Террористы

Номер Седьмой. Почему вы улыбаетесь?

Министр. Свет падает мне на веки... И у меня перед глазами что-то вроде мультфильма... А еще потому, что, когда в нашей стране сотнями исчезали люди, газеты откликались на это туманными фразами вроде: «Факты заставляют предполагать, что политическая борьба обостряется».

Номер Седьмой. Где их тела?

Министр. Над ними трудятся в похоронном бюро... Насколько мне известно, выстрел в затылок уродует лицо... Простите, вы, конечно, сами это знаете... Завтра их останки отправят на самолете... каждого на его родину.

Номер Седьмой. Почему вы сидите с закрытыми глазами?

Министр (не открывая глаз). Я же говорил вам — я смотрю что-то вроде мультика.

Небольшая пауза.

Номер Седьмой. Я их знал.

Министр. Этих журналистов?

Номер Седьмой. Да.

Министр. Говорят, она была интересной женщиной.

Номер Седьмой. Она обожала жизнь. (Невесело смеется.) Он все же дал ей интервью и все ей сказал.

Министр. Кто?

Номер Седьмой. Эта сволочь, ваш президент.

Министр (открывает глаза). Не забывайте, я сотрудничаю с вами. (Пьет из стакана, закрывает глаза.)

Номер Седьмой. Выстрелом в затылок сказано все.

Министр. Это только так кажется.

Номер Седьмой. Что вы имеете в виду?

Министр. Что даже такая однозначная реплика имеет свой подтекст.

Номер Седьмой. Какой?

Министр. В любом признании есть что-то недосказанное.

Номер Седьмой. Вы что-то усложняете.

Министр. Привилегия старости.

Пауза.

Номер Седьмой. Вы продолжаете смотреть свои мультики?

Министр. Нет, теперь просто розовый туман.

Номер Седьмой. Может, если бы я был с ними в ризнице, я бы спас их.

Министр. Вы бы тоже погибли.

Номер Седьмой. Но в бою.

Министр. Какая разница?

Номер Седьмой. Вам этого не понять.

Министр. И слава богу...

Министр, не открывая глаз, отпивает из стакана.

Номер Седьмой. Вы говорили об этом с коменданте?

Министр. О смерти журналистов?

Номер Седьмой. Да.

Министр. Говорил.

Номер Седьмой. И что?

Министр. Мы считаем, что это последний гвоздь в гроб режима.

Номер Седьмой Я не об этом... Он... Он жалел их?

Министр. Пожалуй, да...

Номер Седьмой. Он ведь знал Марию... И Билла тоже.

Министр. Но как homo politicus он прежде всего видит, какую можно из этой трагедии извлечь выгоду.

Номер Седьмой. Вчера он сказал, что она очаровательна.

Министр. Мария Шварц?

Номер Седьмой Мы ведь говорим о ней...

Министр. Мне он сказал то же самое. Конечно, в прошедшем времени... Но добавил что она погибла в очень подходящий момент... Теперь никто не вступится за Старую Гиену, мировое общественное мнение не допустит этого.

Номер Седьмой. Боже, как она умела ругаться... И у нее это не звучало вульгарно.

Министр. Наконец-то.

Номер Седьмой. Что?

Министр. Теперь я знаю, с какой силой надо сжать веки, чтобы снова появился мультик.

Номер Седьмой. К черту ваши мультики.

Министр. Я предпочитаю видеть перед глазами их, а не действительность.

Номер Седьмой. Ваш сын тоже может погибнуть...

Министр. Разумеется... Он служит у вас сержантом.

Номер Седьмой. А может, уже погиб.

Министр (после паузы). Вы, наверно, были влюблены в Марию Шварц?

Номер Седьмой. А если и так?

Министр. Я вам сочувствую.

Номер Седьмой. Что мне от вашего сочувствия?

Министр. Ничего, конечно... Вы должны справиться с этим сами.

Пауза.

Номер Седьмой. Я буду молиться... Хоть я и неверующий, но буду молиться.

Министр. Вы полагаете, ей нужны молитвы?

Номер Седьмой. Я буду молиться, чтобы капитан Гомес не погиб и не успел сбежать за границу.

Министр. Ах вот что.

Номер Седьмой. Чтобы он попал мне в руки.

Министр отпивает глоток из стакана.

Министр. Может, вы все-таки выпьете стаканчик?

Номер Седьмой, Нет.

Министр. Вам станет легче.

Номер Седьмой. Когда я узнал о ее смерти, хотел напиться. Но потом понял, что не имею права... Я должен пережить это с ясной головой,.. То, что со мной происходит.

Министр. Однако вы не должны забывать, что являетесь важной персоной в Движении Освобождения... Для вас, для Движения, эти две смерти просто бесценны... Скандал на весь мир по поводу преступления, совершенного гвардией Старой Гиены, да еще накануне всеобщего восстания, — это же королевский подарок.

Номер Седьмой (будто себе). У Марии были нежные руки. Нежные и сильные.

Министр открывает глаза, допивает виски, ставит стакан. Присматривается к Номеру Седьмому.

Министр. Вы ведь видели много смертей...

Номер Седьмой. Ну и что?

Министр, Удивительно, как это вы сохранили впечатлительность, (Встает, подходит к дивану, на котором лежит Номер Седьмой.)

Номер Седьмой. Вы подошли ближе, чтобы лучше разглядеть меня?

Министр. Нет, у меня хорошее зрение... (Возвращается в кресло.) Я хотел вам кое-что сказать... Вот я и подошел...

Номер Седьмой. Так говорите.

Министр. Не знаю... Я рискую своей безопасностью.

Номер Седьмой. Безопасностью?

Министр. Да.

Номер Седьмой. Ваша безопасность зависит от того, что вы скажете?

Министр. Точнее, от вашего умения держать язык за зубами... Мне кажется, то, что я вам скажу, поможет вам... Вы ведь страдаете, не так ли?

Номер Седьмой. Говорите же.

Министр. Вы должны обещать мне, что будете хранить это в строжайшей тайне.

Номер Седьмой. Говорите же, наконец, или оставьте меня в покое.

Министр. Дайте слово, что не выдадите меня.

Номер Седьмой. Это так важно?

Министр. Для меня — очень, и я хочу жить... А для вас это важно потому, что вы кое-что поймете.

Номер Седьмой. Что?

Министр. То, что вы должны были давно понять.

Номер Седьмой. Вы прямо как сфинкс, говорите загадками.

Министр. Я очень рискую.

Номер Седьмой. А зачем вам рисковать?

Министр. Иногда нужно сделать что-нибудь такое, чтобы потом без стыда смотреть на себя в зеркало.

Номер Седьмой. Хорошо, говорите. Я даю слово...

Министр. Когда вы влюбились в Марию в горах, вы вряд ли...

Номер Седьмой. Это команданте рассказал вам о горах?

Министр. Нет. Кондиционер.

Номер Седьмой. Кондиционер?

Министр. За решеткой кондиционера стоит микрофон, а записывающее устройство в моей спальне... Высокого качества... Обеспечивает тридцать шесть часов записи без смены кассет.

Номер Седьмой. Вы установили его, чтобы шпионить за нами?

Министр. Нет, гораздо раньше... Я не предполагал тогда, что стану чем-то вроде узника в собственном доме.

Номер Седьмой. Сейчас мы тоже записываемся?