Память Земли. Рассказы о поисковой работе

Из рассказа о нашей работе по установлению имен экипажа бомбардировщика Ил-4 понятно, что при проведении поисковых работ на местах гибели самолетов очень важно найти любую деталь, на которой был бы нанесен номер, с помощью которого можно установить принадлежность самолета и выяснить судьбу летчика. В основном такими номерами являются заводской номер самолета, или номер его двигателя. Реже удается найти в архивных документах номера оружия, установленного на конкретный самолет или номера пистолетов, которые полагались каждому авиатору.

20-миллиметровая пушка ШВАК, деформированная при падении. Передана на вечное хранение в фонды Военно-морского музея.

Так как во время первого обследования места падения самолета Александр Беляков обнаружил его двигатель, было решено, что основной задачей нашего отряда будет его подъем из озера. Двигатель находился в нескольких метрах от берега, на глубине около полутора метров. В результате удара самолета о дно он практически полностью погрузился в грунт винтом вертикально вниз, что говорило о том, что падение самолета было неуправляемым. Данное обстоятельство серьезно затрудняло работы по извлечению двигателя, так как ил, перемежаемый крупными, весом в несколько килограммов каждый, камнями, плотно его «засосал».

Осмотр двигателя показал, что ранее его уже пытались вытащить на берег: вокруг его выступающей над грунтом части были намотаны толстые стальные тросы, некоторые из которых были оборваны. Наша попытка достать двигатель подобным образом также закончилась неудачей — сосна в полметра обхватом, за которую мы завели трос с лебедкой, начала крениться, а трос натянулся до такой степени, что угрожал лопнуть. Тогда было принято решение обкапывать двигатель прямо в воде, периодически совершая попытки стронуть его с места. Последующие несколько выходных были посвящены реализации этой задачи.

Собранные со дна останки летчика и его личные вещи.

Необходимо заметить, что первоначально обкапывать двигатель в воде было психологически неудобно. Во-первых, от него во все стороны торчали обрывки металла, тросов и питающих систем, о которые можно было свободно порезаться, причем довольно сильно. Это обстоятельство заставляло не только осторожно работать, но и аккуратно входить в воду, ощупывая носком ноги пространство перед собой, чтобы вовремя почувствовать двигатель и остановиться в нужном месте. Во-вторых, для того, чтобы снять слой ила лопатой, при этом не рассеяв его в воде, приходилось довольно сильно нагибаться, что сопровождалось погружением части лица в воду, и нередко необходимостью задерживать дыхание. Здесь также необходимо упомянуть об еще одной сложности, с которой мы столкнулись в процессе работ. Дело в том, что весь грунт рядом с двигателем был обильно пропитан маслом и бензином, которые в процессе работ поднимались на поверхность, образуя на ней довольно густую «радужную» пленку.

Особенно несладко мне пришлось в первый раз, когда я только начал работы по откапыванию двигателя. Работать я решил в резиновых сапогах, поверх голенищ которых были выпущены штанины камуфляжа. Естественно, так как вода при работе стояла у меня на уровне нижних ребер, внутреннее пространство и сапог, и камуфляжа полностью ей заполнилось. Приблизительно через сорок минут после начала работы начал накрапывать дождик, довольно быстро переросший в неплохой ливень. Несмотря на это обстоятельство, терять мне было нечего — я и так был весь мокрый — поэтому я продолжал работать около двух часов. И так получилось, что из-за дождя я не сразу ощутил, как бензин и масло, поднимаясь вверх со дна, попадали во внутреннее пространство камуфляжа, постепенно покрывая мои ноги. По истечении примерно двух часов работы я постепенно стал ощущать все нарастающее жжение на всей поверхности ног, вскоре ставшее слабо переносимым. Когда я вылез из воды на берег, жжение еще усилилось. Осмотрев свои ноги, я понял, что надо срочно что-то предпринимать. Поверхность ног серьезно покраснела.

Сбегав в лагерь за мылом, я принялся отмывать ноги в озере. Куда там! Жирная пленка нефтепродуктов практически не поддавалась, зато растирающие движения только усиливали жжение в ногах. Еще раз сбегав в лагерь, я принес на берег средство для мытья посуды «Фэйри». С трудом и нелестными комментариями в свой адрес мне удалось процентов на семьдесят пять удалить загрязнения, как со своих ног, так и с камуфляжа. Жжение постепенно прошло к концу следующего дня, а вот покраснение держалось еще полнедели…

После того, как я отмыл ноги, а муть, созданная моей работой у двигателя, улеглась, мы решили осмотреть двигатель с применением маски для ныряния. Оказалось, что рядом с двигателем в грунте находилось большое количество частей самолета и его боекомплекта, которые я разбросал вокруг. Это заставило нас более внимательно отнестись к пересмотру грунта, вынимаемого при обкапывании двигателя, и не зря: практически сразу были найдены несколько фрагментов человеческого черепа. Если до этого момента было еще не ясно, погиб ли летчик вместе с машиной или ему удалось спастись, то после все сомнения отпали. Стало понятно, что работать надо с особой тщательностью, чтобы ничего не пропустить. Для этого была разработана следующая схема работы: возле двигателя одновременно работают двое участников экспедиции. Один из них обкапывает двигатель, а весь извлекаемый грунт загружает в ведро, находящееся в руках второго. После наполнения ведра, оно выносится на берег, где двое других поисковиков перебирают грунт в поисках останков летчика и его личных вещей. От нашего отряда участие в этой работе принимали Андрей Прошин (трагически погибший летом 2009 года), Михаил Маяцкий и я с братом.

Работа на месте падения двигателя.

Наконец, 21 июля, двигатель, освобожденный к тому времени более чем на две трети своей длины, удалось сдернуть с места с помощью двух лебедок. После этого он довольно просто был вытащен на берег. На берегу двигатель был тщательно осмотрен в целях поиска его заводского номера. Для этого в первую очередь был снят нагар с рабочих поверхностей тех поршней, до которых можно было добраться. Нам была известна схема маркировки поршней двигателя М-62, которая, как оказалось, совпадает со схемой маркировки поршней двигателя М-82 ФН. На всех поршнях и на корпусе двигателя был выбит его номер — 82 111 237.

После прочтения номера, Герман сразу связался с Константином Тарасовым, обладающим большой базой данных о погибших во время Великой Отечественной войны советских самолетах. Вскоре стало известно, что данный двигатель был установлен на самолет Ла-5 ФН № 3921фн1055. На этом самолете 26 июня 1944 года совершал свой последний боевой вылет младший лейтенант 159-го истребительного авиаполка Ташлыков Николай Васильевич 1922 года рождения.

После завершения работ по подъему обломков самолета двигатель М-82 ФН № 82 111 237 был вывезен с озера поисковым объединением «Северо-запад» и занял почетное место в экспозиции Музея военной археологии, расположенного в Санкт-Петербурге.

Итак, имя летчика, погибшего вместе с истребителем, стало известно. Каким он был? Где он родился и вырос? Что он успел сделать в своей жизни, прежде чем погибнуть? Какие у него боевые заслуги? Подобные вопросы всегда интересуют поисковиков, установивших имя найденного воина. Ниже я постараюсь привести всю информацию, которую нам удалось найти о Николае Васильевиче.

Ташлыков Николай Васильевич родился 9 мая 1922 года в деревне Кеты, расположенной в десятке километров от Перми. Согласно сведениям из по хозяйственной книги, мать Николая Васильевича, Ташлыкова Екатерина Егоровна, также как и его бабушка, Ташлыкова Евдокия Андреевна, была рядовой колхозницей колхоза «Урожай». В 1924 году у Николая появилась сестра, которую назвали Зоя. Когда Николаю было пять лет, у Екатерины Егоровны родилась еще одна девочка, которой дали имя Агния.