Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Не побоюсь утверждать, что создание динамического сюжета, описывающего устойчивую по отношению к процессам полового взросления и социального развития дружескую компанию «более чем из трех человек», представляло собой главную задачу советской литературы и культуры в целом. Тимур и его команда не так уж сильно отличались от группы Тимофеева-Ресовского. Но двадцать лет спустя никто из них не сохранил связность юности как первейший онтологический выбор. Потому что если б — не так, то мы бы об этом прочитали. И может быть, если бы в литературе подобная задача была решена, история пошла бы другим путем и Третья Мировая («холодная») война завершилась бы с иным результатом.

Тайна Отца Брауна

Существуют очевидные вопросы, ответы на которые далеко не очевидны. Чаще всего такие вопросы маркируют границу номоса, мира названного.

Так, во второй половине XIX столетия выяснилось, что «вечный» вопрос —

 почему

через данную точку можно провести одну и только одну прямую, параллельную данной прямой, — должен быть переформулирован в терминах вселенных и границ.

 Где

 именно через данную точку можно провести одну и только одну прямую, параллельную данной? Ответ разбивает Реальность на плоский мир и искривленные миры, для которых справедлива разная геометрия.

Другой простой вопрос — как синхронизировать свои часы с часами, находящимися в движущемся поезде, — разграничил Ньютоновскую и Эйнштейновскую Реальности.

Проблема, которая будет предложена к рассмотрению в этих заметках, выглядит тривиальной даже на фоне простоты других «очевидных вопросов». Кажется, что ее можно решать самыми разными способами. Более того, возникает устойчивое впечатление, что она давно решена литературоведами и надо только вспомнить название конкретной, давно прочитанной, но не задержавшейся в памяти из-за своей незначительности статьи или книжки.

На самом деле, однако, такой книжки нет.

О «диких картах» второго рода

Современное западное прогнозирование опирается на сценарный анализ выявленных трендов развития. Создаваемые таким способом прогнозы логичны, понятны, правдоподобны, содержат много полезной информации, но неизменно умалчивают о главном: о том, что, собственно, и отличает будущее от настоящего.

Так, в 1990-е гг. делалось много прогнозов на следующее десятилетие, и эти прогнозы были бы прагматически полезны, если бы только содержали в себе хотя бы намек на события, случившиеся в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года.

Так, аналитики финансовых рынков единодушно предрекали России многолетний экономический спад, причем указывали, что «их наука достоверна, выводы точны и надежны, что к России они испытывают самые теплые чувства, но с финансовой предопределенностью ничего сделать нельзя. Может быть, лет через тридцать…» Сейчас они говорят: «Кто же мог предусмотреть Бен Ладена, разрушение ВТЦ, антитеррористическую войну и взрывной рост цен на углеводороды?»

«С божьею стихией, царям не совладать…»

Надо сказать, что разительное несоответствие благостных прогнозов 1990-х и реальности 2000-х было отрефлектировано американскими футурологами, в результате чего сценарный анализ был существенно модифицирован. Наряду с трендами теперь учитываются «дикие карты» (wild card, на русский язык этот термин переводится еще как «непредсказуемое событие» или «джокер»).

«Дикие карты», — это крайне маловероятные, но весьма значимые события, которые могут изменить если не сами долговременные тренды, то их «упаковку», образ, в котором тренды являются миру. К «диким картам» американцы относят преимущественно катастрофы типа гибели «Титаника» или «11 сентября».

Насчет «Титаника» можно, пожалуй, согласиться, но рассмотрение в качестве «джокера» таких событий, как Великая депрессия, или «террористические акты нового типа», или ипотечный кризис 2007 года, вызывает удивление. Что такого уж удивительного в кризисе фондового рынка, полностью оторвавшегося от реальной экономики? Что непредсказуемого в том, что Окраина, отчаявшись противостоять Ойкумене в правильной войне, перейдет к террористическим действиям, которые правильно было бы охарактеризовать как наступательную партизанскую войну? Что странного в кризисе энергетических мощностей после четвертьвековой «экономии» на развитии энергетики?

Представляется, что А. Азимов со своей «психоисторией» сумел бы предсказать все эти события с абсолютной точностью. Наш метод анализа противоречий (социодинамика) более ограничен, но и он позволяет вполне надежно предсказывать «дикие карты по- американски».

Проблема в том, что, научившись рассматривать западные «джокеры» как скрытые тренды, невидимые глазу, но легко открывающиеся при анализе противоречий, мы с неизбежностью сталкиваемся с

 иными

 артефактами, логически необъяснимыми в рамках как социодинамического, так и гипотетического психоисторического подхода.

Будем называть артефактами второго рода такие явления культуры, для которых выполняются следующие условия:

Объект возникает сразу и целиком (а иногда он и исчезает сразу и целиком)

Возникновение объекта не обусловлено ни историческими причинами, ни формальным развитием выявленных структурообразующих противоречий, ни угрозами/вызовами, ни рефлектируемыми разрывами

При этом объект либо сам является локусом Будущего, либо содержит такие локусы, либо, что бывает чаще всего и наиболее интересно, служит «ключом» к социальной «упаковке» тренда, причем этот тренд может быть в этот момент еще не проявлен и даже вообще не существовать — он возникает в Будущем, и в этом смысле артефакт есть «таинственный ход ладьей¹⁰³».

Всегда наличествует формальное алиби — объяснение откуда взялся этот артефакт, причем эти объяснения крайне неправдоподобны, но воспринимаются как что-то само собой разумеющееся, — странность возникновения артефакта и неправдоподобность алиби не рефлектируются ни профессионалами, ни публикой.

Классическим и притом простым примером артефактов второго рода является кэрролловская «Алиса в Стране чудес», самая цитируемая после Библии и самая парадоксальная англоязычная книга в истории. Напомню, что, согласно распространенной легенде, первая «Алиса…» была придумана Кэрроллом во время лодочной прогулки. Эта версия кочует из книги в книгу, и, похоже, никто не удосужился подумать, что управлять гребной лодкой на Темзе, где довольно сильное течение и большой трафик всевозможных лодок, ялов, судов и буксиров, не так уж просто, даже если на борту нет трех маленьких девочек… Я, конечно, подобно Черной Королеве, могу поверить до завтрака в две-три невозможные вещи, но не в такую сказку.

Между тем после первой «Алисы…» появилась вторая — и совсем с другой логикой, а потом и «Охота на Снарка», логика которой «распаковывается» только сейчас, на наших глазах.

К артефактам можно и должно отнести феномен «единственной книги» автора (все остальное у этого автора «читать не нужно», а иногда этого «остального» нет вообще: «Трое

103Так шахматисты называют ход ладьей на заведомо закрытую линию, которая, однако, должна будет, по мнению гроссмейстера, через некоторое время открыться.

в лодке, не считая собаки» Джерома К. Джерома¹⁰⁴, «Территория» О. Куваева¹⁰⁵, «Под одним солнцем» В. Невинского¹⁰⁶, «Властелин колец» Дж. Толкина), а также — книги, стилистически и содержательно резко выдающиеся из творчества,

 иные

 для данного писателя, — «Таинственный незнакомец» Марка Твена¹⁰⁷, «Катти Сарк» И. Ефремова¹⁰⁸, «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Р. Л. Стивенсона¹⁰⁹, «Загадка Прометея» Л. Мештерхези¹¹⁰, «Тихий Дон» М. Шолохова¹¹¹, «Капитальный ремонт» Л. Соболева¹¹²… Да, пожалуй, и «Мастер и Маргарита» М. Булгакова попадает под это определение.

Артефакты второго рода встречаются и в истории науки. Никого не может удивить специальная теория относительности: во-первых, ее логика очевидна и была известна уже И. Ньютону, во-вторых, ее преобразования вытекают из анализа уравнений Максвелла, в- третьих, в 1905 году вплотную к созданию СТО подошло сразу несколько физиков, и, если бы не было Эйнштейна, эта модель появилась бы полугодием или годом позже. Но после специальной теории относительности (СТО) А. Эйнштейн создал ОТО, общую теорию относительности. Эта теория «не созрела», ее появление ничем не было мотивировано и, более того, противоречило господствующей парадигме мышления. Общая относительность, теория пространства, искривляемого тяготеющей массой, до сих пор не представима в образах — по существу, ее «нет» в мышлении, кроме рафинированного научного. Но значение этой теории очень велико. Достаточно сказать, что она послужила образцом для создания калибровочных теорий, теории струн и суперструн, суперсимметрии, современной космогонии и, кроме того, привела к пониманию гуманитарного принципа терпимости, этической относительности. ОТО породила также новые формы схематизации мышления и произвела на свет динамическую геометрию.