Чехов-журилист

Такие условия заставляли писателей искать новые формы газетной беллетристики (Впрочем, это касалось не только беллетристики, но и критики. Скажем, вместо литературно-критической статьи, литературного обзора в газете появлялась статья-отчет, где пересказ, перепечатка лучших мест разбираемого произведения становились чуть ли не главным признаком жанра. Вместо фельетона появился маленький фельетон и т. д.).

Если цензура испытывала трудности, наблюдая за романами с продолжениями, то и у литераторов возникали свои трудности в связи с необходимостью печатать произведения частями. В ежемесячном журнале все-таки условия сохранялись более благоприятные для публикации повестей и романов, чем в газете или еженедельнике. Лесков, Чехов и другие писатели стали преодолевать эти трудности, создавая газетный тип беллетристики, рассказ-новеллу, способствуя постепенно его внедрению и в толстом журнале. Чехов считал, что «написать недурной рассказ с содержанием и дать читателю 10 12 интересных минут - это, как говорит Гиляровский, не баран начихал» (XI, 542).

Анализ писем русских беллетристов конца XIX в. показывает их исключительную чуткость к условиям публикации произведений: отдельное книжное издание, журнал или газета.

Лесков в статье «Большие брани» четко проводит разницу между газетой и журналом, чувствует специфику газетной публикации: «Газеты, посвященные разработке вопросов дня, не могут, да и не обязаны отдавать большого места явлениям литературным... Газета, по всем условиям ее издания, не может так внимательно заниматься критикою, как может делать это ежемесячный журнал... Газета различествует от журнала не одним сроком выходов и формою издания: у нее есть свои задачи, между которыми литературная критика занимает не первое место... Здесь закон разделения труда» (Лесков Н. С. Соч., т. 10, с. 55, 56, 58.).

Исходя из этого Лесков и строил свою работу в газете: человек, близко стоящий к литературно-критической работе, в газете предпочитает выступать как рассказчик, фельетонист, корреспондент, но не критик или романист. Тип диктует в известной мере жанр. Специфика издания учитывалась даже в заглавиях. Рассказ Лескова «Очарованный странник» в первоначальном варианте для журнала «Русский вестник» назывался «Черноземный Телемак». В газете же «Русский мир», где он был напечатан, рассказ получил более понятное для массового читателя заглавие «Очарованный странник, его жизнь, опыты, мнения и приключения».

Не менее чуток был к типу издания и Чехов. «Я Вам не дам этого рассказа, - писал он Суворину 18 августа 1893 г.,- потому, что решил не давать в газеты рассказов с «продолжением следует». Газетная беллетристика не должна повторять того, что давали и дают журналы: для нее практика выработала особую форму, ту самую, которую Мережковский... называет новеллой» (Русские писатели о литературе, т. 2, с. 474.).

Решил он это еще в 80-е годы. «Сотрудничеству в толстых журналах нельзя отказать только в одном удобстве: длинная вещь не дробится и печатается целиком. Когда я напишу большую вещь, пошлю в толстый журнал, а маленькие буду печатать там, куда занесут ветер и моя свобода»,- так он писал Я. П. Полонскому в январе 1888 г. И действительно, все большие повести 80-х годов он отдал в журнал («Степь», «Скучная история» и др.), а не в газету.

«Какое количество строк потребно для «Петербургской газеты?» - спрашивает Чехов в одном из писем 1885 г.

«Спроси Суворина или Буренина: возьмут ли они напечатать вещь в 1.500 строк? - наказывает он брату в другом письме.- Если да, то я пришлю, хотя и сам лично против печатания в газетах длинных канителей с продолжением шлейфа в следующем №» (XI, 160).

Подчас исполняя работу для газеты, Чехов видел невозможность ее печатания в ежедневном издании, если объем превышал газетную норму - печатный лист.

«...Я писал рассказ в полной уверенности, что пишу его для «Рус[ских] ведомостей]», но рассказ растянулся больше чем на лист, и пришлось отправить его в другое место» (XII, 387). Так случилось и с рассказом «Александрит» Лескова (Лесков в письме И. С. Аксакову сообщал 10 ноября 1884 г. «Поспеваем лишь подавать то, что вприспешню требуется; но трафится штучка, которую облюбуешь и для своего удовольствия сделаешь по-иному. То случилось и ныне. Стал я заготовлять к Р(ождеству) Х(ристову) фантастический рассказец и увлекся им и стал его отделывать, а потом, как отделал, стало мне его жаль метнуть туда, куда думалось...») .

В. Г. Короленко понимал необходимость писать для газеты коротко. Иногда это приводило к творческой неудовлетворенности, но все же законы газетного жанра им соблюдались.

«Я долго не решался на переделку, - писал он с «Слепом музыканте», - но, с другой стороны, - совесть мучила меня при всяком новом издании. Дело в том, что «Слепой музыкант» первоначально писался в фельетонах «Русских ведомостей». Я совсем не могу так работать, и на второй части повести, по моему мнению, это отразилось особенно сильно. Многое, что нужно было сказать образами,- было сказано формулами» (Короленко В. Г. Соч., т. 10, с. 276.). Из этого письма видно, что необходимость писать кратко в газете была очевидна, заставляла искать особой формы («сказано формулами», а не образами).

Еще раньше в 1894 г. в письме М. А. Саблину Короленко, обещая статью о Гацисском, замечает: «я ее значительно сократил, применительно к газете, но все же будет еще фельетона три - четыре...» (Там же, с. 223.), т. е. газета заставляла .писать короче даже статейный материал.

А. П. Чехов в этом отношении оказался самым чутким и гибким, наиболее подготовленным литератором. Отсюда и его наибольший успех как газетного рассказчика. Л. Н. Толстой записал в дневнике, что Чехов «как Пушкин, двинул вперед форму. И это большая заслуга». А беседуя в Ясной Поляне с Б. А. Лазаревским в 1903 г., сказал о Чехове: « - Чехов... Чехов - это Пушкин в прозе» (Летопись.., с. 761.).

Не удивительно, что Чехову было трудно переключаться «а большую работу. В ряде писем 1888 г. можно прочитать такие суждения: «Привыкнув к маленьким рассказам, состоящим только из начала и конца, я скучаю и начинаю жевать, когда чувствую, что пишу середину» (XI, 270). «Я учусь писать «рассуждения» и стараюсь уклоняться от разговорного языка. Прежде чем приступить к роману, надо приучить свою руку свободно передавать мысль в повествовательной форме. Этой дрессировкой я и занимаюсь» (XI, 308) и т. д.

Заслуги Чехова в создании жанра новеллы общепризнаны, но небезынтересно проследить связь этой литературной формы с его участием в ежедневной прессе.

Начало разработки этой формы произошло в юмористических еженедельниках 80-х годов. Там были созданы первые шедевры чеховских новелл, которые обратили на себя внимание Григоровича и других литераторов, критиков.

Сам Антон Павлович без ложной и излишней скромности указывал, причем неоднократно на протяжении 1887 - 1888 гг., что за ним остается заслуга в том, что газетная беллетристика стала достойна внимания критиков и толстых журналов, что к ней стали относиться с уважением.

«Газетные беллетристы второго и третьего сорта должны воздвигнуть мне памятник или по крайней мере поднести мне серебряный портсигар; я проложил для них дорогу в толстые журналы, к лаврам и сердцам порядочных людей» (XI, 275).

«Я счастлив, что указал многим путь к толстым журналам и теперь не менее счастлив, что по моей милости те же самые многие могут рассчитывать на академические лавры... Пути, мною проложенные, будут целы и невредимы-в этом моя единственная заслуга» (XI, 283).

С именем Чехова связано широкое проникновение художественного рассказа на газетную полосу, а с газетной полосы рассказ-новелла прошел в «толстый» журнал.

«Пятью рассказами, помещенными в «Новом времени», я поднял в Питере переполох»,- пишет он брату в мае 1886 г.

В конце XIX в. рассказ, а не роман становился ведущим жанром литературы, и успех газетного маленького рассказа, вобравшего глубокое содержание, сыграл свою роль в закреплении этого жанра в литературном процессе. Чехов в своих суждениях был прав и объективен: он способствовал развитию этой формы творчества. И не случайным выглядит его внимание к творчеству Лескова, дружба с ним, несмотря на разницу в возрасте: Лесков первый много и плодотворно работал в области газетной беллетристики, хотя и не сделал там эпохи.