Юный техник, 2008 № 03

— А в космосе ты давно последний раз был?

— В молодости. Сначала это было интересно, а потом наскучило.

Он погружается в воспоминания. Память у Ассакооса по земным меркам уникальная. Фотографическая. Если у нас два типа памяти — кратковременная и долговременная, то у местных четыре. Кроме наших, есть еще очень долговременная и очень-очень долговременная.

— Когда мы летали, оставили две колонии, — выходит из задумчивости Асса. — И там тоже была такая форма управления, когда один командует, остальные выполняют команды.

— Что стало с теми колониями?

— Не знаю… Одна освоила всю планету. Витков через тысячу они прилетали за образцами животных и растений. Тогда они уже научились летать быстро, как вы.

Представляешь, на их планете любой мог завести потомство. Многие наши полетели туда, и вскоре там все пришло в норму.

Я уже знаю, что рождаемость на планете строго лимитирована. Где-то раз в тридцать тысяч лет, извините, витков, счастливчикам разрешается завести детей. Ровно столько, сколько вакансий освободилось из-за случайных смертей или эмиграции в другие миры. Повзрослев, молодое поколение обычно начинает перестраивать планету. Но не это меня царапнуло во фразе Асса.

— Ты хочешь сказать, что вы летели медленнее скорости света?

— Да. Поэтому многим наскучило. В космосе однообразно. Мы осмотрели три сотни систем — и везде одно и то же.

— А анабиоз вы не изобрели?

Некоторое время согласовываем понятия. Идею провести какое-то время в бессознательном состоянии Асса находит очень интересной.

— Например, можно вдвое увеличить население планеты, — размышляет он вслух. — Допустим, тысячу витков одна половина населения спит, вторая бодрствует. Потом меняются.

— Семь подземных королей, — бормочу я.

— Что?

— Книжка была такая…

Асса тянет лапу за моим компьютером, находит текст и поглощает его за пару минут. Четверть часа сидим в молчании. Асса переваривает сказку.

— Сколько новых концепций, — удивленно произносит он. Я вспоминаю, что не успел очистить текст от крови, предательства, вероломства и прочих темных сторон человеческого существования.

— Не бери в голову, — без особой надежды советую я. — Это детская сказка. Там показано, как не надо себя вести.

— Это я понял, — отмахивается дракон. — Ты говорил, у ваших животных четыре ноги, так?

— Так.

— А здесь описаны шестилапые. И летающие. Они жили в подземелье при искусственном освещении.

— Ну и что?

— Сказать, как выглядел наш звездолет? Мы выбрали большой прочный астероид и вырезали в нем много-много пустот. В них и жили. Мы умеем летать, а наши животные имеют шесть лап. Все как в сказке. И твоя идея анабиоза для космического полета…

— Но ты говорил, вы летали давно.

— Мы — да. Но к вам могли прилететь наши колонисты с другой планеты. Потом события забылись, исказились в пересказах — и вот документ!

Некоторое время царит полное непонимание. Я нечаянно сказал, что книга написана задолго до моего рождения. Дракон это не так понял.

— Асса! Книге всего две сотни витков!

Дракон сникает. Для него это все равно, что пять минут для меня. Забыть детали невозможно.

— Может, автор встретил один из наших пропавших звездолетов? — все еще на что-то надеется он.

— Исключено!

Он страшно огорчен. Даже уши обвисают, как у побитой дворняжки. Думал, узнал новинку, оказалось — пшик.

Небо стремительно темнеет, на нем появляются звезды. Прошел еще один день на этой уютной планете.

Значительный кусок жизни для меня, и ничего не значащая доля мига для него. Неужели и мы перейдем когда-нибудь на подобное полурастительное существование?

Их не назвать дикарями. У них все было и все будет еще много-много раз. Искусство взлетало до таких высот, которые нам и не снились. Планета сотни раз одевалась в стекло и бетон. И вновь возвращались буйные леса. Они перепробовали все профессии и все развлечения, которые я только мог придумать, и вернулись к природе. Просто им наскучило строить города, летать по необъятному космосу, носить одежду. Сколько раз мы одеваемся-раздеваемся за жизнь, сколько времени на это тратим? Умножьте эти цифры на миллион. Мне бы тоже надоело…

Им не надоело только жить. Они научились как угодно перестраивать тела, а быт упростили до предела. Они живут так долго, что ледниковые периоды для них — все равно, что времена года. Барханы в пустыне — что нам зыбь на море. У них нет материальной культуры.

Сколько служит машина? Сколько стоит дом? Сто лет? Пусть тысячу. Для них это день. Каждый день строить все заново, чтоб завтра это рассыпалось в пыль — мы бы пошли на такое? Сомневаюсь.

Единственное, что их по-настоящему волнует, это новинки, любые. Я — новинка. Асса сотни лет будет вспоминать мой визит и рассказывать друзьям. Не словами, нет. Они сливаются сознаниями и делятся мыслями и воспоминаниями.

Нет, не буду я рассказывать на работе об этой планете. Иначе наши настырные, суетливые ученые замучают местных расспросами. Знания нужно добывать самим. Трудом, соленым потом и бессонными ночами. То, что получено даром, ценится недорого. А сюда я буду прилетать в отпуск. С полным рюкзаком книжек для Ассакооса.

ПАТЕНТНОЕ БЮРО

СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПЛОТ…

…оснащенный гальванической батареей, работающей на морской воде, предложил Денис Лекомцев из Орла.

Спасательный плот должен подавать радио- и световые сигналы. А для этого нужны мощные батареи. Денис предложил разместить в нижней части плота пластиковый корпус с отверстиями, а в нем комплект цинковых и медных пластин.

При хранении пластины могут в нем находиться без изменений годами. Но если плот спустят на воду, она заполнит корпус, а соленая морская вода — это электролит; комплект пластин сразу превращается в батарею.

Предложение Дениса вполне логично, но нуждается в некотором дополнении. Подобные батареи известны. Как-нибудь попробуйте опустить в стакан с соленой водой пластину из цинка или оцинкованного железа и пластину из меди. Если две такие батареи соединить последовательно, то напряжения хватит, чтобы горела лампочка на 2,5 В.

К сожалению, минут через пять лампочка начнет тускнеть и погаснет. Это связано с выделением водорода на медной пластине. Если ее очистить или сменить электролит, то работа батареи возобновится.

Словом, чтобы батарея Дениса работала долго, через нее следует интенсивно прокачивать морскую воду. Но ведь при работе батареи расходуется не только электролит, но и цинк. Соединяясь с находящимися в растворе соли ионами хлора, он служит своего рода «топливом» для получения электроэнергии. К тому же, морская вода не очень активный электролит, и мощность батареи, предложенной Денисом, будет невелика. А потому на электрических морских торпедах, развивающих скорость 80 — 100 км/ч, батареи ставят несколько другие.

Их размещают в хвостовой части торпеды, сразу же за входом раструба водозаборника. В него при движении торпеды с напором входит вода, проходит между пластин и вытекает наружу. Однако она является лишь растворителем для размещенной в батарее соли серебра.

Конструкция батареи морской торпеды.