Практические занятия по русской литературе XIX века

И все же в стихотворении Некрасова есть глухие упоминания о сомнениях гениального писателя:

Останавливаясь на последних двух строчках, студенты отмечают общее и различное в образе некрасовского поэта–гражданина и лермонтовского пророка. Оба они ведомы любовью к людям. Но у некрасовского поэта–гражданина иное оружие. Он действует «враждебным словом отрицанья». Это и создает все новые сонмища врагов. И над могилою Гоголя Некрасов произносит свое полное глубокой горечи и сочувствия слово о Гоголе и встает на защиту его имени:

Готовясь к анализу стихотворения Некрасова, студенты должны были прочитать соответствующие места в книге Корнея Чуковского «Мастерство Некрасова». Следует привести в конце занятия отрывок из этой книги: «…если вспомнить дату напечатанья этого стихотворенья, станет ясно, как мужественно боролся Некрасов за Гоголя даже под угрозой тяжелых репрессий, даже в тесном окружении таких враждебных гоголевскому направлению писателей, как Дружинин, Василий Боткин, Щербина. Не забудем, что в то же самое время за менее крамольный поступок, за одно только сочувственное напоминание о Гоголе, вызванное известием о его неожиданной смерти и не заключавшее в себе тех «криминалов», какие имеются в стихотворении Некрасова, другой почитатель Гоголя — Тургенев — был арестован и сослан.

Своими стихами о Гоголе Некрасов заявлял во всеуслышанье, что гоголевское направление хоть и кажется уничтоженным беспощадными цензурными мерами, на самом деле существует и живет» [318].

Некрасов считал Гоголя своим литературным отцом. Я. П. Полонский перефразировал слова Некрасова о Гоголе и отнес их к самому Некрасову: «Блажен озлобленный поэт». Этот эпитет надолго остается с Некрасовым потому, что, как пишет К. И, Чуковский, в шестидесятых годах «злоба» приобрела такое же значение политического термина, как и «дело». Вот один из множества примеров — известное стихотворение поэта–революционера М. Михайлова:

Некрасовский образ поэта–гражданина, писателя–сатирика, гонимого и поруганного, по существу близок и поэту–пророку Пушкина, всевидящему и знающему все, происходящее в жизни. Близок он и пророку Лермонтова — непонятому и преследуемому бешеной злобой. Но он и совсем другой. Он не покинул бы город, чтобы в одиночестве скитаться в пустыне. В его трагедии нет ничего таинственного: он поэт жизни действительной, и ей принадлежит его слово. Это не только художественный образ. Это реально живший, только сейчас ушедший гениальный писатель, карающая лира которого близка поэту Некрасову.

Следует обратить внимание студентов на делавшееся уже в литературе сопоставление Демона у поэтов разных эпох.

Некрасовский Демон тоже сопоставляется с Демоном Пушкина и Лермонтова. Об этом интересно говорит в своей статье А. Н. Зимина. Автор пишет, что некрасовский Демон «не похож ни на Демона Пушкина, ни на Демона Лермонтова». «Некрасов снимает с него налет таинственности, загадочности, сверхъестественности… приземляет образ Демона, придав ему, если так можно выразиться, оттенок обыкновенности» [320]. В образе «старого мучителя», «демона бессонных ночей» действительно имеется «оттенок обыкновенности». Ничего обыденного или обыкновенного нет, конечно, в некрасовском образе поэта–обличителя. Но «в нем также нет ничего таинственного, загадочного, сверхъестественного», он создан художником, отдавшим должную дань форме, помнящем о том, что «важен в поэме стиль, отвечающий теме». Восточный стиль и библейские выражения не соответствуют образу писателя–обличителя. Не соответствует этому образу и обстановка лермонтовского «Пророка». Все три образа, по терминологии Некрасова, — образы «народных заступников», борцов за правду. Но у каждого из них свое оружие.

5. Тематика лирики многообразна. Часто для того, чтобы раскрыть какое‑либо лирическое стихотворение, необходимо прочитать и другие произведения поэта, почувствовать его поэтические образы, созданные в тот же период творческого пути, познакомиться с его дневниками и т. д. Своеобразие и движение поэтической мысли открываются при сопоставлении близких по теме стихотворений.

Остановимся на двух стихотворениях Н. А. Некрасова — «Зеленый шум» (1862) и «Надрывается сердце от муки…» (1862— 1863).

Размышляя над поэтической картиной весны в «Зеленом шуме», студенты долго не могли открыть социальный смысл стихотворения. В самом деле, властный голос «Зеленого шума» оказывается здесь силой, которая ведет к простветляющему примирению:

Эта мысль выражена в стихотворении не только в прямой декларации, но и в движении поэтических образов. Гулкий, настойчивый рефрен пронизывает стихотворение:

Есть что‑то возбуждающе–радостное в этом стремительном перекатывании «у», в твердых, могучих, как звучные аккорды, повторах: «шум, шум, шум». Экспрессия рефрена создается не только инструментовкой, мелодией строки, но и смелостью поэтического образа.

Вл. Луговской заметил, что новизна некрасовского образа поразительна: звук окрашен цветом весны (шум зеленый). «Разве не очаруешься, — писал он, — дурманным цветением садов, поступью весны, шумом весенних ветров, когда читаешь бессмертные строки:

В комментариях к стихотворению «Зеленый шум» в двенадцатитомном Собрании сочинений Н. А. Некрасова и в более раннем Собрании сочинений поэта под редакцией В. Е. Евгеньева–Максимова и Корнея Чуковского (1930) сказано, что игровая песня украинских девушек, оказавшая известное воздействие на «Зеленый шум», была напечатана в 1856 г. в «Русской беседе» с комментариями этнографа и ботаника М. А. Максимовича, которая, как видно из сличения ее текста и стихов Некрасова, произвела на поэта большое впечатление. М. А. Максимович писал: «…в этом зеленом шуме девчат отозвался Днепр, упирающийся в зелень своих лугов и островов… В одно весеннее утро я видел здесь, что и воды Днепра, и его песчаная Белая коса за Шумиловкою, и самый воздух над ними — все было зелено… В то утро дул порывистый горишний, т. е. верховой, ветер, набегая на прибрежные ольховые кусты, бывшие тогда в цвету, он поднимал с них целые облака зеленой цветочной пыли и развевал ее по всему полуденному небосклону». И образы некрасовской весны подсказаны украинской народной песней. Но оригинальность поэтического замысла от этого не снижается.