Трагедии Севастопольской крепости

Об этих инцидентах в советских источниках упоминаний нет.

«29 июля 5 торпедных катеров снова вышли в море, чтобы во взаимодействии с 6 немецкими десантными судами произвести демонстрацию высадки десанта на берегу между мысом Фиолент и Балаклавой с целью отвлечь внимание русских от настоящего десанта, который должен был высадиться в другом месте…

Чтобы привлечь к себе внимание противника, наши моряки кричали и стреляли, стараясь наделать как можно больше шума, катера маневрировали, наконец, один взрывающийся катер, управляемый старшиной Барбьери, был направлен прямо на берег и своим ужасающим взрывом еще больше усилил желаемую суматоху» ^{62}.

На самом деле в 3 часа ночи 29 июня посты наблюдения береговой обороны засекли 12 моторных шхун с десантом и 5 итальянских торпедных катеров, шедших из Ялты мимо мыса Айя к Георгиевскому монастырю и Мраморной балке. Батарея N° 18 (четыре 152-мм пушки Кане) открыла по ним огонь с дистанции 35—40 кабельтовых (6,4—7,3 км). В течение 15—20 минут 9 шхун было потоплено, а трем шхунам вместе с торпедными катерами удалось уйти.

Князь Боргезе, видимо, слышал звон, да не знал, откуда он. Действительно, в 2 ч 35 мин 19 июня немцы предприняли десант на шлюпках и катерах в Северной бухте Севастополя. Но зачем отвлекать советские батареи и корабли в 15 милях по прямой и примерно в 30—40 км по морю от места десанта? На самом же деле утром 19 июня немецкие сухопутные части обошли укрепления Балаклавы, прорвали оборону 9-й бригады морской пехоты и двинулись к мысу Фиолент. И немецкий морской десант на шхунах должен был нанести синхронный удар по защитникам мыса Фиолент (456-й пограничный полк), а не имитировать десант, как утверждает князь.

Далее Боргезе пишет: «1 июля во время штурма Балаклавы румынами, в результате которого город пал, 5 наших торпедных катеров вошли в порт, предотвратив отход противника морем. «В Балаклаве мы были встречены румынским полковником Димитреску и двумя ротами в полном вооружении. Нас угостили шампанским и луком» ^{63}. [42]

На самом деле наши войска сами отступили из района Балаклавы, и никаких кораблей или даже катеров в Балаклавской бухте не было.

30 июня в Форосе состоялась церемония награждения итальянских водителей катеров. Ленци, Романо, Кушка, Барбьери и Монтанари были награждены орденами (германскими Железными крестами 2-й степени) за проведенные боевые действия в море.

13 августа части колонны Моккагатта покинули Форос и направились в порт Феодосия для борьбы с советскими надводными кораблями и подводными лодками. И уже в ночь на 15 августа три итальянских катера вышли на патрулирование в Феодосийский залив.

Утром 1 сентября оставшаяся часть колонны отправилась из Фороса в Ялту, где отдыхала в ожидании нового назначения.

Днем 21 сентября лейтенанты Массарини и Куджа загорали на ялтинском пляже недалеко от порта. Бархатный сезон был не хуже, чем на Аппенинском полуострове. В 13 ч 02 мин страшный взрыв разворотил пляж. Оба итальянца были засыпаны землей, а загоравшие рядом пять немецких офицеров разорваны в клочья. В Ялте заревела «воздушная тревога», но в безоблачном небе не было ни одного самолета.

Оказывается командир подводной лодки С-31 старший лейтенант Н.П. Белокуров подошел к ялтинскому порту и из подводного положения с дистанции 10 кабельтовых (1830 м) пустил две торпеды по транспорту водоизмещением 1500 т, стоявшему у пирса. Но, увы, то ли перископ был кривой, то ли глаз, но торпеды пошли в другую сторону, и одна из них долбанула по пляжу с «курортниками» [43].

23 сентября колонна Моккагатта была отправлена в город Мариуполь на Азовское море, а далее предполагалось «итальянских путешественников» доставить на Каспийское море. Как писал Боргезе: «С 24 по 27 сентября (1942 г. — Л.Ш.) колонна двигалась по следующему маршруту: Ялта — Симферополь — Мелитополь — Мариуполь. «Часто во время марша наши машины по каким-то непонятным причинам переезжают гусей и кур, которых мои люди подбирают и затем варят вечером на отдыхе. Приглядевшись внимательно, я замечаю, к своему удивлению, что такая судьба уготована бедным птицам заранее, так как все они попадали под машины, уже будучи предварительно застреленными».

В Мариуполе начались обычные трения с союзниками, которые не хотели отвести приличного помещения для наших людей. Безрезультатные переговоры с немецким контр-адмиралом Конт — «человеком в летах, не отличавшимся особыми качествами в интеллектуальном отношении и, кроме того, тугим на ухо».

В конце концов последовал ультиматум Ленци, который угрожал немедленным возвращением всей колонны в Италию. Вскоре итальянским морякам было отведено одно из лучших зданий города, откуда выселили командование противотанковой артиллерией.

Группа, ослабленная наличием многих больных и гибелью рулевого Берти, умершего в госпитале от тифа, была пополнена прибывшими из Италии новыми водителями штурмовых средств — Волонтери и Чиравенья. Несколько месяцев она находилась в Мариуполе, ожидая того момента, когда немецкие войска займут Кавказ. Время передышки было использовано на приведение в порядок материальной части, пострадавшей от предшествовавших напряженных действий, и на другие дела.

«25 октября. Организовав несколько налетов на окрестные кукурузные поля, к величайшему неудовольствию сторожей, нам удалось обеспечить полентой (каша из кукурузной муки (мамалыга). — А.Ш.) нашу колонну на всю зиму. Немного странно видеть, как наши моряки-водители штурмовых средств сидят в комнате и лущат кукурузу, как молодые крестьянские парии. Но ничего не поделаешь. Раз надо так надо. Ходили мы и на ночную охоту за зайцами. За один раз мы добывали их от 13 до 17 штук. Полента и зайчатина стали официальной пи шей колонны. Эти «операции» позволяют нам пополнять запасы продовольствия и не дают притупить способности… хорошо ориентироваться ночью».

С наступлением зимы военное счастье перешло на сторону русских. Немцы начали отступление по всему фронту. Это было то самое отступление, во время которого была уничтожена итальянская армия в России.

«Колонна Маккагатта» теперь уже под командованием Романо (Ленци в декабре вернулся на родину в связи с новым назначением) оставила Мариуполь и морем отправилась в Констанцу. Исколесив всю Восточную Европу, преодолев трудности, которые легко себе представить, она в марте 1943 года снова вернулась в Специю, не потеряв ни одной машины и ни одного катера» ^{64}. [44]

Понятно, что речь здесь идет о катерах MTSM и МТМ. Как видим, итальянцам ни разу не удалось применить взрывающиеся катера МТМ по назначению.

Что же касается катеров MAS, то они непрерывно несли службу на Черном море. Всего в боевых действиях участвовало 10 катеров MAS № 566 и № 575. Только с мая по июль 1942 г. катера MAS сделали 65 боевых выходов.

В ночь на 3 августа крейсер «Молотов» и лидер «Харьков» произвели набег на крымское побережье в районе Феодосии. При отходе советские корабли подверглись атаке итальянских катеров MAS-568, 569 и 573 и десяти германских торпедоносцев Хе-111 из авиагруппы 6/KG26. Всего немцами было сброшено 20 торпед. В 1 ч 26 мин 3 августа крейсер «Молотов» получил попадание торпедой в корму. В результате взрыва кормовая часть крейсера отвалилась по 262-й шпангоут. Тем не менее «Молотов» сумел дойти своим ходом до порта Поти. Другие советские корабли повреждений не имели.

По итальянской версии, в крейсер попала торпеда, выпушенная капитаном Лсгиани с MAS-568. Германские же авторы Ровер, Хюммельхен и другие приписывают повреждение «Молотова» торпеде, сброшенной с Хе-111.