Полководцы кавказских войн

Однако затаились они там ненадолго. Прикрывшись огнем нескольких легких пушек, горцы и турки пошли атакой в другую сторону, стремясь найти слабое место в обороне русских войск. Уловив начало неприятельского маневра, генерал-майор Загряжский направил в контратаку пехотинцев подполковника Спеш-нева. После непродолжительного рукопашного боя горцы вновь отступили в горный лес.

Попытки прорваться к крепости с гор в тот день повторялись еще несколько раз. Но всюду горцев, нападавших нестройными толпами, храбро идущих в бой с шашками и кинжалами, отбива-

l£z-

ли с большими потерями для них, заставляя каждый раз искать спасение в близком лесу.

Пока на лесной опушке перед Анапой разыгрывались большие и малые баталии, сама турецкая крепость сдалась. Сражение в ней закончилось тем, что последних ее защитников, оказывавших сопротивление, русская конница загнала в море. Стоя по горло в воде, даже самые воинственные фанатики кричали теперь одноединственное слово: «Аман!»

ПОБЕДА- СУДЖУК-КАЛЕ.

ФЛОТ ТУРЦИИ ОСТАВЛЯЕТ БЕРЕГА КАВКАЗА

Так во время второй екатерининской турецкой войны пала крупнейшая крепость Блистательной Порты на Черноморском побережье Кавказа. Весть о том приведет в неописуемую ярость османского султана — после Измаила падение Анапы станет для него вторым потрясением.

Победителям достались внушительные военные трофеи: 83 пушки, 12 мортир, 3 богато украшенные драгоценными камнями булавы — знаки военной власти в армии султана османов — и более 130 различных знамен и отрядных значков. Большинство из них оказалось разорванными знаменосцами. Из них отобрали 43 наиболее ценных и отправили «светлейшему князю Таврическому» — Потемкину, как главнокомандующему армией Российского государства в той большой войне.

Помимо этих трофеев, побежденные турки и их союзники из ближних мест Черкесии по всей крепости складывали в кучи личное оружие 25 тысяч воинов султана: ружья, пистолеты, сабли, шашки, ятаганы, пики, кинжалы, пороховницы и прочую военную амуницию...

На многочисленных гарнизонных складах нашлось большое количество различного провианта. Это свидетельствовало о том, что в Анапу мог в скором времени прибыть на «полное и готовое» обеспечение сильный десант из Стамбула. Пленные показали, что Мустафа-паша всерьез помышлял «покуситься» на Кавказскую укрепленную пограничную линию.

На удивление победителей, в ходе жаркого штурма в крепости сохранился большой пороховой погреб, устроенный на самом берегу моря. Цел оказался и гарнизонный склад артиллерийского

fe,

боезапаса. Русским солдатам, вставшим в караул окОло них, пришлось пресечь не одну попытку поджечь и взорвать пороховой погреб и снарядное хранилище.

Все говорило о том, что сильный числом и артиллерией гарнизон неприятельской крепости мог держаться еще долго. И даже, как сделал заключение Гудович, без помощи со стороны Черного моря.

Боевые потери анапского гарнизона простирались до восьми: тысяч человек убитыми. Почти столько же утонуло в море, пытаясь вплавь добраться до стоящих на рейде турецких судов. Спастись же на них удалось только одной-двум сотням человек. И все по той причине, что корабельные экипажи в страхе поднимали якоря и ставили паруса, стремясь как можно скорее отойти подальше в открытое море. Турки определенно боялись, что русские начнут их обстреливать из трофейных крупнокалиберных пушек, имевших большую дальность стрельбы. Днем в море перед поверженной Анапой рке не виднелось ни одного паруса.

Все остальные войны Мустафы-паши в числе 13 552 человек попали в плен. Победителей числом было гораздо меньше. Пленных отправили через Тамань в Тавриду. Среди сдавшихся на милость победителей оказалось все командование султанского гарнизона.

Среди последних оказался и шейх Мансур, которого прозвали «лжепророком». Это он в недавнем еще времени организовывал нападения на Кавказскую пограничную линию, расправлялся с теми, кто желал жить с Россией в мире. Под знаменами шейха Мансура было совершено нападение на пограничную крепость Кизляр.

Победа 30 сентября 1790 года отряда генерала Германа наД многочисленным войском турецкого военачальника Батал-бея на берегах Кубани окончательно сломила силы воинственного шейха Мансура. Ему пришлось бежать на Черноморское побережье под защиту гарнизона Анапской крепости.

Шейха Мансура, как известного вражеского военачальника, отправили в столичный Санкт-Петербург. Там он предстал перед Императрицей Екатериной II Великой. Предводителя «немирных» горцев отправили в ссылку на Беломорье, в Соловецкий монастырь. Там он спокойно и умер по старости.

К слову сказать, взяли кавказского «пророка» в плен с большим трудом. Шейх Мансур вместе с 16 своими приверженцами засел в большой землянке и стал отстреливаться, не желая

сдаваться «неверным». Узнав об этом, Гудович приказал взять Мансура живым и невредимым, что и было исполнено.

Победа под Анапой досталась русскому оружию тоже не без потерь. В сражении за турецкую крепость погибло 18 офицеров, шедших впереди штурмовых колонн. Еще 61 человек командного состава получили ранения. Потери среди нижних чинов составили 912 человек убитыми и 1924 — ранеными. Ведомость боевых потерь в отряде генерал-майора Шица не сохранилась.

Сам Иван Васильевич Гудович, ставший со временем генерал-фельдмаршалом, описывая впоследствии одержанную им Анапскую викторию, указал следующие потери своих войск. Как командующий, он свидетельствовал, что из 7200 участников победного штурма погибло в тот день 1240 человек и еще 2415 получили ранения.

На другой день после взятия Анапы командующий послал отряд кавалерии и пехоты для овладения крепостью Суджук-Кале, находившейся несколько южнее. Русский отряд, двигавшийся вдоль берега, нашел ее уже пустой и полуразрушенной. Однако на крепостных валах стояло три десятка орудий, брошенных турецким гарнизоном при поспешной погрузке на суда.

Возможности удерживать в своих руках Суджук-Кале тогда у Гудовича просто не имелось. Да и в систему Кавказского приграничья крепость на берегу весьма удобной для стоянки больших кораблей бухты пока никак не вписывалась. Поэтому пришлось крепостные валы взорвать вражеским же порохом, а пушки, за неимением перевозочных средств, заклепали и утопили в море.

Через два дня на виду у Анапы показался сильный султанский флот в несколько десятков вымпелов с десантом на борту. Турецкие моряки и их капудан-паша еще не знали об участи крепости. Став на внешнем рейде на якорь, османский флотоводец отправил к городу три судна — кирлангача, вооруженных пушками малых калибров и предназначенных для перевозки десантных войск и грузов. С моря русский осадный лагерь не просматривался, да и Гудович приказал соблюдать возможную в таком случае маскировку.

Русские не показывались на берегу и не стреляли, а терпеливо поджидали, когда вражеские суда подойдут на дальность верного картечного выстрела. К вечеру один кирлангач вошел в Анапскую бухту и преспокойно бросил в ней якорь. С берега прокричали по-турецки приглашение от Мустафы-паши сойти на берег капитану. С кирлангача спустили шлюпку, и она пошла к берегу.

Когда шлюпка оказалась на мелководье, из-за ближайших строений в воду бросились высокорослые гренадеры и взяли всех прибывших в плен. Видя такое дело и стволы наведенных орудий, сдался в плен и экипаж кирлангача, не отважившись пушечным выстрелом предупредить эскадру об опасности. Вся операция по захвату вражеского парусника прошла достаточно тихо, и на султанском флоте никакой тревоги не произошло.

Утром на турецких кораблях увидели жуткую картину. К бортам волнами прибило сотни трупов утонувших в ходе штурма османов и тех погибших воинов Мустафы-паши, которых Гудович приказал бросить в море. Причина такого его приказа состояла в том, что захоронить такое огромное количество павших врагов победители оказались просто не в состоянии. И поэтому возникла опасность эпидемических заболеваний — погода стояла жаркая.

Команды турецких судов сразу же взбунтовались и потребовали от своего адмирала ухода прочь от Анапы. Тот же пытался всеми доступными Мерами навести должный порядок на султанском флоте и с моря бомбардировать крепость, оказавшуюся в руках русских, и, возможно, высадить десант под Анапой. Сил на флоте имелось много, не считая корабельных орудий, которых насчитывалось более тысячи.