Очень общая метрология

Причем само применение вроде бы научных методов еще не означает, что это наука — это надо доказать. Сделать теми же методами хотя бы пяток прогнозов. С другой стороны, возникает специфическая трудность:

И тут же — если проваливаться в болото, то по-большому — мы сталкиваемся с важнейшим отличием социологии и психологии от физики и техники. Объектом этих наук являются люди — прямо или чуть опосредовано. А многие считают, что эксперименты на людях недопустимы. Если принять эту позицию в полной и категоричной форме, то социология и психология получают статус «наблюдательной науки», который принципиально отличается от естественных наук. Это клеймо — да не три лилии на попе, а неприличное слово на лбу на всю жизнь. Поэтому вопрос заслуживает хотя бы краткого рассмотрения. Мы зададим три вопроса. Чем плох и плох ли вообще этот статус. Ограничивает ли он познание. Действительно ли нельзя делать эксперименты на людях?

Человек aka чистолинейная мышь

Статус наблюдательной науки имеет, например, почти вся астрофизика и вся космология. Быть науками это им не мешает, а ежели кто вспомнит философию, которой его когда-то учили в советском вузе и начнет что-то бормотать про первую стадию развития и «живое созерцание», то я положу ему на стол несколько книжек по астрофизике и космологии и с большим удовольствием живо посозерцаю, с каким ужасом будет созерцать их он. Если же говорить серьезно, то возможность залезть скальпелем в мышь сильно помогает биологам, и астрофизики конечно не отказались бы… Тем не менее астрофизика и космология — вполне науки, в частности потому, что они и информационно и методически связаны миллионами нитей с физикой (или, если хотите, с остальной физикой — статус зависит от понтов).

Относительно большее место, чем в физике, но меньшее, чем в астрофизике, занимает наблюдение в социологии и психологии, потому что эксперимент в социологии и психологии часто бывает ограничен этическими соображениями, а в социологии — еще и относительно высокой стоимостью экспериментов (не в сравнении с физикой, а в сравнении с другими социологическими методами!) Мне, впрочем, кажется, что социология и психология могли бы существовать и развиваться без эксперимента, если они были бы сильнее связаны с другими науками, в первую очередь, наверное — с биологией и математикой. Хотя, наверное, отсутствие эксперимента в любом случае тормозило бы развитие.

Теперь вопрос о допустимости эксперимента (социологического, психологического, вообще медицинского). Лично мой ответ звучит так — если речь идет об индивидуальной ситуации, когда действующих лиц двое — я и потенциальный объект, и если это существо, наделенным сознанием и рефлексией, существо, которое в принципе может оценить ситуацию, то должно быть получено так называемое « информированное согласие».

Эта процедура и само это понятие первоначально было введено в медицине, но к настоящему времени необходимость в ней осознана и социологами ( http://www.soc.pu.ru/publications/jssa/2000/1/14codex.html).

Естественно, что психологи (нормальные психологи в нормальных странах, не к ночи будь помянут гэбэшный инструмент — советские психушки, см. «Казнимые сумасшествием», сост. А.Артемова, Л.Рар, М.Славинский или, например, http://ds.ru/books/lie.htm) осознают необходимость информированного согласия еще лучше. Они сознают, что такая метода уменьшает надежность полученных данных и пытаются как-то зарегулировать эту ситуацию, например, предписывая объяснять испытуемому цель исследования, но не показать сам тест. Все эти рекомендации имеют неизбежно ограниченную область применимости.

После получения «информированного согласия» я могу делать с этим существом то, что в итоге будет признано им самим правильным. Например, если ваша девушка сделала вам больно, но потом вы искренне сказали ей «Ты была права, мне было больно, но я поумнел и не хотел бы отыграть назад» — ваша девушка была права. Если вы делали и говорили приятное вашей девушке, а потом она искренне сказала вам: «Зря ты это делал — проблемы копились и вот, мы расстаемся, и мне плохо; а не жалей ты меня тогда, проблемы бы нами решались, могло бы и сростись, мы были бы вместе и мне было бы лучше» — значит, вы были не правы.

Вот реальный пример. Женщина подсознательно хочет родить еще одного ребенка, но боится, а вы подталкиваете ее к решению (разговоры, фотографии, упоминания и так далее). Понятно, что это ей сейчас неприятно, но если вы добьетесь своего, она (и вы) будете счастливы. Сколько неприятностей вправе вы причинить ей ради того счастья?

Конечно, что предсказать развитие ситуации обычно не просто и всегда есть риск. Для его уменьшения полезно анализировать действия других людей (есть общечеловеческие ошибки) и свои более ранние действия — есть индивидуальные относительно стабильно повторяющиеся ошибки. Иногда объект вашего исследования способен оценить и общенаучную аргументацию — да, я вас напряг, но мы получили важные данные — вот они, смотрите — которые помогут кому-то поумнеть, помогут другим людям. И объект говорит — ну ладно, будем надеяться, что это действительно кому-то поможет.

При групповом эксперименте ситуация усложняется, потому в некоторых случаях группа сама становится средством управления своими членами, и может случиться так, что будут получены не согласие и одобрение, а «согласие» и «одобрение». Заметим также, что в некоторых случаях даже информация о проведении эксперимента, не говоря уж о получении «информированного согласия», искажает данные.

Поэтому проблема влияния прибора на исследуемый объект выглядит в социологии и психологии серьезнее, чем в других областях применения метрологии. Измерять напряжение в электрической сети все-таки проще.

Попутно заметим, что и само понятие «информированного согласия» весьма сложно, особенно — в психиатрии, и ответственными и компетентными медиками серьезно обсуждается: http://www.npar.ru/journal/2006/1/research.htm, http://www.avialine.com/country/14/articles/12/767/0/0/2673.html.

Важность метрологии

Учебники метрологии обычно начинаются с указания на ее важность. Как и вообще многие учебники, да и не только учебники… Объясняя важность метрологии, упоминают улетевшие не туда космические корабли и водителей, неправомочно наказанных за вождение в пьяном виде. Есть вещи и поважнее, но самое важное — то, что метрология пронизывает не только всю технику, но и всю жизнь. При том, что все мы занимаемся измерениями, сама метрология остается за кадром — мы пользуемся ее результатами, но не замечаем, что за ними стоит. Само по себе это не страшно до момента, когда незнание этой скрытой части реальности начинает мешать нам жить. К сожалению, это происходит на каждом шагу.

Например, когда умело стоящие весы в магазине или правильный безмен на базаре помогают продавцу обвешивать покупателя. Или когда мы видим в газете или Интернете «данные опроса», которые никакими данными не являются, а являются бредом, или простой ложью, или попыткой манипуляции. Или когда мы отвечаем на вопросы очередного «теста» и надеемся за десять минут узнать все на свете — и дату смерти, и какая женщина (какой мужчина) сделает вас счастливым, и какой дар у вас есть. Или когда правильные декларации и популистские эпатажи маскируют ложь и подлость политика — очередного народного кумира. Или — что, наверное, страшнее всего, ибо от этого труднее всего защититься — красивые слова прикрывают отсутствие любви там, где мы ее искали. И через какое-то время поняли, что нашли только красивые слова.