История этических учений

Глава III

КАТЕГОРИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ КИТАЙСКОЙ ЭТИКИ

§ 1 КАТЕГОРИЯ “БЛАГОПРИСТОЙНОСТЬ” (ЛИ3) КАК ЕДИНСТВО ЭТИКИ И РИТУАЛА

Термин “лиз” весьма сложен и для перевода и для понимания. Его наиболее распространенные переводы: по-русски - ритуал, нормы, этикет, обряды, церемонии, устав (благочестия), благочиние, регламент достойной жизни, этика, правила приличия, благопристойность, сдержанность; по-английски - cult, culture, worship, religion, (rules of) propriety, rules of proper conduct, deportment, (good) manners, formality, courtesy, etiquette, rites, ritual (action), ceremony, decorum, good form, politeness, good custom, good behaviour, customary morality, institutions, natural law; по-французски - bienseances, convenances, usages sociaux; по-немецки - Anstand, Bildung, gute Sitte, Sittlichkteit, Formlichkeit.

Этим термином выражается одна из центральных категорий китайской философии, главным образом конфуцианства, сочетающая два основных смысла - этика и ритуал. “Ритуализованное” этимологическое значение “лиз” - “культовое действие с сосудом”, зафиксированное в его исходной форме, изображающей такой сосуд, - роднит данный иероглиф с фундаментальным онтологическим термином “ти” (“тело”, “плоть”, “строй”, “сущность”, “субстанция”, “телесная сущность”), графическую основу которого составляет изображение того же ритуального сосуда (в современном начертании эти знаки различаются левыми частями: у ти - это элемент “кости” (гу2), у ли3 - “проявлять” (ши8)).

В этимологическом родстве ли3 и ти заложено зерно позднейшей философской онтологизации единого комплекса этики-ритуала в Китае, в котором соответствующее ему понятие “благопристойность” стало мыслиться как выражение важнейшего фактора не только культуросозидания, но и космоупорядочения. Взаимосвязи ли3 и ти были теоретически эксплицированы древнекитайскими философами. Например, в завершающей “Ли цзи” гл. 46/49 сказано: “Всегда великая сущность (ти) благопристойности [образует] сущность (ти) неба и земли, законы (фа) четырех времен [года], правила [сил] инь и ян”. В предшествующей гл. 17/19 “Юэ цзи” (“Записки о музыке”) этого же конфуцианского канона высший онтологический статус “благопристойности” отражают такие ее определения, как “упорядочивающее [начало] (сюй) неба и земли”, “различающее [начало] (бе) неба и земли”.

33

В наиболее общем виде универсальный онтологический смысл “ли3” был придан в “Ли цзи” (гл. 25/28, 17/19, 8/10) посредством определения с помощью омонимичного термина “ли” (“принцип”): “Благопристойность - это принципы”; “Благопристойность - это принципы, которые не подлежат изменению”; “Должная справедливость и принципы суть знаки (вэнъ) благористойности”.

Если первоначально в дофилософский период (т.е. до середины 1-го тыс. до н.э.) это онтологическое воздействие лщ считалось основывающимся на религиозном ритуале, то впоследствии оно получило преимущественно этическое истолкование.

Встречающиеся уже в древнейших (конец 2-го - начало 1-го тыс. до н.э.) идеологических памятниках - “Шу цзине” и “Ши цзине” - категория “лиз”, согласно их текстологическому анализу, который провел финский синолог П. Никкила, обозначала обряды, дающие возможность преодолеть политические конфликты и отражающие единство мира, а также храмовые, дворцовые ритуалы и формы поведения сановников по отношению к народу [1]. В этих произведениях термин “лиз” был еще слабо разработан, о чем свидетельствует его относительно редкое употребление: в “Шу цзине”, состоящем примерно из 25 тыс. иероглифов, он встречается 18 раз, а в “Ши цзине”, состоящем примерно из 30 тыс. иероглифов, - 10 раз.

1 Nikkila P. Early Confucianism and Inherited Trought in the Light of Some Key Terms of the Confucian Analects // The Terms of Shu Ching and Shih Chins;. Helsinki, 1982. Vol. l.P. 137-143.

С рождением философского учения Конфуция категория “лиз” обрела самый высокий статус, войдя в шестерку его наиболее значимых ключевых понятий. Об этом свидетельствует и частота употребления данного термина в “Лунь юе”: 74 или 75 раз на примерно 16 тыс. иероглифов текста. Конфуцием категория “лиз” была теоретически осмыслена и превращена в самую общую характеристику правильного общественного устройства и поведения человека по отношению к другим и к себе: “Правитель [должен] руководить подданными посредством благопристойности (лиз)” (“Лунь юй”, III, 19); “Преодоление себя и обращение к благопристойности составляет гуманность (жэнь) […] Не следует смотреть на несоответствующее благопристойности, не следует слушать несоответствующее благопристойности, не следует говорить несоответствующее благопристойности” (“Лунь юй”, XII, 1).

34

Распространение подобного контроля на чувственную сферу стало у Конфуция основой для придания лщ статуса общегносеологического норматива: “Расширяя [свою] ученость (сюэ) с помощью знаков-культуры (вэнъ) и стягивая ее с помощью благопристойности (ли3), можно избегнуть нарушений” (“Лунь юй”, VI, 25/27, XII, 15).

В целом с самого своего зарождения конфуцианство сосредоточило внимание на категории “ли3”, ставшей одним из его важнейших символов. И в китайской духовной традиции именно за Конфуцием закрепился образ первого идеолога и ревностного проповедника лщ, теоретика превращения Срединной империи в “государство благопристойности и музыки”. Более того, согласно некоторым конфуцианцам, например: Ли Гоу (1009-1059), Янь Юаню (1635-1704), Лин Тинканю (около 1755-1809), в лщ заключена главная идея Конфуция. Поэтому неслучайно именно концепция лщ стала центральной мишенью критических выпадов против конфуцианства со стороны конкурировавших с ним философских школ.

Из основателей таковых только родоначальник даосизма Лао-цзы, согласно древней легенде, встречался с Конфуцием. Сообщение об этой встрече в беллетристической форме впервые зафиксировано в основополагающем даосском трактате “Чжуан-цзы” (гл. 14,21), а затем воспроизведено Сыма Цянем (ок. 145 - ок. 86 гг. до н.э.) в “Ши цзи” (“Исторических записках”) в биографии как Конфуция (цз. 47), так и Лао-цзы (цз. 63). Верифицированное историографическим каноном описание встречи двух великих философов начинается со знаменитых слов о том, что Конфуций, который смладу не только “любил благористойность” (хао ли), но и “обучал благопристойности” (сюэ ли), прибыл к Лао-цзы с вопросом о лщ, т.е. именно этот предмет представлен в виде важнейшей проблемы теоретической дискуссии между конфуцианством и даосизмом (историческая малодостоверность данной конкретной встречи лишь подчеркивает символическую значимость ее философского смысла). Высший гносеологический статус лщ отражен в суждении Сюньцзы: “Учение доходит до предела в благопристойности” (Сюньцзы, гл. 1).

Даосы обрушились на вымученную искусственность и бесплодный ригоризм конфуцианского лщ с позиций гедонистического следования природному естеству (см., например, “Чжуан-цзы”, гл. 29, 31). В раннем даосизме лщ представлено как результат последовательной деградации дао, благодати (дэ), гуманности (жэнь), должной справедливости (и) и в свою очередь как источник утраты верности (чжун1) и благонадежности (синь2) (“Дао дэ цзин”, § 38).

Монеты с позиции социально-экономического утилитаризма (“должная справедливость - это польза-выгода”) и понимания лщ как “почтительной осторожности” (цзин3) (“Мо-цзы”, гл. 40: “Цзин” - “Канон”, ч. 1) подвергли критике чрезмерное увлечение конфуцианцев обрядово-церемониальной стороной лщ, ее усложнение до крайне изощренных, трудновыполнимых форм {“Мо-цзы”, гл. 39). Вместе с тем перекликающееся с моистским определение “Благопристойность - это почтительная осторожность (цзин3) и только” закреплено в конфуцианском “Каноне сыновней почтительности” (“Сяо цзин”, § 12)

Легисты, также отвергая лщ как высший принцип социальной регуляции, в качестве альтернативы выдвинули административные правила и юридические законы фа (см., например, “Шан-цзюнь шу”, гл. 1).

Само выдвижение указанных принципов в противовес лщ обнаруживает сверхэтическую природу последнего. Если бы осуществление лщ обозначало только правильную регуляцию в плане этики, то оно могло бы безболезненно сочетаться и со следованием природному естеству, и с социально-экономическим утилитаризмом, и с административно-правовой законностью, поскольку все это - разные уровни общественного бытия и человеческой жизни. Иное дело - если считать лщ универсальной нормой, распространяющей свою юрисдикцию на все эти уровни, но тогда подобная норма перестает быть чисто этической (в обычном для нас смысле этого слова).