Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

Эльфреда радостно отдается во власть своего чувства к Космо. Луиза называет сама себя идиоткой за свою боязнь счастья: «Брось все это, идиотка! Люди вовсе не верили, когда Ницше сказал им, что Бог умер. Но начали верить, будто он не хочет, чтобы мы были счастливы».

Возможно, в этом парадоксе заключено кредо самого Пристли. И не только в этом произведении. «После войны, — писал он в 1954 г., — много говорили о третьей силе. Но по праву третьей силой можно счесть лишь чувство юмора, дух терпимости и либеральную гуманность, которая самое себя не принимает всерьез».

Почти полвека спустя, в 2001 г., на конференции «Ф. Ницше и современная европейская мысль» в Петербурге прозвучали слова: «Свидетельством здоровья является соблюдение иронической дистанции по отношению к реальности, к той реальности, которую сам человек признал полезной или необходимой принять или создать. <...> Только искусство позволяет философу-скептику придать становлению характер бытия, чтобы при этом воспевать, а не отрицать его искусственность. Ницше считает, что скептический философ обязательно является художником» (Лесли П. Тиле, университет Флориды). JBP, безусловно, был художником-философом и философом-скептиком.

Перед его взором прошел почти весь XX век, столетие великих свершений и катаклизмов, оставивший нам в наследство массу прекрасных достижений и уйму трудноразрешимых проблем. Сын учителя, мелкий клерк в конторе, торгующей шерстью, Пристли, пройдя через ужасы Первой мировой войны, не сломился, а нашел в себе силы, воспользовавшись грантом отставного офицера, окончить Кэмбридж и стать литератором. Он не покинул родины с началом второй мировой бойни, но, будучи пацифистом, призывал, соотечественников к стойкости в борьбе с врагом, а после окончания войны предостерегал народы мира от ее повторения в еще более крупных масштабах. Он был одним из организаторов и участников Европейского конгресса за ядерное разоружение, ратовал за разрядку международной напряженности и понимал, что от отношений с Советским Союзом зависит будущее человечества.

Оголтелая критика независимых суждений и общественного поведения писателя, периодически обрушивавшаяся на него из СССР, не умалила его значимости для английской и мировой культуры.

Время, которое является одним из постоянных «героев» Пристли, показало, что рано О. Меркулов подвел черту творческого пути замечательного мастера слова: после конъюнктурной статьи советского критика Пристли жил и работал еще четверть века. Сделанное им пережило постулаты системы, апологеты которой тщетно пытались направить его талант по своей стезе. И все-таки его книги, сами его философские принципы пережили и самое систему [36]. Ибо добро — даже с поправкой на время — есть категория постоянная, впрочем, как и юмор, и оптимизм.

Рассмотрением этой яркой творческой индивидуальности мы позволим себе закончить разговор об английской литературе. На наш взгляд, именно Джон Бойнтон Пристли, как никто другой в XX веке, впитал в себя и продолжил ее лучшие традиции: искусство увлекательного повествования, критической оценки окружаю шей действительности, правдивости отображения человеческих характеров и чувств, интеллигентного и щедрого юмора.

Литература США

Романтизм

Литература США, или американская литература, как мы будем ее называть, родилась под небом Нового Света и на огромных его просторах в первые же дни его заселения эмигрантами. Поначалу это было продолжение литературных традиций европейской, в частности английской, литературы. Но очень скоро литераторы США стали утверждать новые принципы, методы и приемы, в соответствии с целями и задачами американского общества. Покорение гигантских просторов континента давало простор инициативе, развитию личности, уверенной в своих силах и требующей свободы. С самого начала жизненные условия поселенцев были тесно связаны с приключениями. Естественно поэтому, что новая литература, порожденная такой жизнью, взяла курс на романтизм, окончательно сформировавшийся в XIX веке после революционной войны за независимость.

Переход от колониального существования к укладу независимого государства давал каждому гражданину США чувство безмерной гордости за свою родину, порождая ощущаемый и поныне фанатизм веры в национальную демократию. Миновавшая война за независимость была овеяна ореолом героического. Зарождался новый класс — буржуазия — постепенно становившийся хозяином жизни и диктовавший свои законы. Поэтому и литература не могла питаться исключительно заокеанскими канонами и продукцией, хотя долгое время английские романы публиковались при помощи целой системы «пиратских» махинаций в Штатах раньше, чем на родине. Но американского читателя уже не мог удовлетворить герой европейский. Нужен был иной тип героя: идеальный, страстный, свободный, мудрый и наивный, как сама окружающая природа.

Как раз романтизм и мог дать такой тип героя — неукротимого, чистого, как мечта, справедливого, исключительного. И американский романтизм дал такого героя. Отличительной чертой раннего американского романтизма была цельность натуры. Они, эти герои, не знали раздвоенности, излома, свойственного европейским романтическим персонажам. Оптимизм свойствен американской литературе раннего периода. И, надо отметить, эти черты отличают массовую литературу Америки и поныне. Сегодняшний средний американец — патриот и оптимист. И, как бы мы ни иронизировали по поводу безосновательности такого оптимизма, как бы ни указывали на гримасы государственного устройства США, мы не можем не согласиться, что искренний массовый патриотизм и оптимистическое мироощущение — это признаки здоровья нации. Другой вопрос, что здоровье — еще не признак высокой одухотворенности. Но отметим, что уже в произведениях таких романтиков, как Эдгар По или Герман Мелвилл, появляются герои, сознающие безуспешность поисков правды и оттого впадающие в состояние мрачной безысходности.

И все-таки оптимизм стоял в американской литературе XIX века на первом месте. И не зря мы начинаем ее обзор с имени Вашингтона Ирвинга; именно ему принадлежат слова: «Человечество сделало бы гораздо больше, если бы люди поддерживали друг у друга хорошее настроение».

Творчество ВАШИНГТОНА ИРВИНГА — симфония романтики, добра и оптимизма.

Этот оригинальный и талантливый романтик стоит у истоков американской новеллы. Он родился в Нью-Йорке — тогда уже старом колониальном поселении, окруженном капустными огородами. Отец Ирвинга торговал вином и сахаром. Юноша изучал право, но мечтал о путешествиях. Он зачитывался Чосером и многими другими писателями Старого Света. В 1804—1806 гг. он побывал в Италии, Швейцарии, Англии, Голландии и Франции. В Париже Вашингтон Ирвинг изучал химию, ботанику и математику. Вернувшись на родину, стал вместе с друзьями издавать юмористический альманах.

Группа молодых литераторов-нью-йоркцев позволяла себе даже острить по адресу президента Джефферсона и прочих политиков. В 1809-м они поместили объявление о том, что разыскивается маленький старичок по имени Никербокер, который забыл свою рукопись в одном из отелей, и, если он не вернется, рукопись будет опубликована, чтобы погасить задолженность старика трактирщику. Вскоре появилось второе объявление. Оно гласило, что рукопись Никербокера «История Нью-Йорка» напечатана и поступит в продажу в ноябре 1809 г. Это была мистификация, розыгрыш: под именем Никербокера скрывался В. Ирвинг. Сам он назвал историю опубликования своей первой книги «юношеской дерзостью». По сути, он описал современный ему Нью-Йорк, нравы прилегавших к нему голландских поселений, а в образе одного из голландцев-губернаторов Нового Амстердама — дал карикатурное изображение все того же президента Джефферсона.