Казаки в Персии 1909-1918

С пограничниками у казаков традиционно складывалась крепкая дружба, вызванная во многом схожими тяжелыми условиями службы на постах вдоль границы дикой горной страны. Хорошие отношения

П.Н. СТРЕЛЯНОВ (КАЛАБУХОВ)

^___:_

сказывались и потом, при возвращении казачьих полков домой. Приобретенные в Персии знаменитые ковры офицеры перед таможней, дабы не платить пошлину, вываливали в песке и пыли и спокойно их перевозили с собой (беспошлинно вещи дозволялось ввозить для собственного употребления, а вещи в товарном виде и прибывающие отдельно от войск — оплачивать пошлиной). Наверное, наша Пограничная стража догадывалась об этом нехитром маневре казаков.

Среди русских пограничных офицеров встречались великолепные стрелки. Один из них, служивший в 6-м Пограничном округе командир отряда ротмистр Степанов, считался едва ли не лучшим в России. Пожалуй, немногим уступал ему командир другого отряда, ротмистр Герман. Об их искусной стрельбе вспоминается в записках «Вдоль персидской границы» Генерального штаба генерал-лейтенанта Масловского, совершившего в самый канун Персидского похода, в апреле 1909 года, молодым капитаном ознакомительную поездку по расположению постов Пограничной стражи.

«Отмерив хороших сто шагов, ротмистр Степанов приказал вестовому поставить на плоский камень лимонадную бутылку и на этой дистанции, взяв карабин и зарядив его одним патроном, что показывало его уверенность в результате стрельбы, произвел, почти не целясь, выстрел. При этом он держал карабин лишь одной правой рукой и приложил его не как обычно, к плечу и щеке, а к локтю, в расстоянии одного фута вправо от головы, почему он, конечно, не мог целиться глазом через прицел и мушку. Бутылка была разбита. Затем он произвел несколько выстрелов, каждый раз по новой бутылке, держа все время карабин в стороне, у локтя, и поворачивая его то боком, то вниз затвором. Потом он сделал выстрел, повернувшись спиной к цели, наклонившись и смотря промеж ног. И каждый раз, без единого промаха, пуля разбивала бутылку. Наконец он положил на этот плоский камень два патрона, один в затылок другому, и, отойдя почти на то же расстояние, выстрелил в первый патрон, который разбил второй. Я был поражен такой исключительной стрельбой».

Возвращаясь на пост и проходя мимо громадного орехового дерева, ротмистр Степанов указал Масловскому на его вершину и спросил, видит ли он там, высоко над землей, среди густой листвы, воробья. Капитан птицы не видел. Сказав, что собьет его пулей, Степанов приложился одной рукой и быстро выстрелил. Воробей, пронзенный пулей, упал к подножию дерева. Выстрел был изумительный.

На другом посту, Бартазском, командир отряда ротмистр Герман в окончании занятий с офицерами устроил капитану Масловскому

КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909—1918 ГГ. ____:_

встречу с влиятельным ханом на персидской стороне. В молодости этот карадагский владетель был разбойником, занимался контрабандой, а на старости лет успокоился, установил дружеские отношения с пограничными частями на русском берегу и часто, в особенности зимой, когда из-за снега и весной из-за разлива рек прекращалось всяческое сообщение между постами, помогал нашим отрядам. Имея свой отряд в двести вооруженных всадников, он не допускал никаких набегов кочевников на русскую сторону, поддерживал порядок в значительном районе прилегающей к границе персидской полосы и мог обидеться, если его приглашение не приняли бы.

К месту переправы через широкий (до километра в этом месте) и бурный Араке, где обычную лодку перевернуло бы сразу при отходе от берега, на русскую сторону прибыл сам хан. Офицеры по четверо переправлялись на легких (переносимых на суше одним человеком) плотах на бычьих пузырях. Плот представлял собой квадрат 1,25 на 1,5 метра, состоящий из толстых деревянных прутьев около 3 сантиметров в диаметре, расположенных на некотором расстоянии один от другого и прочно связанных крест-накрест. Таким образом, получалась прочная решетчатая площадка с подвязанными снизу сплошь надувными бычьими пузырями, длиной в 35 сантиметров и в диаметре около четверти метра. Переправляемые четверо, включая гребца, рассаживались строго по углам плота, причем заранее вошедшие в воду люди прочно удерживали его концы, чтобы плот не перевернулся, пока все не займут свои места. Гребец сидел лицом наружу, а не вовнутрь, как остальные пассажиры, и коротким веслом, наподобие лопатки, часто бил по воде, как бы сбивая тесто. Плот вертелся вокруг своей оси, через решетку виднелся бурлящий, покрытый хлопьями пены быстрый поток. Так, постепенно, сносимый вниз по реке, плот выбирался в более спокойное течение и, медленно кружась, приставал к противоположному берегу примерно в километре ниже места посадки (один из таких плотов с бычьими пузырями, используемый русскими пограничниками в то время, представлен на фотоснимке в книге).

...После приема и обильного обеда хан предложил провести состязание в стрельбе из винтовки. Персы придавали большое значение искусству стрельбы, и потому, опасаясь, что они окажутся лучшими, чем русские офицеры, случайно оказавшиеся здесь, Масловский начал отговариваться, ссылаясь на позднее время, предстоящую трудную дорогу и опасную переправу на русский берег.

При этом он добавил, что оценивать искусство стрельбы можно лишь в том случае, если у каждого стрелка будет личная винтовка,

да!

свойства которой ему хорошо известны, а у русских офицеров своих винтовок здесь нет. И тут командир отдела тихо сказал ему, что можно соглашаться на состязание, так как среди присутствующих офицеров есть выдающийся стрелок.

«Решено было стрелять по маленькой лимонадной бутылке, поставленной на плоском камне в ста шагах. Вызвавшийся состязаться ротмистр Герман, очень высокого роста, отмерил своими большими ногами сто шагов, где и поставили бутылку.

Затем он предложил персам, сделавшим вызов, начать состязание первыми. По приказу хана вышел старик вахмистр, очевидно считавшийся у них лучшим стрелком. Так как было договорено, что каждый может выпустить не более пяти патронов, вахмистр вложил в винтовку обойму в пять патронов и, тщательно прицелившись, выстрелил. Бутылка осталась целой. Он выпустил так все пять своих патронов, но ни одна из них не попала в цель. Было видно по пыли, поднимаемой пулями, что ложились все они очень близко к бутылке, но ее не задели. Хан покраснел от досады и что-то шепнул своему зятю. Тот сейчас же вышел, взяв свою винтовку, так же вложил обойму и приготовился стрелять. Все напряженно ждали, зная, что он отличный стрелок. Хан повеселел. Но против ожидания зять хана, так же как и вахмистр, выпустил поочередно все пять пуль, но с таким же успехом, как и вахмистр. Видно было, что все пули опять ложились близко от бутылки, но ни одна ее не коснулась. В крайнем возбуждении хан крикнул, чтобы ему принесли его собственную винтовку, решив стрелять сам. Тщательно осмотрев принесенную винтовку, он вложил обойму, прицелился и выстрелил. Пуля черкнула землю возле самой бутылки. Хана передернуло. Он снова выстрелил, но с таким же результатом. Так были выпущены все пять пуль. На лице хана было написано крайнее огорчение и волнение, но, овладев собой, он обратился к ротмистру Герману и с лукавой улыбкой предложил ему свою винтовку, приглашая показать теперь свое искусство.

Взяв винтовку, ротмистр Герман обратил внимание хана на то обстоятельство, что он будет стрелять из винтовки, чьи свойства ему неизвестны. Хан снисходительно кивнул головой. Герману подали обойму, но он взял из нее один только патрон и, вложив его в затвор, быстро прицелился и выстрелил. Верхняя половина бутылки разлетелась мелкими осколками. Персы были явно поражены, а хан, что-то быстро сообразив и сказав Герману какую-то любезность, попросил его повторить такой блестящий выстрел, надеясь, очевидно, что счастливый выстрел не повторится. Поняв, конечно, мысль хана, Герман тотчас же согласился и взял, как и в первый раз, из обоймы лишь один патрон. Но когда хотели заменить наполовину разбитую бутылку новою, он сказал, чтобы этого не делали, так как ему будет достаточно и той половины бутылки, которая осталась после первого выстрела. Напряжение достигло своей высшей степени. Герман спокойно подошел к черте, приложился, выстрелил... и остальная половина бутылки разлетелась, разбитая вдребезги».