Авиация и космонавтика 2005 12

После злодейского убийства тов. С. М. Кирова в Ленинграде (1 декабря 1934 г.) нашей бригаде было присвоено его почетное имя.

Летом 1935 г. 3 АБОН принимала участие в Киевских всеармейских маневрах, которыми руководил нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов Ноша эскадрилья совершила 6-ти часовой беспосадочный перелет из Пушкина в Кировоград в район сосредоточения (без десантных частей, которые в это время перевозились по железной дороге). По маршруту в район Глухова из-за низкой облачности громада бомбардировщиков летела почти бреющим полетом и привезла на неубирающих- ся шасси своих самолетов десятки срезанных верхушек елок. Вторым сюрпризом для кировоградцев было то, что при посодке самолетов началась «пальба», так как покрышки колес, накаченные ленинградским воздухом, нагрелись южным солнцем и при соприкосновении с ВПП громко лопались. Инженерной службе пришлось срочно менять покрышки.

Бригада выполнила свои задачи успешно; это была первая в военной истории самая крупная выброска воздушного десанта (свыше тысячи человек). После окончания маневров в Броварах прошел парад участников, которым командовал командарм 1 ранга Якир И. Э.

Но не всегда нашей бригаде сопутствовали удачи. В 1936 г. проводилось окружное учение с выброской воздушного десанта в районе Пскова, у реки Великой. Руководство бригады пренебрегло метеоданными, которыми обеспечил опытнейший бригадный синоптик тов. Чертков, и пошло на риск. А тут подул сильный ветер. Некоторые десантники не сумели справиться с гашением парашютов, и при приземлении их волочило так быстро, что их не успевали догнать даже на пикапах. Ребят било о камни и кое-кто из них лишился жизни. Пришлось отменить учение, срочно вызвать санитарный поезд для эвакуации погибших и тяжелораненых. Не исключено, что впоследствии этот случай был инкриминирован для репрессий командования бригады.

Не могу не вспомнить еще один трагический эпизод. Во время одного из учений ЛВО наша эскадрилья перевозила посадочным десантом курсантов Ленинградского училища связи. Перед посадкой в наш самолет я лично предупредил группу курсантов, чтобы по время полета они сидели в плоскостях на скамейках спокойно, без суеты и ходьбы, так как могут провалиться сквозь фанеру, которой были прикрыты дыры, приготовленные для выброски парашютистов.

Летим … Вдруг меня по плечу хлопает бортавиатехник. Я оборачиваюсь и спрашиваю: «В чем дело?». Он отвечает: «Один уже пошел!». «Куда?». «Вниз пошел!». Значит, один недисциплинированный курсант все же решил «погулять» и провалился. Вот так глупо погиб при исполнении служебных обязанностей.

В истории 3-й АБОН им. С. М. Кирова нужно вписать еще такой замечательный факт, когда ей было вручено Почетное Красное Знамя германского комсомола. Один мой товарищ недавно говорил мне по телефону, что у него есть фотоснимок, на котором запечатлен я, держащий это знамя. Но я лично что-то не припомню этого случая.

Авиаэскfдрипьи, которым более половины летного времени отводили на боевую подготовку по курсу бомбардировочной авиации, занимались бомбометанием, стрельбой по конусам, фотографированием местности, экспериментировали со сбрасыванием кассет со стеклянными ампулами, стальными стрелами и пр. Летный состав занимался в учебных классах, изучал материальную часть самолетов и вооружения, физически тренировался на батуте, стрелял из личного оружия. За отличное содержание самолета авиатехник нашей эскадрильи тов. Волков был награжден Орденом Ленина.

Но однажды был курьезный случай с ТБ-3 нашей эскадрильи: во время тренировочных полета у шасси целиком оторвалась правая спfрка колес. Она покатилась, как мотоцикл, по бетонке, далее по полю до самого проволочного ограждения аэродрома. Это сразу заметили с земли и сообщили по радио взлетевшему экипажу. Пришлось руководителю полетов и командиру корабля т. Короткову поломать голову – как безаварийно совершить посадку самолета. Предложили экипажу, кроме пилотов, выброситься на парашютах. слить горючее и совершить посадку на одну опору шасси. Командир корабля, учтя мнение экипажа, который решил не выбрасываться, сделав несколько кругов, пошел на посадку, и как только спарка коснулась бетонки, скорость пробега стала уменьшаться, самолет медленно накренялся, пока крыло не заскрежетало о землю, и не посыпались искры, затем машина развернулась на 180° и остановилась.

Так благополучно закончилось это ЧП. За то время, что самолет сливал топливо, на аэродроме уже появилось начальство не только из Пушкина, но и из Ленинграда. Мы ожидали, что командир корабля за умелую посадку – спасение экипажа и самого самолета получит поощрение, но руководство бригады ограничилось вынесением ему выговора.

Бригада участвовала и в учениях ПВО, которыми руководил командарм Буденный. Совершали мы «налет» на металлургический завод им. Сталина и другие объекты г. Ленинграда, имитируя бомбометание цветными ракетами.

В праздничные парады войск Ленинградского гарнизона летные части бригады совершали полеты над Дворцовой площадью, а парашютно-десантные подразделения проезжали перед трибуной на «пикапах».

За три года службы в 3-й АБОН мне пришлось испытать одну вынужденную посадку. Правда, не на ТБ-3, а на По-2. Припоминаю этот случай потому, что в нем имелись элементы комедийного характера.

На корпусных авиаучениях, которыми руководил комкор Тестов зимой 1936 г., я был послан из штаба бригады как офицер связи самолетом По-2 на другой аэродром. В полете замерзло отверстие масляного бака, и он от нагрева лопнул, облив летчика и меня маслом. Что делать? Выбрали вблизи какого-то села, в районе Сольцы Ленинградской области, пахотное поле, покрытое небольшим слоем снега (самолет был на лыжах) и благополучно приземлились. Уже вечерело… Сбежались селяне, особенно детвора. Мы уточнили название села. Узнав где находится ближайший телефон, летчик пошел звонить в штаб корпуса, дислоцировавшийся в Кречевицах. Мне же пришлось с помощью председателя сельсовета найти лошадь и веревки, чтобы подвезти самолет к окраине села. На ночь «заштопорили» самолет – подкатили под плоскости толстые бревна, к которым привязали крылья. Бревна облили водой и приморозили к земле. А все дело в том, что в мерзлую почву штопора не ввинчивались. Потом я снял пулемет, часы, рацию, отнес в ближайшую избу. Когда вернулся летчик, то сказал, что завтра утром прилетит По-2 с авиатехником, привезут новый бочок и масло. Всю ночь я выходил к самолету, который охранял сторож, выделенный председателем сельсовета.

Утром опять собралось уже почти все население села – смотреть, как улетит самолет. Мы увидели на горизонте летящий самолет, но он вдруг исчез. Для приема самолета я попросил женщин принести темные дорожки (холстины), чтобы выложить ими на снежном поле посадочное «Т». Но холстин оказалось мало. Тогда я предложил присутствующим построиться в букву «Т», около которого, мол, будет садиться самолет. Построились. Я попросил всех стоять спокойно и не бояться.

Вскоре появился самолет. Увидев поле и мое живое «Т», летчик, сделав круг, пошел на посадку. И вдруг мое «Т» видя, что на него летит самолет, дрогнуло и разбежалось. Хорошо еще, что люди побежали в сторону села, а не в поле. Все обошлось без ЧП.

Когда подрулил самолет, спрашиваем у летчика, что с ними случилось? Почему они исчезли с горизонта? Летчик шутливо сказал: «Спрашивали у местных, где находится ваше село».

На прилетевшем По-2 я улетел в Кречевицы, совершив над селом прощальный круг с покачиванием плоскостями и помахав собравшимся рукой.

Оглядываясь на пройденный более чем полувековой путь развития военно-транспортной авиации, видишь колоссальный прогресс нашей отечественной авиации. Какая теперь у нас мощная техника! Какие высококвалифицированные кадры! Ведь в 30-х годах все начиналось с нуля. Все строилось и держалось на энтузиазме и инициативе летного состава. В то время в полетах как вид связи и управления между самолетами широко применялись семафорные флажки красного и желтого цветов, которыми манипулировали штурманы ТБ-3, находясь в открытом по пояс «моссельпроме» (передней части корабля). Вдоль железнодорожной линии Ленинград-Москва на крышах станций крупными белыми буквами были написаны их названия, видимо, для ориентировки летчиков гражданской авиации. Отличными летнабами и штурманами считались те, кто безошибочно вылетал из Москвы в нужном направлении, не перепутав направления железных дорог.