем ему знать? Узнает завтра, не надо портить ему праздника.

Третий филистимлянин. А ты думаешь, что сегодня праздник?

Жрец, значительно улыбаясь, пожимает плечами.

Кажется, народ думает иначе. Чернь веселится и пляшет, но люди почтенные…

Первый филистимлянин. И я что-то слыхал о Газе, но не обратил внимания. Так вот что! Город разрушен! Кажется, народ кое-что знает.

Третий филистимлянин (жрецу). А не думаешь ли ты, что вчерашняя буря?.. Но ты знаешь, о чем я хочу сказать.

Все с любопытством и тревогой смотрят на жреца. Тот улыбается и пожимает плечами с той же многозначительностью. Подходит новый филистимлянин, приветствует.

Новый филистимлянин. Вы слыхали, что случилось сегодня на базаре? Неужели не слыхали? Странно, об этом говорит весь Аскалон, а завтра закричит вся Иудея! Кучка пьяных воинов с криком и ругательством (шепотом), кляня Самсона (громко), напала на торговцев-иудеев и многих убила, а остальных выгнала за ворота города. Сегодня утром…

Молчание. Кто-то улыбается. Жрец также.

Жрец. Это неправда. Тебе солгали.

Новый филистимлянин. Но я живу у самых ворот и своими глазами видел, как с воплями бежали иудейские женщины и дети за ними…

Жрец (резко). Это неправда! Ты что хочешь сказать?

Служитель храма (нерешительно). Сегодня в храме нет ни одного иудея из тех, которые раньше…

Жрец (резко). Они еще придут. (Усмехаясь.) Один, во всяком случае, будет!

Теперь усмехаются все.

Второй филистимлянин. А кто видел сегодня Галиала?

Молчание. Улыбки исчезают, лица становятся серьезны.

Новый филистимлянин (тихо). Говорят, что воины проклинали и благородного Галиала.

Жрец. И это неправда! (Улыбаясь.) Кто смеет угрожать великому Галиалу, любимцу мудрого царя Рефаима, советнику юного Ахимелека?

Новый филистимлянин (решительно). Я пойду домой. Так будет лучше. Жаль, что я не увижу торжества, но… у меня дела.

Третий филистимлянин. У меня также. Идем вместе.

Первый филистимлянин (тихо). Галиал.

Все испуганно смолкают, жрец становится очень серьезен. Со стороны задних врат, где ход для жрецов и близких храму лиц, показывается верховный жрец и Галиал, весь огненно-красный, блестящий. За ними следуют два престарелых и надменных вельможи, главный военачальник, по имени Беф-Епаним, суровый и мрачный воин, и Фара, печальный и строгий. Жрец бледен и зол, Галиал хмур, раздражен и умышленно надменен. Говорившие низко кланяются жрецу и Галиалу, последнему более низко, и незаметно уходят все, кроме жреца.

Верховный жрец (упрямо и зло). Я нахожу, что этого недостаточно! Для жертвы очищения необходимо, кроме двух козлят и голубей…

Второй жрец (пожимая плечами). Что такое голуби?

Третий жрец также пожимает плечами и улыбается.

Верховный жрец. Я нахожу, что если Самсон искренне хочет отречься от своих идолов и…

Второй жрец. Искренность Самсона!

Галиал. Но, отец мой, я не спорю с вами. Мы уже час говорим о пустяках…

Жрецы (хором). Пустяках?

Галиал. Да, да, но я действую от имени царя Рефаима и правителя Ахимелека. Надо думать о молитвах и молиться, а не…

Верховный жрец (бледнея). Не хочешь ли ты поучить меня? Ты слыхал ли когда-нибудь, почтенный Беф-Епаним, чтобы меня учили, как служить храму и великому Дагону?

Второй жрец. Кощунство!

Беф-Епаним. Нет, я этого никогда не слыхал и больше никогда не услышу. Сегодня я сам буду говорить с царем Рефаимом…

Галиал (перебивая). Я сам буду говорить с царем Рефаимом. Ты, Беф-Епаним, еще должен ответить за то, что произошло сегодня на базаре!

Беф-Епаним. Я не отвечаю за пьяных.

Галиал. А кто их напоил? Они ссылались на твой приказ.

Беф-Епаним. С каких пор ты стал другом иудейских собак, Галиал?

Жрецы смеются.

Галиал. Я не друг иудеев, – это ложь! Но я их ненавижу, а вы только злы и лишились разума от злобы! Чего вы добиваетесь? Кого хотите погубить: меня или себя? Что, если Самсон узнает о побоище и разъярится…

Верховный жрец. Тогда мы узнаем искренность Самсона, Беф-Епаним. И твою!

Галиал. Вы ломаете там, где надо гнуть, и радуетесь, сломавши! Вы лишились разума. И воины не только убивали иудеев: они грозили мне и поранили моего евнуха. Это восстание! Правитель Ахимелек сегодня узнает обо всем, и тогда вы увидите, в ком крепче держится жизнь!

Беф-Епаним. Не грози! Я не боюсь ни тебя, ни Ахимелека. Со мною мои воины.

Галиал. Со мною также. Я прикажу Амморею…

Верховный жрец. А с кем народ? Он знает, кто нынешней ночью разрушил Газу.