Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде

Ну надо же! На немецких картах этот крупнейший в Европе водоем называется Ладожским морем, в шторм волна здесь достигает восьми баллов, преобладающие глубины — 35—140 метров. Интересно, как увешанные оружием десантники шагали «по воде»? Один из выживших пояснил — по шею.

В конце сентября была также предпринята попытка силами 10-й стрелковой бригады форсировать Неву в районе Отрадное и захватить еще один плацдарм, но вышло еще хуже. После трехдневного боя почти вся бригада погибла вместе со своим командиром полковником В.Н. Федоровым.

Георгий Константинович крепко осерчал, сместил генерала Пшенникова и назначил на его место генерала В.Ф. Конькова с неизменным напутствием: «Задача прежняя — больше активности».

На левом берегу удалось зацепиться только за Невский «пятачок», известный мужеством своих защитников и невероятным количеством людских потерь, — клочок земли около полутора километра по фронту и 700–800 метров в глубину. Весь плацдарм и подступы к нему на западном берегу реки просматривались противником и находились под постоянным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Советские войска гибли и при подходе к Неве, и во время переправы, и на самом плацдарме, который был буквально перепахан снарядами и минами. Немецкое командование, подкрепив 20-ю мотодивизию частями 8-й танковой дивизии, предприняло усилия для ликвидации «пятачка», но 22 сентября было вынуждено «признать наличие плацдарма на Невском фронте». Русские стояли насмерть. 24 сентября на командный пункт Цорна прибыл представитель Верховного командования вермахта генерал Паулюс, чтобы услышать: «Дивизия отдала последние силы, и она больше не способна на наступательные действия. Всему составу требуется несколько дней на отдых». Паулюс согласился, измотанную и сократившуюся на треть 20-ю моторизованную дивизию сменила 96-я пехотная дивизия генерала Шеде. В конце сентября со Средиземного моря на Невский фронт начали прибывать подразделения 7-й парашютно-десантной дивизии, и они сразу почувствовали, что здесь им не Крит.

«30 сентября, — пишет немецкий военный историограф, — великолепно вооруженные десантники, с энтузиазмом прибывшие на Невский фронт накануне, начали возвращаться назад на санитарных автомобилях. Их настроение резко переменилось. «Лучше трижды прыгать с парашютом на остров Крит, чем провести один день в России!» — говорили они. Очевидно, в столь критической оценке ситуации сказалось отсутствие опыта солдат вести бой на суше». В ходе упорных боев два передних края настолько сблизились, что в минуты затишья можно было услышать разговор и кашель солдат противника, ежедневно немцы расходовали до 8000 гранат: «Пулеметы, винтовки, ручные гранаты, приклады, саперные лопатки и штыки были оружием, с которым бросались друг на друга солдаты с обеих сторон. Страшный исход этих боев и через десятилетия остается в памяти бывших немецких десантников».

Тем не менее германскому командованию удалось главное: «пятачок» был локализован, пристрелян вместе с местами переправ, обложен минными полями, проволочными заграждениями и оборудованными позициями.

Именно отсюда генерал Федюнинский запланировал удар навстречу генералу Хозину. На «пятачок», по размерам равный участку обороны стрелкового батальона, втиснули четыре дивизии и эвакуировали штаб уже уничтоженной 4-й бригады. На западном берегу сосредоточивались и ждали своей «очереди» новые соединения. Для огневой поддержки войск флот организовал специальную артиллерийскую группу, в которую вошли 16 стационарных и 6 железнодорожных батарей, 4 канонерские лодки и 5 эсминцев (это как раз те стволы не самого малого калибра, которые наша историография «не учитывает», так же как бронепоезд «Сталинец-28», оснащенный 100-мм морскими орудиями. и 120-мм минометами, или 152-мм гаубиць; полков РВГК). Инженеры ломали головы над проблемой, как доставить на плацдарм тяжелые танки, рассматривая самые экзотические проекты: специалисты ЭПРОНа предлагали перетянуть боевые машины по дну стальными тросами, метростроевцы брались прорыть тоннель под Невой, моряки ратовали за сварные понтоны.

Занимавшие 230-километровый фронт от Ладожского озера до озера Ильмень три советские армии и Новгородская армейская группа насчитывали 160 тысяч человек. Их наша военная история тоже «не учитывает», сообщая, что они были слабы, неукомплектованы и «оборонялись на рубежах». Зато генерал Г.Е. Дегтярев, прибывший в 4-ю армию на должность начальника артиллерии, рисует совсем другую картину: «Командарм лично ознакомил меня с районом предстоящих действий, с составом войск, с поставленными перед ними задачами. А задачи эти, по существу, сводились к одному — наступать с целью прорыва вражеской блокады Ленинграда!» Далее следует подробное описание энергичной подготовки к наступлению, которое должно было начаться 18 октября, то есть на два дня раньше ударов Ленинградского фронта.

Однако 16 октября группа армий «Север» развернула наступление на тихвинском направлении. Главный удар моторизованный корпус «матерого волка» генерала Шмидта в составе 8-й и 12-й танковых, 18-й и 20-й моторизованных дивизий наносил с Волховского плацдарма на Грузино, Будогощь, Тихвин, Лодейное Поле. В то же время 11-я и 21-я пехотные дивизии повели наступление по обоим берегам реки Волхов в сторону Волховстроя, а 126-я пехотная дивизия — в направлении Малой Вишеры.

Местность, на которой развертывалось сражение, немецкие топографы определяли как «практически незакартографированную», а солдаты называли ее «коричневые джунгли». Непроходимые леса, топи, отсутствие дорог — все это само по себе представляло труднопреодолимое препятствие для наступающей стороны, ограничивая ее в маневре и делая абсолютно предсказуемыми действия подвижных соединений. И сегодня в этом районе не так много найдется мест, где могут пройти танки. Даже 50 лет спустя единственная коммуникация, связывавшая Чудово и Тихвин, обозначалась на карте как грунтовая; почти параллельно ей пролегала железнодорожная ветка Будогощь — Тихвин. Вторая коммуникационная линия, Кириши— Волхов — Новая Ладога, пролегала по левому берегу реки Волхов. Казалось бы, при таких условиях, имея в составе четырех армий 16 дивизий, одну стрелковую и две танковые бригады, 8 корпусных артполков можно было организовать непреодолимую оборону. Однако случилось иначе: растянутые в нитку без вторых эшелонов и резервов на 130-километровом рубеже соединения 4-й и 52-й отдельных армий не сумели сдержать удар германского кулака.

Они к этому и не готовились, увлеченные своим предстоящим «прорывом», безотносительно к намерениям противника, о котором информации имели чуть больше, чем о жизни на Марсе: вроде того, что немцы все-таки где-то есть. Генерал Дегтярев, к примеру, так описывает проверку штабом армии готовности к наступлению 285-й стрелковой дивизии: «В штабе дивизии были заслушаны краткие доклады начальников оперативного и разведывательного отделений, а затем и начальника штаба дивизии. Все они страдали одним недостатком: слишком поверхностным суждением о противнике, основанным на случайных фактах… Под конец генерал В.Ф. Яковлев задал вопрос командиру дивизии:

— А на каком направлении в вашей полосе наиболее вероятен главный удар противника?

— Командир дивизии стушевался и какими-то невидящими глазами уставился в карту, что лежала перед ним. Наступила неловкая пауза».

Паузу первым нарушил противник.

Вообще сражение вермахта с Красной Армией в этот период больше всего напоминает бой боксера легкого веса против деревенского бугая. Удары «мухача» профессионально точны, они почти всегда достигают цели, но недостаточно сокрушительны. Парень в буденовке в челюсть может засветить добротно, но в основном месит кулаками воздух, так как у него завязаны глаза.

В результате…

К 20 октября немцы прорвали советскую «оборону» и стали продвигаться по трем направлениям. 22 октября они захватили Большую Вишеру, 23 октября — Будогощь, 24-го — Малую Вишеру. Создалась угроза прорыва к Тихвину. Войска рассеченной на части 4-й армии генерал-лейтенанта В.Ф. Яковлева (285,311,292-я стрелковые, 27-я кавалерийская дивизии, 119-й отдельный танковый батальон) бильярдными шарами откатывались в разные стороны.