Библейские фразеологизмы в русской и европейской культуре

Из всего сказанного можно сделать вывод, что, видимо, этот оборот можно отнести и к собственно библейским (поскольку он приобрёл символическое значение ещё в Новом Завете), и к постбиблейским (поскольку, будучи использованным в Библии – в Евангелии от Иоанна – в прямом значении, он стал фразеологическим оборотом с переносным значением во многих языках).

Наконец, стоит ещё добавить, что библейские обороты всех трёх рассмотренных групп известный лингвист В.Г. Гак называет цитатными, или контекстуальными, поскольку они с большей или меньшей точностью воспроизводят текст Библии (см. Гак, 1997, с. 55–56). Именно среди этих БФ больше всего полных межъязыковых эквивалентов, а также интернациональных выражений, которые и составляют основу библейских универсалий европейских языков. Ср., например: соль земли (Мат. 5:13), sel de la terre (франц.), sal de la tierra (исп.), salt of the earth (англ.); волк в овечьей шкуре (Мат. 7:15), 1е loup dans la peau de la brebis (франц.), el lobo con piel de cordero (исп.), wolf in sheep's clothing (англ.); несши свой крест (Иоан. 19:17), porter sa croix (франц.), arrastrar (ag-nantar) su cruz (псп.), bear (carry) one's cross (англ.) и др.

Истории, спрессованные в БФ

Ещё одна группа постбиблейских изречений представлена такими оборотами, которые, как и фразеологизмы предыдущей группы, образуются не в самой Библии, а за её пределами. Их, в отличие от цитатных БФ, вслед за В.Г. Гаком (см. 1997, с. 55–56) можно назвать ситуативными, так как они не встречаются в Библии, а образуются в национальных языках на основе библейских образов и / или сюжетов.

Библия содержит множество историй, повествований, легенд, рассказанных разными авторами – пророками, вождями, царями, апостолами, многие из которых были незаурядными личностями – талантливыми художниками слова, поэтами, выдающимися мыслителями, философами. В каждой из пересказанных ими историй заложена какая-то глубокая философская идея, мораль, важная мысль, а часто и не одна.

Нередко переводчики, переписчики Библии, священнослужители и просто читатели Писания стремились выразить самую суть того или иного сюжета в краткой, сжатой, концентрированной форме, которая и становилась библейским фразеологизмом.

История о Валааме и его ослице относится ко времени возвращения евреев из египетского плена и описана в книге «Числа». «И отправились сыны Израилевы, и остановились на равнинах Моава, при Иордане, против Иерихона…И весьма боялись Моавитяне народа сего, потому что он был многочислен» (Чис. 22:1, 3).

Моавитский царь Валак решил вступить в сражение «с сынами Израилевыми» и изгнать их. С этой целью он обратился за помощью к волхву Валааму, который обладал чудодейственной силой: мог проклясть и ослабить противника Моавитян: «Итак, приди, прокляни мне народ сей, ибо он сильнее меня: может быть, я тогда буду в состоянии поразить его и выгнать его из земли. Я знаю, что, кого ты благословишь, тот благословен, и кого ты проклянёшь, тот проклят» (Чис. 22:6).

Господь же, покровительствуя израильтянам, запретил Валааму проклинать народ Божий. Однако, внешне послушный воле Господа, Валаам в душе, видимо, не исключает для себя возможности получить обещанное ему Валаком большое вознаграждение за услугу. И, встав поутру, он «оседлал ослицу свою и пошёл с князьями Моавитскими. И воспылал гнев Божий за то, что он пошёл, и стал Ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятствовать ему…И увидела ослица Ангела Господня, стоящего на дороге с обнажённым мечом в руке, и своротила ослица с дороги, и пошла на поле; а Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить её на дорогу. И стал Ангел Господень на узкой дороге, между виноградниками, где с одной стороны стена и с другой стороны стена. Ослица, увидев Ангела Господня, прижалась к стене и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить её. Ангел Господень опять перешёл, и стал в тесном месте, где некуда своротить, ни направо, ни налево.

Ослица, увидев Ангела Господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама, и стал он бить ослицу палкою. И отверз Господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьёшь меня вот уже третий раз? Валаам сказал ослице: за то, что ты поругалась надо мною; если бы у меня в руке был меч, то я теперь же убил бы тебя. Ослица же сказала Валааму: не я ли твоя ослица, на которой ты ездил сначала до сего дня? имела ли я привычку так поступать с тобою? Он сказал: нет. И открыл Господь глаза Валааму, и увидел он Ангела Господня, стоящего на дороге с обнажённым мечом в руке, и преклонился, и пал на лицо своё. И сказал ему Ангел Господень: за что ты бил ослицу твою вот уже три раза? Я вышел, чтобы воспрепятствовать тебе, потому что путь твой не прав предо Мною. И ослица, видев Меня, своротила от Меня вот уже три раза. Если бы она не своротила от Меня, то я убил бы тебя, а её оставил бы живою» (Чис. 22:21–33).

Итак, мы видим, что, во-первых, такое словосочетание, как валаамова ослица, в этом рассказе не встречается; во-вторых, слово ослица употребляется здесь в прямом значении; и в-третьих, этот метафорический библейский фразеологизм (‘покорный, робкий, молчаливый человек, который неожиданно для окружающих выразил своё мнение или протест’) образовался во многих европейских языках, в том числе и в русском, уже за пределами Библии.

Это выражение восходит к рассказу из книги пророка Даниила о халдейском царе Валтасаре (Балтазаре). В то время как мидяне и персы осаждали столицу Халдеи Вавилон, Валтасар «сделал большое пиршество для тысячи вельмож своих и пред глазами тысячи пил вино. Вкусив вина, Валтасар приказал принести золотые и серебряные сосуды, которые… взяты были из святилища Дома Божия в Иерусалиме; и пили из них царь и вельможи его, жёны его и наложницы его» (Дан. 5:1–3), тем самым оскверняя сосуды «дома Божия», что было непростительным кощунством. При этом они славили своих рукотворных идолов, «золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных» (там же 5:4).

И в это время царь увидел руку, которая писала какие-то слова на стене дворца (см. Дан. 5:5). Напуганный до дрожи в коленях и изменившийся в лице Валтасар велел призвать к себе вавилонских мудрецов, обещая щедрое вознаграждение тому, кто сумеет прочесть написанное на стене и объяснить его значение. Однако мудрецам это оказалось не по силам (см. Дан. 5:6–8). Тогда царица посоветовала Валтасару обратиться за помощью к Даниилу, «в котором дух святого Бога», а также «найдены были в нём свет, разум и мудрость, подобная мудрости богов, и царь Навуходоносор поставил его главою тайноведцев… и гадателей» (Дан. 5:11). И Даниил открывает царю причину надвигающейся беды: это забвение Всевышнего Бога, «в руке Которого дыхание твоё и у которого все пути твои» (Дан. 5:23). Даниил так объясняет Валтасару таинственные письмена: «МЕНЕ – исчислил Бог царство твоё и положил конец ему; ТЕКЕЛ – ты взвешен на весах и найден очень лёгким; ПЕРЕС – разделено царство твоё и дано Мидянам и Персам» (Дан. 5:26–28). «В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит, и Дарий Мидянин принял царство» (Дан. 5:30–31).

Заметим, что во многих европейских языках, в том числе и в русском, есть библейский фразеологизм Валтасаров пир. Вместе с тем в рассказе данная фразеологическая единица отсутствует, она образовалась позднее на основе этого сюжета.

Интересно, что оборот очень подходит для заголовка к рассказанной истории. А согласно точному определению В.П. Григорьева, «заглавие – чудовищно уплотнённая аббревиатура текста» (Григорьев, 1979, с. 194).