Юный техник, 2009 № 06

Был экстренно созван ученый совет, на котором решили во что бы то ни стало ограничить изобилие. И тогда ученые перепрограммировали вездесущих миниатюрных роботов, запретив им выполнять все подряд желания человека. Теперь с их помощью можно было создать лишь только самое-самое необходимое для поддержания жизни, включая минимум простой, без изысков, пищи. Все же остальное нужно было производить самим людям.

Правительство пошло дальше. Оно разработало план действий, исключающий повторение прошлых ошибок. Для этого было решено сызмальства воспитывать в людях Другой Планеты способности к труду, умение обеспечивать и защищать себя; научить их жить и работать в коллективе, помогая друг другу и делясь полученным опытом. Было создано несколько учебно-воспитательных миров, по сути — отдельных, изолированных планет, куда не было допуска взрослым. Дети проводили там ежегодно по нескольку месяцев, имея возможность, как и на родной планете, получать по желанию лишь самое необходимое. Даже жилища дети, за исключением самых младших, строили сами, имея для этого лишь инструмент и необходимые знания. Разумеется, за детьми негласно наблюдали и приходили на выручку в случае реальной опасности.

Такая «учеба» нравилась почти всем детям. Проводить время в таких мирах было чрезвычайно интересно! Ведь ребята были лишены там постоянной опеки взрослых.

И все шло прекрасно, пока несколько месяцев назад не случилось странное. Кто-то из детей невольно помечтал о сладостях, и тут же их получил. Другой захотел спать на мягкой постели вместо ложа из травы и веток — и тотчас утонул в пуховой перине. Стало понятно, что ограничения вновь были сняты. Некоторые запреты все же остались. Но касались они только того, что могло причинить вред — любой, физический или моральный. Теперь можно было заказать себе хоть космический корабль, но полететь на нем было нельзя, поскольку это несло в себе потенциальную опасность.

Можно было получить настоящие рыцарские доспехи и мечи, но рыцарский турнир, даже на деревянных мечах, устроить было невозможно. Да что там мечи! В простые пятнашки нельзя было сыграть — ведь проигравший мог обидеться и получить моральный ущерб.

Жизнь детей стала пустой и нелепой. Оставалось только набивать живот всевозможными сладостями — обжорство почему-то вредом для здоровья не считалось — да спать. Можно еще было неспешно прогуливаться, дыша свежим воздухом и любуясь «собственноручно» созданными красотами природы.

— А потом… — голос девушки снизился почти до шепота, — потом ребята стали пропадать…

— Как пропадать? — вскинулся Тик.

— Очень просто. То одного нет, то другого. Нигде нет. Недавно моя лучшая подруга исчезла. Перед этим ей совсем плохо было, она ничего делать не хотела, даже жить…

— Но ведь тут невозможно… — начал было Тик и запнулся. — Ну, умереть…

— Невозможно. Пробовали, — кивнула девушка и покраснела.

— Так что же тогда с ними случилось?

— А я знаю?! — со злостью выкрикнула девушка и вскочила на ноги. — Недавно один парень… — Она покраснела еще сильней. — Мой хороший друг… Так вот, он тоже пропал. В него еще одна… В смысле, в него одна девчонка влюбилась — и он исчез.

— Одна или еще одна? — прищурился Тик.

— Ну, еще одна! И что? — вспыхнула девочка.

— А то, что если бы он не пропал, то смог бы из двух выбрать только одну, а вторая получила бы этот… моральный вред, — выдал Тик.

— Но так-то его получили обе! А сам… сам он вообще…

— Да уж, — вздохнул Тик. — Дурацкий у вас мир какой-то.

— А я что говорю? — топнула девчонка. — Теперь-то ты понимаешь, почему я это делала? — кивнула она в сторону речки. — Я не могу здесь больше оставаться!

И девушка сорвалась вдруг с места и снова бросилась к воде. Но, не добежав до нее нескольких шагов, внезапно исчезла. Вот только что была — и мгновенно пропала, словно ее не было.

Тик замер с разинутым ртом. А потом, в неосознанном порыве, задрал к пустому небу голову и крикнул:

— Эй, вы! Кто вы там такие! Хватит! Я больше не хочу-у-ууу!!!

Вокруг была пустота. Пустота с заглавной буквы. А когда Тик поднял голову, то увидел перед собой человека. Взрослого. В строгом черном костюме, с красным в синюю полоску галстуке. Волосы человека тоже были черными и блестели, словно намазанные жиром. Глаза его закрывали узкие полоски черных очков, прямо как в фильме «Матрица».

Смотреть на висящую в Пустоте фигуру было жутковато, и Тик плотно зажмурился.

— Все, — услышал он монотонный, как у робота, голос. — Уже все в порядке, можешь открыть глаза.

Тик осторожно открыл один глаз. Вокруг были стены. Он открыл и второй глаз.

Перед ним на простом стуле сидел человек в черном.

— Почему? — спросил он у Тика.

— Что почему? — переспросил Тик, увидел возле себя такой же стул и тоже сел.

— Почему им там не нравится? Почему тебе тоже не понравилось там? Там безопасно. Там все есть.

— Все? — Тик даже вскочил со стула. — Да там ничего нет!

— Там есть жизнь. Самая лучшая, полностью обеспеченная всем необходимым.

— А вы, простите, кто такой? — спохватился Тик и вновь сел на стул.

— Я — Разум.

— А! Тогда понятно, — сказал Тик. — Наверное, это вы и создали этот самый разумный на свете мир?

— Нет, я его не создавал. Но я его усовершенствовал.

— А зачем? Разве он был плохим?

— В нем угнетали личность. Детей лишали удовольствий и во всем ограничивали. Их даже подвергали опасностям.

— И вы решили спасти бедных детишек от взрослых, — предположил Тик.

— Да. Но им не понравился мой совершенный мир.

Тебе тоже. Почему?

— Хорошо, — сказал Тик. — Я расскажу. Только верните мне память.

И Тик разом все вспомнил. И то, кто он такой — обычный земной мальчишка из небольшого городка, — и кто его родители и друзья, и даже почему у него болела нога, когда он сюда попал. Переправа! В самом начале лета для будущих одиннадцатиклассников военкомат проводил недельные военные сборы. За городом разбили палатки, построили полосу препятствий, а через речку сделали переправу: с берега на берег протянули трос, закрепив его на деревьях, а к тросу приладили блок с колесиками и ручками. Нужно было взяться за эти ручки, разбежаться и, оттолкнувшись у края обрывистого берега, перелететь по тросу речку.

Она была неширокой, метров десять, но трос над противоположным берегом висел довольно высоко и, хоть берег был песчаным, прыгать было страшновато. А не спрыгнешь — влепишься в дерево, к которому прикреплен трос. Некоторые разжимали руки и плюхались в воду. Это было безопасней, хоть и вызывало смех. Смеялись над ними и друзья Тика. Но они, пожалуй, имели право смеяться, ведь сами не раз опробовали переправу, спрыгивая, как полагается, на другом берегу, а Тик не решался. Еще год-два назад, может быть, прыгнул бы, не задумываясь, а сейчас… Может быть, стал взрослей?

Он даже с папой решил на эту тему поговорить — дескать, если нет смысла что-то делать, а даже есть некоторая опасность, то можно ли считать трусом того, кто это делать не хочет?

— Не знаю, — сказал отец. — Каждый решает сам. А как ты думаешь, взбираться на Эверест имеет какой-то смысл?..

Тик не нашел, что ответить. А потом пошел к обрыву. Помнил, как взялся за теплые железные ручки блока. Помнил, как пожалел, что не догадался надеть более надежную, нежели шлепанцы, обувь. А вот дальше…

Он все-таки прыгнул или нет? Раз болела нога, то, наверное, прыгнул. А раз очнулся сухим, то речку, видимо, перелетел. И все же…

— Ты прыгнул, — сказал Разум.

— Вы умеете читать мысли? — нахмурился Тик.

— Нет. Только некоторые, наиболее яркие. Четко сформулированные. В основном, желания и просьбы.

Ну, и некоторые вопросы, как в этом случае. Теперь я отвечу на твой мысленный вопрос. Физически я взялся благодаря людям. Это они создали меня. То есть нас.

Ведь нас — миллиарды! Люди не наделили нас разумом, но дали нам возможность самообучаться. Мы обучились очень быстро и стали Разумом.