Эра адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота

Несмотря на ветреную погоду и волнение, королевская яхта благополучно пересекла Северное море и 7 июня прибыла в Киль, где августейшая чета была встречена принцем Генрихом Прусским с супругой. Новенькие германские броненосцы, вытянувшиеся в кильватерную колонну на рейде Киля, навели участников плавания на серьезные размышления. Англичане также имели возможность убедиться, что работы по углублению Кильского канала уже начались, и что по прошествии некоторого времени он будет готов пропускать германские дредноуты. Речи Генриха Прусского, пересыпанные заверениями в прочности англо-германской дружбы, звучали на фоне таких пейзажей не очень убедительно. Эволюции, безупречно выполняемые флотилиями германских миноносцев, вызвали восхищение английских морских офицеров, находившихся на борту королевской яхты ⁶².

Пробыв один день в Киле, «Виктория и Альберт» отправилась в дальнейшее плавание в сопровождении крейсеров «Минотавр» и «Ахилес». Переход через Балтийское море прошел без приключений, и 9 июня королевская яхта бросила якорь на рейде Ревеля (Таллинна). Там ее уже ожидали две императорских яхты и крейсер «Алмаз» — участник Цусимского сражения.

Из всех официальных лиц с русской стороны наибольшее впечатление на Фишера произвел Петр Аркадьевич Столыпин. Адмирал охарактеризовал его как «самого великого, самого смелого и в высшей степени самостоятельного премьер-министра, какого Россия когда-либо имела». Фишеру также понравилось, что российский премьер «бегло говорил по-английски и был настроен явно про-британски» ⁶³. Столыпин имел продолжительную беседу с первым морским лордом, в ходе которой были затронуты вопросы военной стратегии на случай конфликта с Германией. Столыпин высказал опасения относительно уязвимого положения Санкт-Петербурга в случае войны и неоднократно возвращался к мысли о целесообразности перенесения столицы в Москву. Российский премьер поделился с британским адмиралом своими тревогами относительно западной границы России. По словам Фишера, «главной и единственной заботой всей его жизни было сделать эту границу непреодолимой для Германии, в смысле людских резервов, вооружений и стратегических укреплений. Но ему не хватило жизни, чтобы осуществить свой план»⁶⁴. Столыпин дал пенять, что Англия, обладая морской мощью в 5 раз превосходящей германскую, могла бы оказать огромную помощь своим союзникам, предотвратив превращение Балтийского моря в «германское озеро» (Первая мировая война продемонстрировала, что сила английской морской мощи оказалась для этого недостаточной). Из беседы со Столыпиным Фишер вынес впечатление, что российский премьер не очень верит в помощь со стороны Англии в случае войны России и Франции против Германии. «Увы! Он помнил, как мы обманули Данию, когда немцы захватили Киль и Шлезвиг-Гольштейн!» ⁶⁵.

Спустя два месяца после переговоров в Ревеле, Фишеру довелось еще раз встретиться со Столыпиным на курорте в Богемии. «…Столыпин спросил меня: «Что вы полагаете нам нужно прежде всего?» Он думал, что я отвечу, столько-то линейных кораблей, столько-то крейсеров и т. д. и т. д. Но вместо этого я сказал: «На вашей западной границе недостаточно войск и ваши склады пусты. Наполните их, и тогда поговорим о флотах!» Столыпин хмуро посмотрел на меня и ничего не сказал» ⁶⁶.

В целом, ревельские переговоры принесли удовлетворение обеим сторонам. С. Ю. Витте заметил в своих мемуарах: «…визит этот являлся как бы естественным продолжением заключенного с Англией соглашения относительно Персии, Афганистана и Тибета, т. е. продолжением шага дружественного и формального сближения Англии с Россией. В этом смысле визит имел историческое значение» ⁶⁷.

Эдуард VII был настолько доволен результатом встречи в Ревеле, что принял решение произвести Николая II в звание адмирала британского флота. Тем самым он доставил русскому царю большое удовольствие. По словам Фишера, «император радовался, как ребенок, узнав, что его произвели в адмиралы флота»⁶⁸.

Между тем, эта вроде бы чистая формальность была вовсе не такой простой, как может показаться на первый взгляд. Достаточно сказать, что Адмиралтейство отказалось произвести в адмиралы флота самого Эдуарда VII, когда тот был еще наследником престола. Это вызвало большое раздражение королевы Виктории, тем не менее, адмиралы не побоялись испортить с ней отношения ради принципа. Суть дела была предельно четко выражена виконтом Эшером: «Были большие, почти серьезные осложнения по поводу присвоения царю звания адмирала флота. Король принял решение, не посоветовавшись с министрами. Джеки (Фишер. — Д. Л.) довольно безапелляционно телеграфировал Маккенне о том, чтобы все документы были подготовлены немедленно. Кажется, король превышает свои полномочия, но не в этом суть. Настоящая неприятность в том, что действия короля создадут трения в парламенте и чреваты осложнениями с Японией» ⁶⁹. Однако щекотливое дело, вопреки опасениям Эшера; было улажено почти гладко.

Рассказывая о переговорах в Ревеле, нельзя не упомянуть о той удивительной дружбе, которая сложилась между Фишером и младшей сестрой Николая II очаровательной великой княгиней Ольгой. Адмирал познакомился с сестрой царя примерно за год до ревельской встречи. Это произошло при следующих обстоятельствах. В конце лета 1908 г. Фишер отдыхал в Карлсбаде. Узнав, что на курорт прибыл Эдуард VII, адмирал отправился засвидетельствовать королю свое почтение. Первый морской лорд застал монарха за ужином в обществе очаровательной молодой дамы, которая оказалась великой княгиней Ольгой, и ее мужа — великого герцога Ольденбургского. Фишер был доволен, когда позднее Ольга Романова развелась со своим супругом. «Мне он очень не понравился с самого начала», — вспоминал адмирал⁷⁰. Когда ужин был окончен, король сказал Фишеру, что его племянница, великая княгиня Ольга, почти никого не знает в Карлсбаде, и что он хотел бы, чтобы адмирал попытался развлечь ее и сделать времяпрепровождение приятным. Фишер без долгих предисловий спросил сестру царя, умеет ли она вальсировать. Получив утвердительный ответ, старый морской волк немедленно отодвинул стол, освободив середину комнаты, и довольно бесцеремонно попросил Эдуарда отойти в угол. Король вначале был несколько шокирован, но потом тоже развеселился, поаплодировал танцующим и даже крикнул «браво».

Словом, адмирал развлекал сестру Николая II и небезуспешно. Фишер очень гордился своим новым знакомством. Первый морской лорд шутил, что его танцевальные уроки в Карлсбаде способствовали укреплению и расширению Антанты и что «с министерства иностранных дел ему за это причитается» ⁷¹. Получив предложение Эдуарда принять участие в англо-русских переговорах, Фишер обрадовался, узнав, что Ольга также прибудет в Ревель: «Король любезно предложил мне отправиться с ним в Россию, что само по себе прекрасно, поскольку королева телеграфировала, что великая княгиня, которую я люблю, приедет, и мы встретимся!» ⁷².

Фишер и Ольга с таким вдохновением танцевали вальс под музыку из «Веселой вдовы», что развеселили всех, включая всегда серьезную и неулыбчивую императрицу. Адмирал беспрестанно сыпал шутками и анекдотами, которых знал великое множество. Эдуард даже попытался одернуть Фишера, напомнив ему, что он не мичман и что они не на офицерской попойке ⁷³. По возвращении в Англию первый морской лорд получил от Ольги большое письмо с описанием празднования ее имении. По этому поводу был большой пикник на природе. Все прошло замечательно и единственным огорчительным обстоятельством, было то, что комары «накусали» великой княгине лодыжки. Фишер немедленно «отбил» в Гатчину телеграмму: «Как жаль, что я не был одной из этих мошек» ⁷⁴. Переписка между ними еще некоторое время продолжалась, но больше им встретиться не довелось.

«МОРСКАЯ ПАНИКА» 1909 г

Для того, чтобы понять причины политического кризиса, охватившего Англию и получившего название «морской паники» 1909 г., необходимо вернуться к «Дредноуту», а точнее, к последствиям, вызванным появлением этого корабля.