Живой (СИ)

- Так получается, я нахожусь на стадии вины?

- Я не был бы так сильно в этом уверен. Бывают такие случаи, когда чувство вины с человеком остается даже после того, как он пережил все стадии скорби. - Мне было не чего противопоставить его словам. Скорее всего, Игнату Витальевичу было виднее в этом вопросе. Он знал намного больше, чем я.

- Я думаю, что на сегодня достаточно. Ты получил большой объем информации, который тебе предстоит обдумать и осмыслить. - Поднявшись со своего места, доктор присел за свой стол, раскрывая толстый блокнот. Я больше не видел смылся задерживаться здесь, поэтому поднялся со своего места и направился на выход.

-Виталий, - Догнал меня голос Игната Витальевича, когда я уже подошел к двери. - "То, что другой человек нам симпатичен или не симпатичен, не исчерпывает его сущности..." , подумай об этом.

***

Тем же вечером я долго всматривался в потухший экран своего мобильного телефона. Внутри меня играли противоречивые чувства. Признав в двенадцать лет свою любовь к анализированию, я больше никогда не упускал возможности поиграть в теорию вероятности в своей голове. Существовала лишь два варианта развития событий.

Первый - я откладываю бредовую идею набрать номер Насти, и продолжаю жить дальше, напрочь забыв этого человека. Это был бы самый простой вариант. Но простой не всегда означает самый правильный. Я не дал ей право голоса в наших отношениях. Я ушёл, основываясь лишь на своём мнении. Моя совесть, вкупе со словами Игната Витальевича не оставляли меня в покое.

Следовательно, вырисовывался второй исход событий, в котором, я, преодолев свои барьеры, набираю её номер. Здесь теория разбивается на два лагеря. Анастасия либо возьмет трубку и нам удастся поговорить, либо она не возьмёт трубку, и на это мои попытки прекратятся.

Плюнув своим страхам в лицо, я разблокировал телефон, останавливаясь взглядом на знакомых цифрах. Либо сейчас, либо никогда. Нажав зеленую клавишу трубки, я принялся вслушиваться в гудки. Один...второй...третий... когда я отчаялся услышать какой-либо ответ, на другом конце провода раздался тихий голос Насти:

- Я перезвоню тебе ровно через пять минут, и только попробуй мне не ответить. - У неё был до жути строгий голос. Наверное, будь у меня дети, я разговаривал бы с ними точно так же. Голосом строго родителя, когда только в том, как звучит твой тон, можно прочитать приближающееся возмездие. У меня не было даже возможности что-либо ответить, потому что после своей речи, Анастасия положила трубку, оставляя меня наедине с короткими гудками. Я не успел далеко погрузиться в свои мысли, потому что через пять минут мобильник в моих руках завибрировал.

- Алло.

- Прости, я была на совещании. Чем обязана такой чести?

- Я хочу встретиться с тобой. Нам нужно поговорить. - Настя молчала, что невольно пугало меня. Я не привык, что такая болтушка, как Анастасия, способна растеряться от моего предложения.

- Хорошо. Где и когда?

- Через час в кафе где вы праздновали день рождения Кристины. - Я слышал как на заднем фоне стучала клавиатура.

- Через два, конец месяца, нужно отправить несколько отчетов. - Прикинув в голове сколько времени мне потребуется на то, чтобы добраться до кафе, я согласился с Настей и отключился.

Теперь, я был полностью опустошён. В моей голове разом пронеслось множество вопросов. Зачем я это сделал? О чём я буду с ней говорить? Как пройдёт эта встреча? Мне никогда не приходилось столько думать об одной девушке. Раньше было проще. Если у нас не складывалось - есть множество других вариантов. Любовь? Я вас умоляю, никакого чувства любви не существует. Есть симпатия, уважение, страсть, но никакой любви. При таких позициях я всегда разбегался с девушками тихо, но Настя была другой. Мне было легко с ней, до того момента, как я узнал в чём был смысл этой лёгкости. Но я солгал бы, если, стуча себе в грудь, стал бы утверждать, что не думал о том, как развивались бы наши отношения без моего знания о Кристине. Вот ещё одна причина по которой я хотел этой встречи. В моей жизни всё слишком образно, пора вносить ясность. И начнём с Анастасии.

9.

Если ночами, когда я просыпался от комаров, и мне казалось, что время тянется безумно медленно, то прямо сейчас, я мечтал остановить ход минутной стрелки. Настя должна была появиться с минуту на минуту, а мои ладони под столом вспотели, как у подростка на первом свидании. Официантка уже дважды подходила к моему столику, кокетливо посылая взгляды и мимолётно прикасаясь к моему плечу. Я нравился ей, но вряд ли она бы принимала такие действия, будь напротив меня голубоглазая девушка с ярко-рыжими волосами. Она никогда не появлялась незаметно. Её присутствие озаряло пространство вокруг, окрашивая мир в другую цветовую гамму. В обтягивающей черной юбке до колена и светло-голубой блузе, она смотрелась как строгая учительница. Её кудряшки были забраны в высокий конский хвост. Уверенной походкой, Настя подошла к моему столику, ни разу не оторвав от меня своего взгляда. Я даже не заметил, как поднялся на ноги в ожидании того, когда её фигура поравняется с моим столиком.

- Привет. - Остановившись напротив меня, Настя мило улыбнулась, слегка прикусывая свою полную нижнюю губу.

- Я ждал тебя. - Зачем я говорил ей очевидные вещи? Ответ на этот вопрос не находился.

- Прости, я немного опоздала. Такси задержалось. - Она лгала. Я знал это, потому что впервые за всю нашу беседу она перевела свой взгляд на диван. Настя была не из тех людей, которые могли открыто лгать тебе в глаза. Даже если она просто лукавила, то сразу же отводила взгляд.

- Ничего страшного. - Положив свою черную сумку на противоположный диван, Настя уселась напротив меня, сложив руки в замок на столе. Всё это больше походило на деловую встречу, и от этой мысли мне становилось дурно.

- Я была удивлена, когда ты позвонил мне. Не думала, что нам удастся ещё раз поговорить. - В третий раз к моему столику подошла официантка. Её большие карие глаза остановились на моей спутнице, и улыбка, с которой она подошла к нашему столику медленно спала. Поставив передо мной чашку с горячим шоколадом, она обратилась к Насте.

- Закажите что-нибудь? - Выставляя перед собой карандаш и маленький блокнотик, словно меч и щит, девушка попыталась улыбнуться, но искренности в данной улыбке не наблюдалось.

- Латте, пожалуйста. - Настя слегка нагнула голову, разглядывая нашу официантку. Стоило девушке удалиться, как взгляд девушки тут же переместился на меня.

- Ты не можешь не очаровывать. - Покачав головой, Настя улыбнулась, взяв несколько зубочисток и начав складывать их в замысловатые фигурки на столе.

- Почему ты не сказала мне о Кристине? - Её пальцы замерли над столом, а взгляд задумчиво блуждал по разбросанным зубочисткам.

- Ты меня ради этого позвал?

- Я хочу разобраться, Насть. Наше знакомство было только из-за неё?

- Частично. Когда я писала статью о тебе и Денисе, то не знала кто ты такой...

***

Настя сидела напротив сестры, стараясь не столь сильно сжимать её хрупкую ладонь. Кристина была такой бледной и хрупкой, словно фарфоровая куколка. В тайне Настя всегда завидовала такой утонченности младшей сестры. Кристина не приходила в себя довольно продолжительный промежуток времени, и вся семья переживала, карауля около её палаты день и ночь. На их мать было страшно смотреть. Глубокие мешки под глазами не исчезали с её бледного лица. В помятой футболке и спортивных штанах, она приехала в отделение больницы из другого города, сразу же, как узнала об аварии.

- Мама, тебе нужно отдохнуть. -С мольбой в голосе прошептала Настя.

- Не могу. Пока она не придёт в себя... не могу.

Кристина всегда была всеобщей любимицей. Младшая дочка, хрупкая светловолосая девочка с большими кари-зелеными глазами. Она умела влюблять в себя людей, и эта та черта, о которой так сильно мечтала Настя. Может быть, именно поэтому, она предпочитала не нянчиться с младшей сестрой, а общаться исключительно в семейном кругу. Анастасия всегда чувствовала себя обделенной родительской любовью. С появлением Кристины внимание родителей делилось надвое. А Настя не любила делиться. Никогда. И даже сейчас, когда они выбрались из родительского гнезда, казалось бы, детские обиды должны были остаться в прошлом. Но нет, Настя продолжала хранить эту обиду глубоко в душе.