«Белые пятна» Русско-японской войны

В. Вересаев в книге «На войне» так описывал поведение призванных запасных: «Город все время жил в страхе и трепете <…> Буйные толпы призванных солдат шатались по городу, грабили прохожих и разносили казенные винные лавки, они говорили: «Пущай под суд отдают — все равно помирать <…>» На базаре шли глухие слухи, что готовится большой бунт запасных» ^{89}. В следовавших на Дальний Восток эшелонах наблюдалось повальное пьянство; солдаты активно занимались мародерством ^{90}. Главный штаб попытался навести порядок, правда, как водится, с изрядным опозданием. 23 ноября 1904 г., то есть уже после сражений под Ляояном, на реке Шахе и за месяц до сдачи Порт-Артура, он подготовил указ (сразу утвержденный императором), который давал командующим военными округами, не объявленными на военном положении, право предавать мобилизованных военному суду за участие в беспорядках. К ним разрешалось применять такие меры наказания, как смертная казнь и отправка на каторжные работы ^{91}.

Впрочем, сопровождавшая мобилизации вакханалия беспокоила государя с самого начала. По личному распоряжению Николая 11 для наблюдения за ходом частных мобилизаций были командированы флигель-адъютанты императорской свиты, представившие впоследствии ряд ценных замечаний и предложений по улучшению мобилизационной системы в России. В дополнение к инструкции им предписывалось «упорядочить и облегчить для народа тяжести призыва запасных и удалить по возможности условия, могущие давать повод к беспорядкам» ^{92}.

Многие из командированных флигель-адъютантов пытались частными мерами восстановить справедливость при призыве, неоднократно ходатайствуя перед военными властями об освобождении запасных старших сроков службы и многосемейных ^{93}. Однако и здесь не обошлось без недоразумений. Освобождение по ходатайствам флигель-адъютантов проводилось не на сборных пунктах, а из частей войск или с пути следования эшелонов на Дальний Восток, что вызывало путаницу и недоразумения. Были случаи освобождения материально обеспеченных и даже зажиточных запасных, тогда как в тех же уездах более нуждающиеся и многосемейные отправлялись на войну, что, естественно, вызывало недовольство населения ^{94}. Распоряжения лиц свиты нередко противоречили друг другу и не всегда согласовывались с существующими законами. Начальник мобилизационного отдела управления 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба генерал-майор В.И. Марков в письме от 25 ноября 1904 г. просил начальника Военно-походной канцелярии Е.И. В. предписать командированным лицам свиты, в случае выявления значительного числа запасных старших сроков службы и многосемейных, ограничиться освобождением от службы лишь минимального числа, относительно же остальных сообщить соответствующим органам МВД для оказания помощи семьям ^{95}. Впоследствии для наблюдавших за мобилизациями флигель-адъютантов была выработана новая инструкция, где им категорически запрещалось вмешиваться в распоряжения воинских начальников, а «в случае обращения призывных с какими-либо личными ходатайствами <…> направлять таковых к воинскому начальнику или надлежащим властям, осведомляясь затем о решении их по этим ходатайствам» ^{96}.

В середине войны была предпринята попытка несколько сгладить недостатки самой мобилизационной системы. Высочайшим повелением от 30 ноября 1904 г. ограничен призыв запасных старших возрастов (освобождались от призыва лица, закончившие срочную службу в 1887, 1888, 1889 гг.) ^{97}. Однако они освобождались от призыва лишь в случае наличия на призывных пунктах избытка физически годных к несению службы запасников. Запасные трех старших возрастов были полностью освобождены от призыва только во время 9-й частной мобилизации ^{98}, т. е. за неделю до подписания Портсмутского мирного договора.

Принимаемые меры существенно не улучшили положения. Беспорядки продолжались. Значительных размеров достигло членовредительство. Так, число членовредителей в одном лишь Житомирском уезде во время 7-й частной мобилизации достигло 1100 человек на 8800 призванных ^{99}, т. е. 12,5%.

Вплоть до конца Русско-японской войны частные мобилизации оставались основным источником комплектования действующей армии. Всего за это время призвали из запаса на действительную службу 1 045 909 нижних чинов ^{100}.

Теперь посмотрим, как обстояли дела с переподготовкой запасных, предназначенных для комплектование действующей армии и пополнения убыли в частях. По существующему порядку некомплект в частях действующей армии пополнялся из особых частей — так называемых запасных (или учебных) батальонов, формируемых в местностях, ближайших к театру военных действий ^{101}. В этих батальонах мобилизованные запасные перед отправкой в действующую армию должны были пройти необходимую переподготовку: освежить знания, полученные на действительной службе, и изучить новую военную технику. В начале войны в наместничестве и Сибирском военном округе существовали 19 учебных батальонов (Ив наместничестве и 8 в Сибирском в.о.), в которые поступали на переподготовку запасные нижние чины, проживающие на данной территории. В начале войны батальоны наместничества являлись единственным источником пополнения убыли в войсках. Подобное положение вещей заставило А.Н. Куропаткина сразу по прибытии в Маньчжурию телеграфировать военному министру об острой нехватке учебных частей. В ответ В.В. Сахаров сообщил: «<…>журналом мобилизационного комитета от 13 февраля 1904 г. выработан общий порядок укомплектования, в силу которого действующая армия будет пополняться исключительно из запасных батальонов наместничества, число которых увеличивать не предполагается». Далее он «успокаивал» Куропаткина тем, что «будут поступать пополнения из сибирских запасных батальонов» ^{102}. В конце концов в связи с настойчивыми просьбами А.Н. Куропаткина в Харбине сформировали еще 6 запасных батальонов, но этого явно не хватало. С упорством, заслуживающим лучшего применения, Главный штаб стремился сохранить прежний порядок и воздерживался от формирования новых учебных частей. Было решено ограничиться расширением штатов учебных батальонов в 3,5 раза, что пагубным образом отразилось на боевой подготовке. Запасные батальоны утратили значение учебных частей и превратились скорее в «депо» запасных, где солдаты только снабжались обмундированием, вооружением и снаряжением. И очень не скоро Главный штаб понял, наконец, свою ошибку. Уже после сдачи Порт-Артура, к концу декабря 1904 г. в Европейской России все же сформировали 100 запасных батальонов для пополнения убыли в частях действующей армии (правда, с удвоенным против штатного составом ^{103}).

Упорное нежелание Главного штаба своевременно увеличить количество учебных частей привело к тому, что на протяжении большей части войны запасные попадали в действующую армию фактически без переподготовки, что крайне отрицательно сказалось на их и без того невысоких боевых качествах.

Кроме того, сама система переподготовки, разработанная в свое время Главным штабом, по оценкам военных специалистов, была далеко не совершенна. Наиболее слабой ее стороной являлось отсутствие связи между полком и его запасным батальоном, в результате чего полк получал пополнение, так сказать, случайное, а запасной батальон не знал, на кого конкретно работает. Это не лучшим образом отражалось как на подготовке, укомплектовании, так и на сохранении традиций части ^{104}.