Танки Кайзера

Работать артиллеристам в A7VU было удобнее, чем в спонсонах английских танков. Установки же пулемётов были аналогичны A7V. Ещё один-два пулемёта могли устанавливаться в бортовых амбразурах впереди спонсонов (под рубкой), в шести амбразурах рубки или в лобовом листе. Кроме того, экипаж мог вести огонь из личного оружия. В задних стенках спонсонов имелись двери с наружными петлями.

Выхлопные трубы с глушителями выводились на крышу корпуса. Гусеничный ход, как и в английских танках, собирался вокруг больших коробчатых конструкций по бортам. Подвеска, в отличие от английских прототипов, была упругой и, в общем, повторяла блокированную подвеску A7V. К ходовым тележкам на винтовых пружинах добавились группы катков, жёстко закреплённые на стенках против восходящей и нисходящей ветвей гусеницы. Ведущие колёса — сплошные. Направляющие колёса имели винтовые механизмы для регулировки натяжения гусениц.

Первые ходовые испытания опытного образца прошли 25 июня 1918 года. По сравнению с английскими тяжёлыми «ромбовидными» танками A7VU имел ряд преимуществ: лучшую бронезащиту и обзор для экипажа, упругую подвеску. Однако вес его оказался слишком велик, а сопротивление движению на 40 % выше, чем у A7V. 12 сентября Ставка распорядилась прекратить работы по проекту, и единственный опытный экземпляр был разобран.

ЛЁГКИЕ ТАНКИ

После демонстрации макета A7V высшее командование предложило разработать более крупные «сверхтанки». Такое задание вскоре выдали Фольмеру. Однако он пришёл к выводу, что правильнее будет создавать лёгкие машины, которые могли бы выпускаться быстрее и в большем количестве.

Условиями для разработки и быстрой постановки производства стало наличие больших запасов автомобильных агрегатов. В автопарках военного ведомства к тому времени скопилось более 1000 автомобилей из разнотипных машин с мощностью двигателей от 40 до 60 л.с., признанных негодными для применения в армии, так называемых «пожирателей горючего и шин». Однако при их систематизации можно было получить группы по 50 и более штук и на этой основе строить партии лёгких боевых машин с запасом агрегатов и узлов.

1 — автомобильная рама с двигателем и трансмиссией, 2, 3 — ведущие колёса, 4 — гусеничный движитель.

Предполагалось использовать шасси автомобиля «внутри» гусеничного шасси, устанавливая ведущие колёса гусеничного хода на их приводные оси. Немцы, пожалуй, первыми уяснили такое преимущество лёгких танков, как возможность широкого применения автомобильных агрегатов.

Проект представили в сентябре 1917 года. Начальник Инспекции автомобильных войск одобрил его и 29 декабря принял решение о постройке лёгких танков. Однако уже 17 января 1918 года Ставка Главного командования отклонила это решение, сочтя предполагавшееся бронирование таких танков слишком слабым. Вскоре, впрочем, выяснилось, что Главное командование само вело переговоры с Круппом о лёгком танке, разрабатывавшемся его фирмой, — ещё один пример несогласованности действий Главного командования и Военного министерства в вопросах танкостроения. Создание лёгкого танка под руководством профессора Раузенбергера началось на фирме Круппа ещё весной 1917 года. В конце концов эту работу всё же одобрили, и она перешла в ведение Военного министерства. Дано было разрешение на постройку двух опытных машин, получивших обозначение LK-I (Leichter Kampfwagen).

Основные требования к лёгкому танку предполагали:

экипаж — механик-водитель и один-два стрелка;

вооружение — 57-мм пушка или два пулемёта, наличие лючков для стрельбы из личного оружия;

защита от бронебойных винтовочных пуль на любой дальности (толщина брони — не менее 14 мм);

подвеска — упругая;

скорость движения по ровной местности с грунтом средней твёрдости — 12–15 км/ч, удельное давление на грунт — около 0,5 кг/см², ширина перекрываемого рва — 2 м, поворотливость на любом грунте, способность брать подъёмы крутизной до 45°;

масса — не выше 8 т, возможность перевозки в неразобранном виде на стандартных железнодорожных платформах и готовность к действию сразу же после выгрузки;

надёжный и, по возможности, малошумный двигатель;

небольшой силуэт при возможно большом клиренсе;

время действия без пополнения запаса горючего и боекомплекта — до 6 ч.

Для повышения проходимости и эффективности при преодолении проволочных заграждений предлагалось увеличить подъём гусеницы. Посадка и высадка экипажа должна была быть простой и быстрой, а объём боевого отделения достаточен для нормальной работы. Обращалось внимание на пожарную безопасность, устройство смотровых щелей и лючков, защиту экипажа от осколков и свинцовых брызг, герметизацию танка на случай применения противником огнемётов, а также на доступность механизмов для обслуживания и ремонта и возможность быстрой замены двигателя, наличие системы очистки гусениц от грязи.

Гусеничное шасси собиралось на особой раме. Ходовая часть каждого борта заключалась между двумя продольными параллельными стенками, связанными поперечными перемычками. Между ними к раме подвешивались на винтовых цилиндрических пружинах ходовые тележки. На борт приходилось пять тележек с четырьмя опорными катками каждая. Ещё одна тележка жёстко крепилась впереди — её катки служили упорами для восходящей ветви гусеницы. Жёстко закреплялась также ось заднего ведущего колеса, которое имело радиус 217 мм и 12 зубьев. Направляющее колесо было приподнято над опорной поверхностью, а его ось снабжена винтовым механизмом регулировки натяжения гусениц.

Продольный профиль гусеницы рассчитывался так, чтобы при движении по твёрдой дороге длина опорной поверхности составляла 2,8 м, на мягком грунте несколько увеличивалась, а при переходе через окопы достигала 5 м. Приподнятая передняя часть гусеницы выступала впереди корпуса. Таким образом предполагалось совместить поворотливость на твёрдом грунте с высокой проходимостью. Конструкция гусеницы повторяла A7V, но в уменьшенном варианте. Ширина башмака составляла 250 мм, толщина — 7 мм; ширина рельса — 80 мм, проём рельса — 27 мм, высота — 115 мм; шаг трака — 140 мм. Количество траков в цепи возросло до 74, что способствовало повышению скорости хода. Сопротивление цепи на разрыв — 30 т. От поперечного смещения нижнюю ветвь гусеницы удерживали центральные реборды катков и боковины ходовых тележек, верхнюю — стенки рамы.

Внутри такого готового гусеничного шасси крепилась рама автомобиля с основными агрегатами, причём не жёстко, а на сохранявшихся рессорах. Жёстко связанной с боковыми рамами гусеничного хода оказывалась только задняя ось, использовавшаяся для привода ведущих колёс. Таким образом, упругая подвеска оказывалась двухступенчатой — винтовые пружины ходовых тележек и полуэллиптические рессоры внутренней рамы. Новинки в конструкции танка LK были защищены рядом особых патентов, как, например, патенты № 311169 и № 311409 на особенности устройства гусеничного хода.

Двигатель и трансмиссия базового автомобиля в целом сохранялись. Вся конструкция танка представляла собой бронеавтомобиль, как бы помещённый в гусеничный ход. Такая схема позволяла получить вполне прочную конструкцию с упругой подвеской и достаточно большим клиренсом.

В результате получился танк с передним расположением двигателя, задним — трансмиссии и боевого отделения. При первом же взгляде на него бросалось в глаза сходство с английским средним Mk А «Уиппет», появившимся на поле боя только в апреле 1918 года. Любопытно и то, что LK-I имел вращающуюся башню, прототип «Уиппета» — лёгкий танк Триттона — также. Последний официально испытали в Англии в марте 1917 года. Возможно, германская разведка и имела некоторые данные об этих испытаниях. Однако сходство компоновки можно объяснить и выбором автомобильной схемы в качестве базовой, пулемётные же, хорошо отработанные башни применялись на бронеавтомобилях всеми воюющими сторонами. Тем более что по своему устройству LK значительно отличались от «Уиппета»: отделение управления размещалось позади двигателя, причём сиденье механика-водителя располагалось по оси машины, а за ним находилось боевое отделение.