Книга о букве

Простые знаки, по особым правилам, соединяются в более сложные. Например, знак «дом», внутри которого находится знак «женщина», над головой которой поставлен знак «страдание» (крест) означает «печаль женщины в своем доме». Знак «преграда», отделяющий знаки «мужчина» и «женщина» друг от друга и исходящий от другого знака «женщины», означает, что «она встала между нами». Знак X, соединяющий знаки «мужчина» и «женщина», означает взаимную любовь между ними.

Наконец, простые и сложные знаки соединяются в единую композицию, которая и является текстом «письма». Вот образец такого письма, оно читается следующим образом: «Ты уезжаешь, полюбишь русскую, которая загородит тебе путь ко мне; у вас пойдут дети, и ты будешь наслаждаться семейной жизнью. Но я, вечно печальная, буду думать лишь о тебе, хотя тут же, возле меня, и есть человек, который меня любит». (Попробуйте сами «расшифровать» это письмо-идеограмму, так как значения простых и сложных знаков, входящих в его состав, мы уже указали).

«Был Теневиль. Было стадо. Богатые оленеводы отобрали. Бедствовал, Пошел батрачить. Стал оленей пасти у моего отца Bay. Делать слова начал, когда родились три сына, еще до прихода Советской власти. Сделанному учил сыновей… Писал до самой смерти. Когда жили в оленсовхозе на Снежной, приезжали русские, спрашивали, сказанное записывали. Перед смертью сказал: никто прочитать не сможет, Если хотите, сохраняйте или передайте русским, которые будут спрашивать… Остался ящик, занесенный снегом, в нем все написанное Теневилем. Приходя завтра утром, получишь его. Если сумеешь понять написанное Теневилем, расскажи людям, пускай узнают, что думал Теневиль, как жил, как делал слова»…

Этот рассказ услышал в 1945 году, через год после смерти Теневиля, художник-искусствовед И. Лавров от его жены, Раглине, в урочище Жиловая Кошка на Чукотке.

Впервые о Теневиле, чукотском оленеводе, изобретшем особую систему письма, ученые узнали после того, как район Верхнего Анадыря, родину пастуха, в 1933 году посетила экспедиция Ленинградского Арктического института, и в коллекции нашей страны попали 14 деревянных дощечек, которые Теневиль покрыл письменами (бумагой он обзавелся позже). Через год, в 1934 году, появилась работа известного советского этнографа В. Тан-Богораза, посвященная языку чукчей, где особое место отводилось письму Теневиля.

Тан-Богораз писал о 120–140 знаках этого письма. Когда Лаврову удалось получить наследство Теневиля — ящик, содержимое которого смерзлось в сплошную ледяную глыбу, а затем, растопив лед и высушив листы (их оказалось более трех тысяч причем надписи делались даже на клочках оберточной бумаги и конфетных фантиках!), изучить их, оказалось, что и окончательном виде число знаков письма Теневиля достигает тысячи, Причем, как рассказывали старожилы, до 1937 года Теневиль придумывал все новые и новые знаки, а позже стал усложнять прежние знаки кавычками, галочками и другими дополнительными элементами, соединять дна старых знака в один, новый, составной. И, как пишет Лавров, «просматривая рукописи Теневиля, мы найдем в них последовательное развит тие знаковой системы, отражающей крут традиционных интересов оленеводов, охотников и рыбаков, а также то новое в хозяйственной практике и в быту кочевников, что принесли с собой первые посланцы и другие представители Советской власти на Чукотке».

Знаки, изображавшие «русские» предметы, вроде папиросы, банки с керосином, свечки, тарелки и т. п., имели, как отмечал Тан-Богораз, пиктографический, рисуночный характер. Такой же изобразительности не были лишены и знаки, обозначавшие различные породы рыб и животных. Но как, например, обозначить различие между оленем-самцом, важенкой, теленком? Теневиль создал особый «рогатый» знак для оленя. Добавление одного элемента, одной палочки давало новый знак, означающий «важенка». В несколько видоизмененной форме этот «основной» знак передавал понятия «теленок», «стадо оленей», «дикий олень».

Чтобы получить знак, передающий новое понятие, но вместо с тем не увеличивать общее число «основных» знаков, Теневиль прибегал к следующему приему. Например, ему надо было записать слова «русская земля». Он писал знак, обозначающий понятие «русский», к нему приписывал знак, обозначающий понятие «земля» и в итоге появлялся новый знак со значением «русская земля». Знак со значением «русский» входил в состав сложного знака, который передавал имя вождя революции — «Ленин».

^{Юкагирскос (одульское) письмо девушки.}

Кстати, о собственных именах. Так как письмо Теневиля было идеографическим, т. е. каждый знак соответствовал понятию и не передавал какой-либо конкретный звук или слог, пастуху-изобретателю приходилось придумывать для каждого человека, чье имя он хотел упомянуть в. тексте, свой особый знак. В результате появлялись знаки, обозначавшие Теневиля, его жену Раглине, сына Этувьи и т. д. А чтобы запись была связной, чтобы в ней можно было передавать не только понятия, конкретные предметы и имена собственные, Теневилю пришлось сделать еще один шаг по направлению к «настоящему» письму— ввести знаки для прилагательных, заречий, местоимений, глаголов и даже союзов. Тем самым он прекращал свое письмо из «идеографии» (знак понятие!) в логографию (от греческого «логос» т. е. слово), где каждому знаку письма соответствовало определенное слово чукотского языка.

Большой интерес представляет разработанная Теневилем система знаков, передающих числа. Основана она не на десятиричной, а на двадцатиричной системе счисления (которая и лежала в основе чукотского счета по пальцам рук и ног). Так, числительное 30 передается сочетанием знаков 20 и 10, числительное 40 обозначается особым знаком, 50 — сочетанием 40 и 10, 60 — вновь особым знаком и т. д. В традиционном чукотском счислении предельно большой величиной была «двадцатка двадцаток» (т. е. 400). Но Теневиль, благодаря своей системе, мог записать любое большое число (он изобрел особый знак для 1000 и 1 000 000, причем знак 1000 входил в последний составной частью).

Теневиль изобрел свое письмо еще до установления на Чукотке Советской власти и продолжал его совершенствовать вплоть до смерти. Между тем, в двадцатые годы филологи разработали для чукчей специальный алфавит, которому начали обучение в школах (собственно говоря, даже два алфавита: с 1931 по 1937 год использовалось латинское письмо с дополнительными буквами; а с 1937 года и по сей день чукчи пишут русскими буквами, к которым добавлены два дополнительных знака и апостроф). Буквенное письмо, разумеется, гораздо легче, чем письмо, изобретенное Теневилем. И все-таки гениальный самоучка был прав, когда говорил русской учительнице: «Если поймешь, что я пишу, обогатишься чукотским разумом».

Действительно, письмо Теневиля отражает тот уровень сознания, на котором находились люди в эпоху перехода от «языка рисунков» к идеографии и далее, письму, где каждый знак соответствует слову (логографии). Теневиль, которого земляки уважительно звали «профессором» (за ученость и за то, что был вежлив, «с рукой здоровался»), вел ежедневную запись событий с помощью своего письма. «Писал по вечерам — события за день, — вспоминают старожилы. — Записывал все события, потом, через некоторое время, „отворит“ „напомнит“. Он обучил своей грамоте двух сыновей и даже переписывался с ними „по-своему“».

Сейчас творческое наследие Теневиля изучается учеными — ведь его уникальный эксперимент интересен не только историкам и этнографам народов Севера, но и тем, кто занимается вопросами происхождения и теории письма, связи мышления, речи и ее графического воплощения, т. е. ключевыми проблемами молодой пауки семиотики, изучающей знаковые системы, существующие в человеческом обществе. А личность самого чукотского оленевода, совершившего в одиночку самый настоящий подвиг, заслуживает восхищения и достойна того, чтобы запять надлежащее место в славном ряду творцов, открывателей и изобретателей.