Глубинами черноморскими испытанные. (записки инженера-подводника)

При погружении «малютки» во время дифферентовки пары бензина из цистерны проникли внутрь лодки.

Труднее указать на источник воспламенения паров бензина. Таким источником могли быть электродвигатель у радиста или электропривод дифферентовочной помпы. Предварительного вентилирования отсеков сделать не успели, хотя такая мысль у меня была…

Капитан-лейтенант Колтыпин, как только ликвидировали последствия пожара, отправился на берег за разрешением на выход в обратный рейс. Возвратился он в 3.55. Ему было приказано выбрать место, день пролежать на грунте и только с наступлением темноты следовать в Новороссийск.

В помощь пострадавшему при пожаре Дьяконову прислали с другой лодки инженера-механика Льва Степановича Медведева.

Инженер-механик подводной лодки «М-32» инженер-капитан-лейтенант М. В. Дьяконов.

Старшина группы мотористов подводной лодки «М-32» главный старшина Н. К. Пустовойтенко.

Члены экипажа и сами видели, что выйти этим утром благополучно не удастся. Наступал рассвет, а с ним начинались яростные атаки немецкой авиации, непрерывно штурмовавшей Севастополь вплоть до полной темноты.

Экипажу «М-32» предстояло перенести в течение многих часов суровые испытания. Жизнь каждого висела на тончайшей нити. Конец этой нити находился в руках одного человека, который выстоял, несмотря на неимоверные трудности, выпавшие на его долю. Имя этого человека — Николай Куприянович Пустовойтенко.

…В шесть часов утра «малютка» легла на грунт. Вредное действие оставшихся паров бензина еще более усилилось. Они действовали одурманивающе: кто плакал, кто смеялся, а некоторые пели. Особенно тяжело переносили отравление женщины. Непривыкшие вообще к подводной обстановке, не знающие, что такое нехватка кислорода, они сильно страдали и считали, что лучше умереть, чем так вот мучиться.

Говорят, что чудес на свете не бывает. Но чем тогда объяснить, что люди, впавшие в беспамятство, не отдраили люк, скажем, в шестом отсеке (а такая попытка была) и не утопили себя в лодке? Чем объяснить, что, хотя из всего экипажа к полудню способность соображать сохранили только трое: капитан-лейтенант Н. А. Колтыпин, старшина группы мотористов Н. К. Пустовойтенко и парторг старшина 1 статьи С. К. Сидоров, а позднее на боевом посту оставался лишь Пустовойтенко, «М-32» выдержала испытание? Чем объяснить, что Николай Куприянович почти в бессознательном состоянии постоянно помнил отданный слабым голосом приказ командира: «Держись, Пустовойтенко! Держись!..»

Все это можно объяснить лишь чудесами. Чудесами храбрости и стойкости, выдержки и верности долгу воина-патриота главного старшины Пустовойтенко.

В 6.00 лодка легла на грунт. Пятнадцать долгих часов продержался Пустовойтенко и ровно в 21.00, как ему было приказано, стал будить Колтыпина, Дьяконова и командира отделения трюмных Хиневича. Но ни один из них не проснулся. Пустовойтенко удалось поднять лишь штурманского электрика Захарова.

Мало кому известно, что в этот день высокую выдержку проявил и Иван Алексеевич Лебедь. Как и все находившиеся в лодке, под воздействием паров бензина он впал в беспамятство. Очнулся он только поздно вечером. Его внимание привлек разговор Пустовойтенко с Захаровым.

— Понимаешь, ни командира, ни инженера-механика в чувство привести не мог, — говорил Пустовойтенко, — а пора всплывать.

— Что же делать? — отозвался Захаров. — Сможем мы обеспечить всплытие лодки вдвоем?

— Всплыть-то нетрудно, справлюсь и один. Но не в этом дело…

Пустовойтенко был уверен, что всплыть ему удастся. А дальше что? Как уйти из бухты, если все члены экипажа в обморочном состоянии? Ночью, без командира, без рулевых, вдвоем не справиться с такой трудной задачей.

«Как же поднять людей? — лихорадочно думал Пустовойтенко. — А как удается поднять людей в атаку? Встает один смельчак — не обязательно командир — и личным примером, горячим призывом «За мной!» увлекает массы людей. Воинский долг, чувство коллективизма позволяет преодолеть страх, заставляет покинуть окопы и вместе с другими броситься вперед».

«Надо и нам, — решает он, — сделать так, чтобы члены экипажа почувствовали необходимость занять свои боевые посты».

И тут Пустовойтенко увидел, что один из пассажиров лежит с открытыми глазами.

— Товарищ инженер-майор, как чувствуете себя? — обрадованный Пустовойтенко склонился над Лебедем.

— Довольно сносно…

— А не поможете ли нам?

— Какой из меня помощник — пошевелиться не могу, а не то чтобы встать, — медленно, останавливаясь на каждом слове, проговорил Иван Алексеевич.

Состояние было такое, будто он только что пробежал стометровку и никак не может отдышаться.

— Вставать и не надо!..

Пустовойтенко попросил, чтобы Лебедь и Захаров громко дублировали команды, которые он будет подавать, докладывали о выполнении различных приказаний. Важно, чтобы эти команды как-то дошли до сознания тех, кто был в обмороке.

Разъяснив товарищам, что от них требуется, Пустовойтенко занял место в центральном посту. Затем громко скомандовал:

— По местам стоять!..

Лебедь, лежавший в четвертом отсеке, и Захаров, прошедший во второй отсек, во весь голос продублировали:

— По местам стоять!..

— К всплытию! — кричит Пустовойтенко.

— К всплытию! — разносится по всем отсекам…

Расчет Пустовойтенко оказался верным. Люди, находившиеся в глубоком забытье, пробуждались. Раньше их невозможно было растормошить, поднять на ноги. А вот теперь с помощью повелительных слов команды их сознание начало проясняться. У многих в голове мелькнула мысль: «Лодка живет, все на своих местах, только я лежу и не помогаю товарищам». Воинский долг, чувство ответственности перед сослуживцами заставляли найти силы, чтобы занять свой боевой пост.

А тем временем по отсекам продолжали громко звучать команды:

— Приготовить дизель на продувание главного балласта!..

К моменту всплытия Пустовойтенко, Захаров и Лебедь совершенно выбились из сил. Но своего достигли. Многие из членов экипажа постепенно просыпались, приходили в себя. Некоторые даже поднялись на ноги, но действия их были еще бессознательны. Только свежий воздух мог окончательно привести команду в чувство.

Пустовойтенко открыл рубочный люк. Это удалось сделать ему с большим трудом. Но одно неосторожное движение — и главный старшина упал, лишившись сознания.

Когда листаешь журнал боевых действий лодки «М-32», бросается в глаза пропуск в записях 23 июня 1942 года. Днем они на многие часы прекращаются и возобновляются лишь в 23.45: «Отдраен рубочный люк. Лодка на камнях…».

Значит в 23.45 люди на лодке пришли в сознание? Да, это так. Пустовойтенко вновь очнулся. У него хватило сил, чтобы громко отдавать команды, которые по-прежнему дублировали Захаров и Лебедь, и помочь командиру выйти на мостик…

Позднее мне удалось познакомиться с характеристикой, данной И. А. Лебедю командиром лодки «М-32» Н. А. Колтыпиным:

«Лодка продолжала находиться в подводном положении в течение 16 часов. Не имея доступа свежего воздуха, личный состав и эвакуированные потеряли сознание, за исключением троих, в числе которых был и тов. Лебедь.

Когда настало время уходить из Севастополя, старшина мотористов Пустовойтенко призвал на помощь тов. Лебедя в работе по обеспечению всплытия и съемки лодки с камней. Тов. Лебедь, будучи тяжело раненным, напрягая последние силы, оказывал существенную помощь.

За проявленное мужество в спасении лодки «М-32» тов. Лебедь И. А. достоин правительственной награды».

Инженер строительного отдела флота инженер-майор И. А. Лебедь.