Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн

Драгунам предписывалось уметь строиться в каре для отражения атак иррегулярной конницы и для сопровождения транспортов. Для этого в передний фас становились 3-й и 5-й эскадроны, 2-й и 4-й — в задний, в шахматном порядке, а 1-й и 6-й во взводных колоннах находились на флангах.

В случае необходимости такой боевой порядок применяли и кирасиры и конногренадеры. Поскольку у них в полках числилось по 5 эскадронов, то от каждого из них выделялось по 4 ряда солдат, из которых и формировался недостающий эскадрон в заднем фасе (283, с. 160; 152, с. 66—70).

Правда, это построение обрекало всадников на пассивную оборону; к тому же скученные кавалеристы были хорошей мишенью для рассыпных нападений противника, поэтому впоследствии от каре отказались.

В летней кампании 1758 г. русской армией командовал Вильгельм Фермор. В это время в ней находились 5 кирасирских полков — 2 в 3-эскадронном составе и 3 — в 3-эскадронном; 3 драгунских по 3 эскадрона; 4 гусарских в полном составе, 1 в половинном и 3 дополнительных эскадрона, сведённые из двух разных полков. 1 драгунский полк в 3 эскадрона оставался в Тарутине для прикрытия. Кроме того, имелась партия казаков около 4000 человек (123, с. 271— 272). Всей русской конницей командовал П. А. Румянцев.

В расписании на летнюю кампанию 1758 г. не фигурирует ни один конногренадерский полк, между тем, в армии они всё же были (123, с. 250, 165, 273, 302-304). Правда, эти 5 полков тоже не соответствовали своему штатному расписанию и насчитывали не более 3-х эскадронов в каждом (123, с. 250).

В знаменитом конном Румянцевском рейде в Померанию (1758 г.) участвовало 1000 выборных гусар от разных частей, 1000 выборных казаков и 6 кирасирских эскадронов (123, с. 270). Позже к корпусу присоединились конные гренадеры и драгуны (123, с. 286).

Перед последним крупным сражением Семилетней войны — при Кунецдорфе (1759 г.), в котором участвовала русская армия, в её коннице насчитывалось 5 кирасирских, 5 конногренадерских, 2 драгунских, 3 гусарских полка и несколько отдельных эскадронов от 2-х гусарских полков. А также донские и украинские казаки (123, с. 481).

В процессе боевых действий выучка регулярной конницы всё время повышалась, а её недостатки компенсировались тем, что регулярным частям придавались отряды природной кавалерии. Против таких команд прусские всадники однозначно пасовали. Например:

«Вчерашнего числа семисотная прусских гусар команда, прибыв к местечку Рагниту, кое отсюда расстояние в милю на левом крыле нашего лагеря лежит, и совокупясь с обывателями, в сражение с нашими калмыками и донскими казаками вступило, но нашим лёгким войскам, кои кавалериею, под командою генерал-майора Шилинга для прикрытия фуражиров послана, подкреплены будучи, гусар разбили и из города выгнали, при котором случае в полон взято 1 подпрапорщик Малаховского и 3 человека гусар Чёрного полков…» (123, с. 198).

Под Ризенбургом (1758 г.):

«…генерал-майор Демику з деташаментом своим сего июня 8-го от меня отправлен и 9-го к местечку Резенбурху приближался пополуночи в 8-й час, где и усмотрена им в правую сторону неприятельская гусарская партия, против которой от него господин брегадир Краснощёкой с полковником Дячкиным и 500-ми казаками, а в подкрепление господин бригадир Стоянов с полковником Зоричем, подполковником Текеллием и майором Фол керном посланы были, из которых первые оба приводятся Краснощёкой и Дячкин храбро оную партию атаковав разбили, и живых один корнет и 31 рядовых в полон взяты и ко мне присланы; а убитых с неприятельской стороны сочтено 28, …; с нашей стороны при сём сражении легко раненых 3 казака только находитца» (123, с. 74). 

У Черлина (1759 г.):

«В силе высокого ордера я с вверенною мне из 238 человек гусар и 200 человек казаков состоящею командою сего числа в пятом часу под местечко Черлин прибыл, где под самым тем местом двумя эскадронами прусских Цитенова полку гусар встречен и оных тотчас атаковал, в местечко вогнал, из оного выбил и до самого местечка Гур расстоянием в полторы мили гнал, из которых 2 эскадрона гусар и пехота им на сикурс определённая, для подкрепления выступать стала, но я, усмотря гораздо превосходящую силу, и будучи как люди, так и лошади несколько уже утомлены, остановясь построился и в надлежащем порядке к Черлину возвратился. При сём сражении, сколько на возвратном пути усмотреть можно было, 40 человек неприятельских гусар и 1 капитан убиты, а в полон взяты 4 капрала и 15 человек гусар с лошадьми, ружьями и аммуничными вещами; с нашей стороны вспоможением Божием никто не убит, а ранены 3 человека и 1 гусарская лошадь убита» (123, с. 437).

Под Пневом (1759 г.):

сербского гусарского полку подполковника Текелия с 2-я гусарскими полками и с казаками на подкрепление командировал; неприятель, видя сие прибавление, своих гусар с обеих флангов выслал, кои построясь, с нашими перестреливаться стали. Генерал-майор Тотлебен, усмотря, что неприятельские гусары пехотой подкреплены и что весь авангард в ордер баталии стал и из пушек стрелять начал, приказал своим гусарам и казакам отступать до реченной деревни Цереквицы, в таком намерении, чтоб неприятельских гусар ближе к себе приманить. Прусские, хотя пользоваться тем отступом, на наших наступать стали, но в самое то время венгерского полку полковник Зорич с двумя эскадронами гусар и с 200 человек казаков, примкнув к отступающим и построясь, вместе на неприятеля ударили, в котором сражении взяты гусарами и казаками 13 человек в полон, между которыми 1 корнет, 1 капрал и 4 человека гусар раненых, а прочие здоровы; побито на месте более 60-ти человек, а по сказкам пленных и дезертиров более 100; …» (123, с. 452—453).

При Кунецдорфе (1759 г.):

«… преследовавший неприятеля с лёгким войском генерал-майор граф Тотлебен в ночь меня рапортовал, что он чрез болото в лес к неприятельскому левому крылу казаков послал, чтоб кавалерию от пехоты отрезать, а он с гусарами и кирасирскими его императорского величества полку 2-я эскадронами, кои весьма храбро себя оказали по сю сторону болота построился; неприятельская кавалерия, усмотря, что казаки заезжают с тылу, ретироваться стала, но в то ж самое время оная с обоих сторон казаками и гусарами атакована, расстроена и разбита, многие поколоты и в полон взяты, а сверх того целый неприятельской от протчих отделившейся кирасирский эскадрон 20-ю человеков казаков и 15-ю человек гусар в болото вогнан, побит и пленён, которого стандарт в добычу взят; от сего места далее мили за неприятелем погоня была…» (123, с. 489).

Тактика была довольно проста; пока регулярные части русской конницы встречали атаку сомкнутых линий пруссаков в строю, противника врассыпную обходили с флангов казаки или иная иррегулярная кавалерия. Неготовые к таким действиям прусские кавалеристы были вынуждены рассеиваться и расстраивать свои ряды, а в одиночном бою они уступали природным всадникам, которых, в свою очередь, поддерживали плотные колонны регулярной конницы.

Для того, чтобы эффективно противодействовать такой тактике, пруссакам нужно было обладать собственной природной кавалерией. Но таковой в Пруссии не было, а ландмилицкие, ополченческие эскадроны для этой роли не годились.

Именно в Семилетнюю войну в русской коннице впервые в Европе стала применяться тактика атакующих колонн, не использовавшаяся со времён средневековья. Распространённая в то время линейная тактика не предусматривала таких действий. Колоннами строились только на марше, а в бою фронт должен был быть непременно развёрнутым, тем самым добивались максимальной мощи огня, а шансы охватить фланги противника возрастали пропорционально длине фронта. П. А. Румянцев первым осознал эффективность атак, производимых колоннами (123, с. 759—761).

ТАКТИКА РУССКОЙ КАВАЛЕРИИ В БОЯХ С ТУРЕЦКОЙ КОННИЦЕЙ

Семилетняя война наложила отпечаток на тактику русской конницы. Вышедший в 1766 г. устав «О конной экзерциции и о должностях при оной» менял систему обучения кавалеристов. Его основные положения повторяли схему подготовки прусской конницы.