Язык фольклора. Хрестоматия

Система языка фольклора варьируется также и в зависимости от географического фактора и прежде всего потому, что в разных местностях бытуют разные жанры фольклора. Например, на севере России в понятие языка фольклора включается такая обширная идиоматичная система художественного языка, как язык былин, причитаний лиро-эпического склада и некоторых других жанров. Кроме того, и лирика севера и юга России тоже неодинакова, что объясняется не только различием диалектной языковой базы. В связи с этим в языке разных жанров отражаются говоры разных местностей, обладающие иногда значительным фондом диалектных различий разных уровней как между собой, так и между тем или иным говором и литературным языком.

Весьма значительны языковые особенности, связанные с разделением всех фольклорных текстов на такие, исполнение которых представляет собой пение или речитатив, в отличие от текстов, которые сказываются. В этих текстах к специфике стихотворного языка присоединяется еще и специфика языка поющего текста: снимается речевая интонация, имеющая семантико-грамматическую функцию, ее отсутствие восполняется другими, эквивалентными ей формальными средствами, например, особой синтаксической организацией поющего текста [87]. Нет сомнения, что такие функционально эквивалентные средства имеются и в языке былин; исследование их языка с этой точки зрения представляется весьма интересным.

Очень сложно отношение языка художественного произведения к языку нехудожественному. Оно реализуется в сопоставлениях и противопоставлениях иерархического типа в соответствии с характером сопоставляемых величин. Язык фольклора как язык устной поэзии соотносится с нефольклорным языком в разных аспектах. Прежде всего, это соотношение языка фольклора с общенародным языком, под которым понимается весь русский язык в целом: как литературный, так и русские народные говоры. С каждой такой языковой подсистемой язык фольклора имеет свои сложные и специфические взаимоотношения, которые не позволяют факты языка фольклора прямолинейно сопоставлять с фактами какой-либо из перечисленных языковых подсистем. Однако некоторые исследователи языка фольклора как бы забывают о специфике своего материала и без каких-либо специальных разъяснений непосредственно сопоставляют его с литературным языком, что в настоящее время выглядит уже анахронизмом.

Другие исследователи сопоставляют язык фольклора с каким-либо конкретным говором или говорами. Это сопоставление более закономерно, потому что оно реализуется в пределах более близких подсистем, чем язык фольклора и литературный язык. Однако при таком сопоставлении и вообще при изучении языка фольклора в диалектологическом аспекте тоже необходимо помнить о специфике сопоставляемых величин.

Язык фольклора – это язык устной поэзии, которая бытует среди носителей народных говоров. Поэтому каждый вариант – это текст на том или ином народном говоре русского языка. Вопрос заключается в том, представляет ли данный текст произведения фольклора только языковые средства данного говора или же для реализации своего варианта исполнитель выходит за пределы языковых средств своего говора и в процессе исполнения привлекает к созданию своего варианта такие языковые средства, которых в говоре может и не быть и которые поэтому заимствуются из другого источника, чем данный конкретный говор. Сложность этой проблемы, сложность понимания проблемы инвариант-вариант в применении к произведениям фольклора приводила к неоднозначному решению вопроса об основах языка фольклора, о его специфике, о его отношении к конкретному говору, к диалектному языку и к русскому языку в целом. Решение этой проблемы во многом зависело от того, что брали в качестве основного объекта исследования: данный конкретный вариант произведения фольклора, или систему всех его вариантов, или же тот или иной жанр фольклора в целом.

Уже Фр. Миклошич отмечал непрерывность процесса создания произведения фольклора, из чего можно было сделать вывод о непрерывном включении современного языка resp диалекта в языковую ткань произведения фольклора. «Песня, – писал он, – пока живёт, находится в состоянии непрерывного созидания; она и древня, и молода в одно и то же время: древня по первоначальному зерну, так как оно восходит ко времени воспетого события, и молода в своей настоящей форме» [88]. В дальнейшем всё чаще и определеннее подчеркивается тесная и органическая связь языка фольклора и местных говоров, которые многие исследователи начали интерпретировать как основную языковую базу фольклора. «Понятие «говор» охватывает не только бытовую разговорную речь, – пишет А.П. Евгеньева, – но и лучшие образцы говора, которые нужно искать не только в длительной связной речи (выступления на собраниях, рассказы о событиях), но и обязательно в устном народном творчестве» [89].

В другой работе А.П. Евгеньева пишет, что «о древнейших событиях сказители говорят своим живым языком» [90]. Эту мысль А.П. Евгеньева неоднократно повторяет в ряде своих последующих работ, развивает и доказывает ее с привлечением нового материала и в результате тщательных наблюдений над большим фактическим материалом приходит к выводу, что понятие «язык устного творчества» принципиально не отличается от понятия «язык художественной литературы», так как тот и другой – язык словесного искусства, язык художественных произведений [91].

Отмечалось также, что язык фольклора образует особый функциональный стиль диалектного языка [92].

Все эти положения нуждаются в корректировании и уточнении. Язык фольклора в целом – это не «литературная форма диалекта», а значительно более сложное образование системного характера, определенный континуум, где диалектически сплавлены его образующие, т. е. и конкретные народные говоры, и диалектный язык как система всех соответственных диалектных явлений, и общенародный язык в целом как метасистема русского языка, причем все эти элементы представлены в языке фольклора не только в их современном состоянии. Поэтому аналогия между языком фольклора и языком художественной литературы представляется незакономерной, если иметь в виду художественную литературу нового времени.

Современный писатель может вводить в свое произведение любые элементы, например, диалектные или даже иноязычные. Языковые факты разных стилей в контексте художественного произведения приобретают эстетическую функцию и превращаются в его активный компонент. Тот или иной факт литературного языка воспринимается как элемент языка художественного или нехудожественного не сам по себе, не как таковой: он становится элементом языка художественного или нехудожественного только в соответствующем контексте.

Язык фольклора иначе соотносится со своей языковой базой, чем язык современной художественной литературы с литературным языком. Он насыщен множеством фактов, принадлежащих к разным уровням языковой системы, специфичных только для него и не встречающихся в обиходной диалектной речи. В сплаве с диалектной основой языка фольклора образуется идиоматическая, замкнутая система, которая интегрируется из самых разнообразных фактов и конкретных говоров, и диалектного языка, и общенационального языка, а также включает в себя факты, представляющие результаты имманентного развития языка фольклора как системы. За пределами произведений фольклора эта система как единое целое не встречается. Язык фольклора нельзя отрывать от его почвы – народных говоров, но нельзя не видеть и того, что их различает. Такая неидентичность языка фольклора и народного говора не только не предполагает, но и непременно обязывает анализировать язык фольклора в его связях с народными говорами.

Язык фольклора обладает такой системой характеристик, которые выводят его далеко за пределы конкретного говора со всеми его стилями. Поэтому незакономерна параллель между языком фольклора и языком современной художественной литературы: язык фольклора имеет приметы единого стиля, особенно в пределах отдельных жанров, а язык художественной литературы таким единством стиля не обладает. Трудно согласиться с Л.И, Баранниковой, которая утверждает наличие именно типологического сходства между языком фольклора и языком художественной литературы [93].