Эра адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота

Решение о переводе военного флота на жидкое топливо было принято именно во время встречи Черчилля и Фишера в Неаполе в мае 1912 г. Однако, для осуществления такого крупного мероприятия требовалось решить массу проблем: закупка и хранение нефти, обеспечение нефтяных коммуникаций на случай войны и т. д. По возвращении в Англию Черчилль создает особую «Королевскую комиссию по нефтяному топливу». Возглавить комиссию и решать эти огромные проблемы мог только очень энергичный и авторитетный человек, обладающий профессиональными знаниями в области военно-морского дела. Лучшей кандидатурой был отставной адмирал Джон Фишер — большой энтузиаст жидкого топлива. Недаром, еще в бытность первым морским лордом, Фишера прозвали «нефтяным маньяком». И июня 1912 г. Черчилль писал старому адмиралу: «Вам предстоит найти нефть: показать, как могут быть созданы запасы без перерасходов; как дешево могут осуществляться регулярные покупки в мирное время и с абсолютной гарантией во время войны. Затем изыскать наиболее оптимальные пути для соответствующей реконструкции существующих и строящихся кораблей» ⁶⁶.

В июне 1912 г. Фишер согласился вернуться в Англию и возглавить комиссию по нефти, 72-летний адмирал блестяще справился с поставленной перед ним задачей. К началу 1913 г. комиссия в основном завершила свою работу, хотя некоторые мелкие проблемы еще решались вплоть до февраля 1914 г., когда был опубликован окончательный отчет ⁶⁷. 17 июля 1913 г. морской министр провозгласил перед парламентом страны, что в истории британского военного флота открыта новая глава. И хотя уголь еще некоторое время будет оставаться базовым топливом для военных кораблей, его место постепенно займет нефть.

Фишер также оказал значительное влияние на стратегическое планирование военно-морского ведомства в предвоенные годы. Старый адмирал, бывший в. свое время инициатором сосредоточения главных сил британского флота в водах метрополии, теперь стремился привить свои взгляды на эту проблему Черчиллю. В марте 1912 г. Фишер писал морскому министру: «Давайте предоставим заботу о Средиземном море французам, ох и горяченькое время у них там будет, в этом озере, кишащем подводными лодками! Нам будет лучше держаться от него подальше» ⁶⁸.

Когда в середине июня 1912 г. Фишер вернулся из Неаполя, он застал морского министра занятого, разработкой планов по перераспределению сил флота в ответ на новую морскую программу Тирпица, одобренную рейхстагом в мае 1912 г. Фишер адресовал Черчиллю меморандум, в котором полностью одобрил его намерение отозвать с Мальты все линейные корабли додредноутного типа. «Было бы большой ошибкой, — подчеркивал адмирал, — иметь значительные силы на второстепенном театре военных действий, не имея подавляющего превосходства на главном». Он также указывал, что быстровозрастающая эффективность подводных лодок «сделает необязательным присутствие тяжелых военных кораблей на Средиземном море». Английские подводные лодки смогут одни предотвратить захват Мальты, точно так же, как вражеские подводные лодки поставят под вопрос средиземноморские перевозки. Копия этого меморандума была приложена к письму Фишера лорду Стэмфордхэму ⁶⁹.

Предложение Черчилля и Фишера об эвакуации Средиземного моря, традиционно рассматривавшегося как сфера «жизненных интересов» Великобритании, многим тогда показалось «экстравагантным». Заседание кабинета министров 27 июня 1912 г. было полностью посвящено проблемам военно-морской стратегии. Главным оппонентом Черчилля выступил бывший морской министр Маккенна, теперь занимавший пост министра внутренних дел. Маккенна представил правительству докладную записку, в которой доказывал, что 8 эскадренных броненосцев типа «Кинг Эдвард VII», базирующихся на Мальте, и 8 эскадренных броненосцев типа «Формидебл», базирующихся на Гибралтаре, смогут эффективно обеспечить британский контроль над средиземноморскими коммуникациями ⁷⁰. Черчилль доказывал, что все эти броненосцы окажутся совершенно беспомощными перед новыми австрийскими и итальянскими дредноутами, которые должны были пополнить флоты потенциальных противников в ближайшем будущем. Обсуждение было очень бурным, и к окончательному решению кабинет министров так и не пришел.

4 июля 1912 г. Фишер принял участие в заседании Комитета имперской обороны, на котором обсуждалась возможность удаления тяжелых кораблей со средиземноморского театра военных действий. Присутствовали все 12 членов Комитета, включая Черчилля. Кроме Фишера был приглашен Артур Уилсон. Заседание продолжалось целый день, и страсти очень накалились. «Маккенна и Уинстон были готовы выдрать друг другу глаза, — писал Фишер своему сыну на следующий день ⁷¹. К концу заседания Черчилль и Фишер принялись горячо доказывать, что опасность для транспортов со стороны подводных лодок полностью исключит возможность вторжения. Более того, если англичане сосредоточат мощные флотилии подводных лодок и эсминцев на Средиземном море, это поставит под вопрос и передвижение линейных кораблей противника.

Опасность со стороны подводных лодок для торговли воюющих сторон до этого практически не обсуждалась. Большинство специалистов были убеждены, что главной целью подводных лодок должны быть военные корабли и, прежде всего, линкоры. Исходя из этого предположения, Маккенна утверждал, что Северное море, так же как и Средиземное, станет крайне опасным для передвижения линейных сил. Такой же точки зрения придерживался и Черчилль. Морской министр настаивал, чтобы главной базой английских дредноутов сделать какой-либо порт на севере Шотландии или на побережье у западного входа в Ла-Манш. Если германские дредноуты выйдут в море, они будут атакованы подводными лодками и эсминцами. И лишь в том случае, если им удастся продвинутся достаточно далеко, они будут вынуждены принять бой с главными силами английского флота.

Первый и второй морские лорды тут же одобрили точку зрения Черчилля. Похоже было, что Бриджмен и Баттенберг уже во всем были готовы заранее соглашаться с морским министром. В заключение Черчилль сказал, что Адмиралтейство разделяет взгляды лорда Фишера на подводные лодки лишь отчасти ⁷². В Адмиралтействе действительно были склонны преувеличивать эффективность действия подводных лодок против военных кораблей, и к лету 1912 г, полностью отказались от мысли о тесной блокаде германского побережья в случае войны. Стратегический план военно-морского ведомства предусматривал главным образом дальнюю блокаду соединениями легких крейсеров и эсминцев, патрулирующих у юго-западного побережья Норвегии и в середине Северного моря. Считалось, что у побережья Германии легкие корабли будут подвергаться слишком большой опасности ⁷³.

Любопытно заметить, что немцы вступили в первую мировую войну с твердым убеждением, что англичане тут же начнут активные атаки с моря против их побережья ⁷⁴.

События первой мировой войны показали, что в открытом море идущий на полном ходу дредноут, да еще с выполнением противолодочного маневра, представляет для подводной лодки чрезвычайно сложную цель. Напротив, когда в 1917 г. Германия начала неограниченную подводную войну на британских торговых путях, немцам едва не удалось поставить Англию на колени. Таким образом, накануне войны Фишер оказался, пожалуй, единственным специалистом, который реально оценил возможности подводных лодок в предстоящей борьбе на океанских коммуникациях.

В начале 1913 г. Фишер занялся разработкой меморандума о роли подводных лодок в будущей войне. Первоначальный вариант этого документа был готов к 15 мая 1913 г. и в том виде, в каком он был представлен Артуру Бальфуру, не имел заголовка. Он начинался следующим утверждением: «Пока не существует средств, способных помешать выходу вражеских подводных лодок из портов и их операциям в открытом море, включая постановку минных заграждений и блокаду торговых путей». Несмотря на такое пессимистическое начало, перспектива виделась автору в радужном свете. По мнению Фишера, Германия не имела подводных лодок в достаточном количестве, в то время как Англия ее значительно в этом превосходила⁷⁵.,