Альма

Со вторым орудием ситуация не менее интересная. Досталось оно британцам, очевидно, не потому, что были потеряны лошади. В ходе боя к Альме выдвинулись, чтобы поддержать атаку Легкой дивизии, две конные батареи, сопровождавшие 1-ю дивизию (капитанов Пейнтера и Ричардса), открывшие ураганный огонь по русской пехоте и особенно батарейной №1 батарее. Если верить Ричардсу, то едва ли не первым выстрелом его орудия накрыли орудие на левом фланге батареи. В результате попадания был полностью (или почти полностью) уничтожен его расчет, и отвести его в тыл было просто некому. ^{680} В результате орудие было захвачено несколько в стороне от батареи командиром 6-й роты 95-го полка капитаном Хейландом, который к тому времени успел получить пулю в руку, что в конечном итоге закончилось ее потерей под пилой полкового хирурга…

Однако до того как потерять сознание, офицер сумел выцарапать своей саблей на лафете цифру «95». ^{681} От лафета, рядом с которым он прилег, сберегая силы, его и отнесли в тыл солдаты-дербиширцы. Как известно, свято место не пустует. Вскоре у орудия засуетились очередные претенденты на подвиг. Их было столько, что теперь точно утверждать, кто же все-таки захватил второе орудие, нельзя. На это претендуют и стрелки Стрелковой бригады, и 33-й полк, и 7-й полк, и даже… гвардейские гренадеры. То есть не только те полки, чьи солдаты штурмовали склон Курганной высоты, но и просто оказавшиеся рядом утверждают, что именно их люди первыми нацарапали свои имена на трофейном орудии. ^{682} По сегодняшний день на праве называть это орудие своим трофеем настаивают не менее трех (!) полков британской армии. В частности, в истории 7-го полка утверждается, что его солдаты обнаружили это брошенное расчетом орудие. Вероятнее всего, по пути в тыл количество «автографов» на нем росло, а вместе с этим и число претендентов на честь именовать его своим трофеем…

Захваченную пушку отправили как военный трофей в Англию. И в 1885 г. она была передана на хранение в казармы Рексам, где и стоит поныне перед офицерской столовой.

Взятое с боем у русских орудие валлийцам пришлось отбивать уже после сражения еще раз, но теперь от французских союзников. Подполковник Дэниел Лайсонс писал своей матери 27 сентября 1854 года: «Когда я прибыл в главную квартиру со списком убитых и раненых на следующий день после сражения, я увидел, что штаб чем-то сильно взволнован. Мне сказали, что подъехал один французский офицер, с артиллеристом и двумя лошадьми и попытался украсть орудие Белла, оставленное около реки, и что один из наших офицеров как раз вовремя его «спас». Я видел, как этот человек уходил с лошадьми. Мне сказали, что лорд Раглан порядком выругался по этому поводу — единственный случай, когда он себе это позволил». '

Поначалу орудие было выставлено на обозрение в музее Королевской артиллерии в Вулвиче, позже оно было перевезено в музей в замке Карнарвон, Уэльс.

После взятия на русской батарее, кроме отбившейся от своих роты или части роты 7-го Королевского фузилерного полка, одновременно оказались солдаты еще как минимум трех полков — 23-го, 33-го 19-го и отдельные персонажи из 95-го. Это не значит, что все оказались там одновременно, скорее всего, их порядки были так перемешаны, а число храбрецов (и уцелевших) уже явно не совпадало со штатной численностью.

Особенно много раненых и убитых было из числа офицеров.

Во время атаки батареи выбыл из строя командир 19-го полка полковник Сандерс, и командование взял на себя подполковник Анетт, собравший вокруг себя тех, кто еще мог держать оружие в руках и у кого хватало воли двигаться вперед.

Знаменный офицер 23-го полка лейтенант Генри Анстроттер, несший королевское знамя, почти достиг батареи, но был застрелен, очевидно, одним из пехотинцев Казанского полка, часть которых, укрывшись за земляным валом, в упор вела стрельбу по англичанам, пополнив и без того внушительный печальный список павших офицеров уэльских фузилеров. Хотя лейтенант и служил в валлийском полку, он был шотландцем, выходцем из одного из самых старинных горских кланов, вторым сыном сэра Ральфа Анстроттера Балкаска. ^{683} Его тело обнаружил после боя Джордж Хиггин- сон, его друг, сразу вспомнивший дурные предчувствия юного лейтенанта за два дня до сражения. Пуля попала Анстроттеру в сердце. ^{684}

А теперь о еще одной интересной детали. В работе В.Н. Гурковича «Памятники и памятные места Крымской войны. Альма» очень подробно описаны результаты экспедиции 1990 г. по исследованию русской батареи. Там пишется об обнаруженных в 16-ти м от батареи в индивидуальной могиле останках британца «…со сложенными на груди руками и прямыми ногами». Дальше: «…ни в одной другой из вскрытых могил останки не находились в таком анатомическом порядке. В чем здесь секрет? Думается, в личности погребенного, скорее всего, англичанина, сраженного пулей из гладкоствольного российского ружья, — круглая пуля обнаружена в области груди убиенного. В пользу такого предположения говорит и то, что рядом с останками найдены шесть пуговиц из кожи; на двух из них читается слово «LONDON…» (другие слова сильно повреждены), а на единственной металлической с четырьмя дырочками сохранилось следующее: «GOSPORT.R.B…F». В яме-могиле обнаружены также железные подковы и фрагменты обуви с дырочками для шнурков…». ^{685}

Смею предположить, что это и есть останки убитого офицера 23-го Королевского Уэльского фузилерного.выстрелом в упор лейтенанта Генри Анстроттера, полка. В пользу этой версии говорит и то, что если внимательно прочитать перевод текста на памятнике, то мы обнаруживаем, что из погибших на Альме офицеров-валлийцев только семеро лежат под саркофагом. И список этих семерых обрывается как раз перед Анстроттером.

Хотелось верить, что толерантность восторжествует и наконец-то свершится сенсация — впервые мы узнаем точное имя хотя бы одного из сражавшихся в этот день. Пусть это не русский солдат или офицер, пусть англичанин, но он мог быть ПЕРВЫМ! Не будем упоминать о разграбленной могиле несчастного Горация Каста. Анстроттер имел шанс быть реально перезахороненным с указанием всех необходимых данных: имени, возраста, звания… и даже почетного караула его родного полка, существующего и сейчас.

Но, видно, историческая близорукость становится частью нашей идеологии. Останки лейтенанта несколько лет назад были зарыты вместе с безвестными останками обнаруженных на батарее русских солдат. Сенсации не произошло. Слово «идентификация» нам, увы, незнакомо…

Сержант Коннор, контуженный ранее пулей в грудь, сломавшей ему несколько ребер, принял из рук одного из капитанов королевское знамя и оставался с ним до конца сражения, передав его затем лейтенанту Бевилу Гранвилу. Через два года он стал первым кавалером Креста Виктории в британской армии. После войны сержанту (ставшему уже офицером) было предоставлено право пожизненной службы в рядах уэльских фузилеров. ^{686} Но на Альме молодому ирландскому парню Коннору было не до этого: