Новая история Второй мировой

В стратегических ролевых играх по Второй Мировой войне я видел, как это происходит на самом деле.

— Скажите, фельдмаршал, что вам, военному руководству, нужно от политического руководства, чтобы наш удар по России был действительно неотразим?

— Превентивный удар со стороны России. Лучше всего — на фронте группы армий «Юг».

— Думаю, это я смогу вам устроить…

(Из предвоенного совещания руководителей «Германии»).

В отличие от В. Суворова ролевики знают, что если одной рукой потянуть противника на себя, заставив его «открыться», то удар второй рукой получается ошеломляющим. Во всяком случае, если уж возникла необходимость принять бой с сильным противником, то лучше делать это на своей территории. Особенно если противник уступает в маневренности.

В. Суворов образно и подробно писал о колоссальной боевой силе советских танковых корпусов образца 1941 года. В действительности же они производили впечатление лишь количеством танков — 1024 по штату, который практически никогда не достигался. Это при том, что немцы, имея реальный опыт танковой войны, к 1941 году вдвое сократили число танков в дивизии — в том числе и из–за проблем с управляемостью войск.

Можно лишь с ужасом думать о том, что случилось бы, если бы советские мехкорпуса — громоздкие, неуправляемые, перегруженные танками, страдающие от нехватки пехоты и особенно от не развернутых служб снабжения [47] действительно перешли бы в наступление и вырвались в Польшу и Румынию. Тыловые органы застряли бы на советской территории. Наведенные переправы непрерывно атаковались бы с воздуха. Танки оторвались бы от пехоты (которой в корпусах в нужном масштабе просто не было) и остались бы без горючего, смазочных материалов, боеприпасов. Небоевые потери бронетехники превысили бы возможные и невозможные нормативы: вдоль всех обочин Галиции стояли бы брошенные экипажами машины. Собственно, нечто подобное уже происходило с германской армией во время вступления в Австрию в 1938 году — но тогда не было войны, был лишь парадный марш…

А немецкая 1‑я танковая группа в своем естественном наступательном движении в направлении Луцка выходит в глубокий тыл подвижной группы Юго — Западного фронта…

Это был бы разгром советских войск, беспримерный в российской истории.

Впрочем, в Текущей Реальности получилось немногим лучше.

Сюжет второй: первые дни Восточного фронта

Если стратегические аспекты в развертывании «Барбароссы» были отработаны недостаточно (или совсем плохо), то оперативные факторы были учтены гораздо лучше, а тактические моменты были весьма хороши. «Барбаросса» была плохим планом тотальной войны (а другая в сложившейся обстановке была неизбежна) — но превосходным замыслом первого ошеломляющего удара Сдержать этот удар Красная Армия не могла. Весь вопрос состоял в том, смогут ли советские войска и их командиры оправиться от шока

Немцы планировали внезапность и в полной мере достигли ее. Приграничное сражение было выиграно ими в первые же часы.

В рамках развертывания «Барбароссы» гитлеровское командование организовало две совершенно отдельные операции на уничтожение — севернее и южнее реки Припять. Обе эти операции принесли немцам решительный успех. Тем не менее боевые действия на правом и левом флангах стратегического фронта развивались по разным сценариям. Несколько упрощая, можно сказать, что в полосе Юго — Западного фронта произошло грандиозное встречное танковое сражение, не имеющее аналогов в военной истории. Севернее Припяти Красная Армия была разгромлена совсем легко, здесь битвы не было. Была бойня.

I

Развертывание к северу от Припяти содержало некоторый элемент хитрости. Хотя главный удар немцы собирались нанести по войскам Западного фронта [48], сосредоточенным западнее Белостока (3‑я, 10‑я, 4‑я армии, 11‑й, 6‑й, 13‑й, 14‑й механизированные корпуса), свои лучшие танковые соединения они развернули против Северо — Западного фронта. Здесь против 8‑й и 11‑й армий [49] генерал–полковника Ф. Кузнецова действовали две немецкие полевые армии и две танковые группы. В первые же часы войны 56‑й танковый корпус Э. Манштейна нашел брешь между смежными флангами 8‑й и 11‑й армий и прорвался к Каунасу. Танковая группа Г. Гота вырвалась к Неману и с ходу форсировала его.

Уже было сказано, что вермахт достиг полной внезапности — по крайней мере, на оперативно–тактическом уровне. В результате первые часы войны на направлении главных ударов немецкие войска действовали в абсолютной пустоте. Те советские части и соединения, которые встречались им на пути, не имели боевых приказов и вынуждены были действовать в соответствии с предвоенными планами развертывания из «красных пакетов» — зачастую уже не соответствующими реальности. Сведений о противнике не имелось, обеспечения флангов и поддержки с воздуха — тоже.

С другой стороны, из описания начальных кампаний Первой Мировой войны мы уже могли убедиться, что войска сторон могли несколько первых дней двигаться по вражеской территории, вообще не встречая противника. Более того, ни в Польше в 1939‑м, ни на Западе в 1940‑м не было ожесточенных боев за линию самой границы — если не считать таковыми быстрый захват немцами ряда стратегических мостов в Бельгии и Голландии. На начальном этапе войны борьба везде велась за выигрыш позиции, а не за территорию.

Еще в 3:07 командующий Краснознаменным Балтийским флотом адмирал Ф. Октябрьский сообщает в Генштаб о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов. В 3:10. Г. Жуков дает разрешение встретить самолеты огнем ПВО. Флот отражает атаку, но военным округам об этом не сообщают, ждут донесений от них. В 3:30 штаб Западного военного округа докладывает о налете немецкой авиации на города Белоруссии, в 3:33 такое же сообщение приходит из Киева, в 3:40 — из Вильнюса. Только после этого Г. Жуков разбудил И. Сталина, который велел немедленно собирать Политбюро. В 4:30 вызванные лица явились в Кремль. К этому времени немецкие войска уже перешли государственную границу на всем протяжении, операция «Барбаросса» преодолела первую «критическую точку» и вступила — уже! — в фазу нарастания. И. Сталин приказывает B. Молотову немедленно связаться с германским посольством. Около 5 часов утра Политбюро узнает, что Германия объявила войну Советскому Союзу.

Только в 5:25 командующий Западным Военным Округом отдает приказ «поднять войска и действовать по боевому», в 6:10. аналогичный приказ передается 8‑й и 11‑й армиям Прибалтийского военного округа, ставшего Северо — Западным фронтом.

В 7:15 в округа передается директива наркома обороны C. Тимошенко. Впрочем, эта директива вряд ли способствовала организации усилий сражающихся на границе войск: «немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и уничтожить их».

К этому времени связь между Москвой и округами еще действовала, но в Западном округе связь с армиями уже была эпизодической, а через некоторое время оказалась потеряна окончательно. К середине дня 22 июня распад связи на Западном фронте приобрел общий характер: фронты не знали. положения в армиях, армии потеряли представление о действиях своих корпусов. Через день–другой корпуса Западного фронта «потеряют» свои дивизии.

Только в 9:45, через пять с лишним часов после начала «сухопутной фазы» войны, командующий Северо — Западным фронтом генерал–полковник Ф. Кузнецов принимает решение силами 3‑го и 12‑го механизированных корпусов атаковать и разгромить каунасскую группировку противника. Г. Готу, наступающему на стыке Северо — Западного и Западного фронта, то есть в наиболее уязвимом для группировки советских войск в Прибалтике и Белоруссии направлении, предоставлялась полная свобода действий.