Агония и смерть Адольфа Гитлера

Госпожа Юнге замечает вдруг детей Геббельса. Они стоят на ступеньках лестницы, ведущей в другую часть убежища, расположенную немного выше. Она бросается к ним. Для детей жизнь в убежище была интереснейшим приключением. Они забавлялись тем, что считали взрывы бомб и снарядов и старались до взрыва определить, где снаряд или бомба упадут. Потом они рассказывали Гитлеру о результатах своих подсчетов. Неужели они пришли как раз к дяде Адольфу, как они его называли?

Вдруг раздается громкий выстрел, и звук его отдается под сводами. Один из мальчиков кричит: «Вот прямое попадание!» Этим выстрелом Гитлер покончил с жизнью.

Еще не успело смолкнуть эхо, как Артур Аксман и Геббельс уже у двери в комнату Гитлера. Они врываются туда, но невольно отшатываются при виде ужасной картины. Гитлер и Ева Браун мертвы. Она приняла яд. Гитлер выстрелил себе в рот.

Штурмбанфюрер Линге обернул одеялом верхнюю часть тела и окровавленную голову Гитлера и с помощью доктора Штумпфэггера снес тело вверх по лестнице, в сад имперской канцелярии.

Ева Браун тоже хотела застрелиться. Но после того, как она приняла яд, револьвер выпал у нее из рук. Он лежал на полу. Оказалось достаточно одного яда.

Огромный Отто Гюнше, которому Гитлер поручил сжечь их трупы, вынес Еву Браун и положил ее рядом с Гитлером.

Гюнше и шофер Гитлера Эрих Кемпка вылили на трупы содержимое 5 бензобаков и опять вернулись ко входу в убежище.

В комнате рядом со спальней Гитлера сидело несколько человек из его личной охраны. Без малого в 3 часа Гюнше выпроводил их оттуда. Один из этих солдат, Герман Кар-нау из отряда уголовной полиции при ставке, вышел из убежища и дошел до входа в имперскую канцелярию. Он передал только что полученный приказ своему товарищу

Хилько Поппену и подошел через зимний сад к запасному входу в убежище. Здесь он оцепенел от ужаса.

Перед ним лежали тела Гитлера и Евы Браун. Одеяло, наброшенное на труп Гитлера, сдвинулось, и было видно залитое кровью лицо. В этот момент горящая тряпка, брошенная Гюнше из входа в убежище, упала на трупы, и они моментально вспыхнули.

Карнау бросился бегом к своему товарищу Поппену и сообщил ему, что «фюрер умер, и тело его сжигают в саду». Потом Карнау вернулся в сад, где еще пылало пламя. Когда огонь погас, Карнау тронул трупы ногой, и прах рассыпался.

Около 10.30 пришел группенфюрер Раттенхубер из караульного помещения и вызвал несколько надежных людей, чтобы похоронить останки Гитлера и Евы Браун. Через 20 минут гауптшарфюрер Кольке вернулся и доложил, что приказ выполнен.

Примерно в это же время Геббельс продиктовал Гер-де Кристиан письмо, которое подписали он, Кребс и Бургдорф. Письмо с сообщением о смерти Гитлера предназначалось для русского верховного командования и содержало просьбу о перемирии. Генерал Кребс, который до войны был германским военным атташе в России, отправился с белым флагом на русские позиции и вернулся на следующий день, 1 мая в 9 часов утра. Перемирие было отклонено, сражение продолжалось.

Когда Гитлер умер, Геббельс стал готовиться к уничтожению своей семьи, которое должно было произойти на следующее утро.

Чтобы подготовить детей к уколу, который им должны были сделать прежде чем дать яд, госпожа Геббельс сказала им, что после смерти дяди Адольфа они вернутся в Шваненвердер, а так как поездка опасна, доктор Штум-пфэггер сделает им укол. Когда они проснутся, они уже будут опять в своем хорошем доме.

Может быть, младшие и поверили этой сказке, но Хельга, старшая, знала, что должно произойти, и высказала это. Во избежание трудностей ей сделали впрыскивание и дали яд первой, после старшей сестры наступила очередь и остальных.

1 мая, около 7.30 вечера Геббельс позвал своего адъютанта Гюнтера Швегермана в свою комнату и дал ему указание о сожжении трупов. После того, как Геб-белье застрелится, Швегерман должен еще выстрелить в него, чтобы он действительно был мертв, прежде чем тело будет сожжено.

Около 8.15 Геббельс поднялся из-за письменного стола, надел шляпу, пальто и перчатки и потом, взяв под руку жену, поднялся по лестнице в сад. Когда Швегерман приготовлял бензин, он услышал выстрел. В саду он нашел безжизненные тела Геббельса и его жены. Геббельс застрелился, его жена приняла яд.

Швегерман приказал одному из своих солдат выстрелить в Геббельса, так как не мог заставить себя сделать это.

Затем трупы были облиты бензином и подожжены. Прежде чем они сгорели дотла, Швегерман получил от коменданта имперской канцелярии генерала Монке приказ поджечь бомбоубежище. С помощью нескольких солдат он облил мебель бензином и бросил в помещение горящую спичку.

В один миг они очутились среди моря огня, так как пламя вызвало сильную тягу, из-за которой захлопнулись входные стальные двери. Швегерман бросился к выходу и с облегчением констатировал, что механические замки не защелкнулись. Надо было немедленно уходить из убежища.

ФАКТЫ В ПРОТИВОВЕС ПРЕДПОЛОЖЕНИЯМ

Гитлер мертв. Известно, кто был вместе с ним в бомбоубежище. Многие из них погибли. Одним удалось бежать, но потом они были захвачены союзниками. Другие сразу же попали в плен. Трупы Геббельса, его жены и шестерых детей были найдены русскими, которые установили их личность.

Слухи, будто Гитлер жив, лишены всяких оснований. Важнейшим свидетельством следует считать показания Артура Аксмана, слышавшего выстрел и видевшего трупы Адольфа Гитлера и Евы Браун. Аксмана допрашивали несколько раз. За 6 месяцев я беседовал с Аксманом раз десять. Ни разу в его показаниях о смерти Гитлера не было ни малейшего противоречия. Я убежден в том, что его сообщение правдиво и достоверно.

Затем у нас есть показание гитлеровского шофера Эриха Кемпки, сжигавшего трупы. В течение 4 месяцев я по различным случаям 4 или 5 раз допрашивал Кемпку, в том числе и на перекрестном допросе. Кемпка сказал: «Если кто-нибудь сидел рядом с вами в течение 14 лет, то вы не можете ошибиться при опознании его».

Адъютант Геббельса, Гюнтер Швегерман, сделал в письменном виде заявление о смерти Гитлера. Постовой Герман Карнау, видевший в саду на земле труп Гитлера, сказал мне: «Пусть мне не жить на свете, если кто-нибудь может показать мне Гитлера живым или мертвым».

Из тех, кто близко соприкасался с Гитлером в последний месяц его жизни, я видел всех оставшихся в живых. Я беседовал с ними в залах суда, тюрьмах, лагерях для интернирования и в их квартирах, и они рассказывали мне о последних днях Гитлера и его смерти с таким множеством подробностей, что было бы нелепым говорить о тайне вокруг смерти Гитлера.

Кроме устных показаний, в нашем распоряжении имеются документы и дневники, освещающие этот период времени. Дневник Линге, лакея Гитлера, представляет собой чрезвычайно ценную основу для восстановления событий тех дней. То же самое следует сказать о дневнике генерала Коллера. Никто не может утверждать, что о последних днях Гитлера нет достаточного материала.

Некоторые, в том числе писатель Эмиль Людвиг, считают возможным, что у Гитлера был двойник, который умер и труп которого был сожжен.

Нет ни малейших доказательств тому, что у Гитлера когда-либо существовал двойник. Такое предположение означало бы, что двойник Гитлера должен был ознакомиться с обитателями убежища, затем его убили, а труп вынесли в сад — и ни у кого не возникло при этом никаких подозрений.

Кроме того, это означало бы, что Гитлер в одиночку выбрался из убежища, пробрался через позиции русских и теперь — через три года — живет где-то, где его никто не может опознать.

Войти в убежище или выйти из него, не подвергнувшись самому тщательному контролю, было невозможно никому. Предполагать, что Адольф Гитлер мог явиться перед караульными в двух лицах, и они этого не заметили, так же смешно, как и верить тому, что Ева Браун могла настолько ошибиться, чтобы стать женой незнакомца, проводить с ним дни и ночи и умереть вместе с ним.

Здравый человеческий рассудок не допускает и такого предположения, что все, кто находился под огнем перекрестного и обычного допроса, условились показывать одно и то же, и это не обнаружилось бы из-за отклонений или противоречий. Кроме того, у этих свидетелей или не было никаких возможностей, или была лишь незначительная возможность встретиться и придумать вместе свою версию.