История с географией, или Жизнь и приключения географических названий

Что касается других географических наименований, поверьте мне на слово: ни одно из них также не выдерживает экзамена на достоверность. А если я опускаю их, то потому только, что мне хочется еще о многом рассказать, а объем книжки невелик.

Итак, существуют два типа топонимов. Первый, когда объяснение произвольное, анекдотическое (умышленное — если литературный прием), откровенно нелепое. Оно бытует вопреки научному, второму, основанному на глубоком знании предмета исследования. Здесь при столкновении мнений, гипотез, отвергаемых или принимаемых, рождается истина.

Но бывает и так. Давно отвергнутая несостоятельная история происхождения какого-либо топонима снова выплывает на страницы научных трудов. Центр Нью-Йорка расположен на острове Манхэттен. До колонизации европейцами его населяли индейцы алгонкинской группы языков. Первым ступил на островную землю мореплаватель из Флоренции Джованни Веррацанно еще в 1524 году. Он выменял у индейцев шкуры животных за «огненную воду». Сами индейцы будто и назвали место мены Манна-Хата («Место пьянства»). В другом источнике сомнительная честь «первого спаивателя» отдается Генри Гудзону, который щедро потчевал водкой индейцев, поднявшихся на его корабль. Этот пьяный разгул датируется 1609 годом. В третьей публикации утверждается, что уже в 1610 году голландцы отторгли остров у его исконных владельцев, уплатив за него смехотворно малую сумму — несколько десятков гульденов. Прозревшие, лишенные родины ирокезы прозвали остров «Место, где нас обманули». А вот читаю еще, написано черным по белому, что в 1649 году первым и полным владельцем острова стал некто Петер Минюит. Мошенническая по существу, но юридически оформленная операция с приобретением острова была названа «самой фантастической сделкой в истории человечества»: предприимчивый голландец выменял остров за грошовые безделушки. И снова ирокезы, горько вздыхая, произносят, по-своему конечно, фразу: «Там, где нас обманули». Так как же нам быть? Видимо, стоит опереться на фундаментальные труды американских и советских лексикологов. Тогда Манхэттен (сейчас — Манхаттан) определяется соответственно как «остров» и «холмистый остров».

Вы спросите меня: а может быть, стоит решительно, раз и навсегда, отказаться от топонимических преданий, легенд и всего того, что связано с чудесами и вымыслом? Контрвопрос: а чудесные сказки, спутники вашего детства, разве не будили воображения, не тревожили сердце и ум? До чего же верно: «Сказка — ложь, да в ней намек…» В сказках своеобразное отражение действительности. Человечество в своей колыбели создавало мифы — это также сказки. Их автор — народ — передавал из поколения в поколение свои представления, верования, чувства. Греки подарили нам своих богов, героев, объяснили в меру своего понимания устройство мира, его географию. Римляне — прилежные ученики эллинов — усвоили, обработали и развили мифы, и это через них дошли до нас греческие сказания. А как много почерпнул христианский мир из библейских легенд: обычаи, уклад и материальный мир седых времен.

Так что пусть себе живут своей поэтической жизнью причудливые представления и образы: Столбы (столпы) Геракла, Сцилла и Харибда, Парнас — гора муз и Пегас — крылатый конь поэтов; пусть плавает по водам всемирного потопа Ноев ковчег, здравствуют остров Буян, Конек-горбунок, доктор Айболит и Муха-цокотуха.

В заключение две топонимические легенды, в которых художественный прием — олицетворение — подчеркивает чудесное, фантастическое.

Одна создана в испепеляемой солнцем стране Джибути. Крохотное государство на северо-востоке Африки еще недавно было частью Французского Сомали. Но народ освободился от колониального ига. В 1977 году Джибути провозглашена республикой.

Какие легенды могут сложиться в краю одного из главных полюсов жары, где раскаленное солнце беспощадно сжигает все, чего коснутся его лучи? О чем? Конечно же, о желанном. О полноводных реках. О воде, без которой нет жизни. Слагается легенда. В жару, в засуху высоко в небе появляется огромная фигура рыдающей женщины. Ее слезы могли бы увлажнить почву, дать жизнь растениям, облегчить страдания людей. Но слезы не достигают земли. Их испаряет безжалостное светило.

Образ этой женщины, безутешно скорбящей о сынах африканской земли, и дал название стране и ее столице: джи — «скорбь», бути — «женщина».

Образ аллегоричен, но истоки названия утеряны. Будем надеяться, что не безвозвратно. Замечу, что легенду могли породить обманчивые видения, миражи, не редкие в тех краях…

…Кораблик несет меня по Ангаре к Байкалу. Экскурсовод рассказывает пассажирам легенду.

Была у седого, властного Байкала красавица-дочь Ангара. От птиц, отдыхавших на ее берегах, узнала она про своего соседа — богатыря Енисея и всей душой потянулась к нему. Проведал о том суровый отец и заключил свою дочь в темницу до той поры, пока не выдаст ее замуж за богатого Иркута. Но не лежало к нему сердце Ангары. Взломала она стены своей темницы и бросилась к желанному Енисею. Разгневался Байкал на непокорную дочь и, чтобы удержать ее, стал громоздить на ее пути циклопические скалы. Но все преграды переборола Ангара. Где прорываясь потоком, где просачиваясь тоненькой струйкой через наваленные разъяренным отцом скалы, Ангара дотянулась до Енисея, слила с ним свои воды. С тех пор и текут они вместе в студеное Карское море. А в местах, где Ангара прорвалась через каменные завалы, образовались пороги… Здесь счастливый финал.

Земли, которых нет

Их немало — сказочных, фантастических стран, «изобретенных» воображением философов, писателей, поэтов. В этих сочинениях явственно проступала мечта об идеальном социальном устройстве, грезы о справедливом обществе, которого в современном мире не было и не могло быть. В других созданиях, напротив, под видом несуществующей страны язвительно высмеивались пороки в стране собственной, критиковалось современное ему общественное устройство.

Схерия. Первое из дошедших до нас описаний образцового государства относится к VIII—VII векам до нашей эры. Легендарный слепой аэд Гомер в «Одиссее» поведал свету о сказочной Схерии. Это остров-государство с плодоносными землями. Его граждане живут в богатых, со вкусом отделанных замках. Они привозят из чужедальних стран различные товары, но не впускают в свою иноземцев, опасаясь их разлагающего влияния. Еще бы. В этом райском уголке царит мир и благоденствие. Люди не знают ссор, вражды и преступлений. Они ведут веселую беззаботную жизнь, проводя время в пирах, спортивных играх, пении и танцах.

Но кто же трудится в Схерии, производит материальные блага? Рабы. Значит, Схерия — идеальное государство лишь в представлении Гомера и его современников. По нашим же понятиям, это аристократическое рабовладельческое государство, страна свободных граждан — трутней и подневольных пчел — рабов, социально устроенная в интересах знати.

Чистый ли вымысел сказителя эта Схерия или Гомер отождествил ее с реально существовавшей страной? Одни комментаторы считают ее плодом народной фантазии. Другие соотносят ее с Керкирой — островом в Ионическом море.

Атлантида. Легенде о ней уже около трех тысячелетий, а она не перестает вызывать жгучий интерес. Загадочной, некогда якобы существовавшей на Земле суше посвящено более пятнадцати тысяч трудов и множество художественных произведений. От Платона до Вольтера, от Жюля Верна до А. Беляева и А. Толстого — эти и множество других писателей-фантастов не обошли в своих произведениях темы острова-континента, поглощенного водами «в один бедственный день и одну бедственную ночь».

Так была она или не была, эта Атлантида? И если была, то каковы ее пространственные и временные координаты?

Эту загадку загадал миру древнегреческий философ Платон в середине IV века до нашего летосчисления. Но — внимание! — Платон узнал об Атлантиде от своего родственника, тот — от своего прадеда, а тот — от мудрого правителя Афин — Солона. Но и он, в свою очередь, услышал сказание об империи атлантов от самых сведущих египетских жрецов Псенофиса и Сонхиса. Не похожа ли такая цепочка передач на детскую игру в испорченный телефон? В этом случае мы вправе подвергнуть сомнению достоверность сведений о существовании гипотетической страны, а, следовательно, тогда теряет смысл разговор о ее местоположении и времени исчезновения с лика Земли.