Феномен самопровозглашенных государств на примере Абхазии и Южной Осетии. Дипломная работа

Международное сообщество до сих пор не пришло к компромиссу по вопросу независимости кавказских республик. На данный момент их признали только 4 страны, что значительно меньше того числа стран (72), которые признали Косово. Из этого вытекает логичный вопрос: как долго просуществуют данные республики без международного признания? Если предположить, что они останутся в изоляции, например, после того, как, предположим, Россия откажется выделять деньги на поддержание жизнеспособности данных республик. Сегодня республики ведут недостаточно активную внутреннюю и внешнюю политику, чтобы добиться поддержки других стран. Более того, эти республики, в отличие, например, от КНДР, находящейся в международной изоляции, не обладают сколько-нибудь весомым фактором противостояния как ОМУ.

Российская позиция по вопросу этих республик была предельно ясна – после признания Косово, с которым была не согласна Россия, признание кавказских республик было не только выражением поддержки традиционным соседям в регионе, но и делом принципа в ответ на поведение Запада. Россия изначально заявляла о том, что отделение Косово от Сербии может вызвать и отделение других частей государств, в которых существует национальный вопрос [37, с. 100].

В связи с операцией лета 2008 года, которую некоторые эксперты называют российско-грузинской войной, отношения России с Грузией, США и ЕС обострились. В это же время объявили о своём отделении от Грузии Абхазия и Южная Осетия. Россия выступила с поддержкой, поскольку часть населения Южной Осетии имела российские паспорта, а Конституция республики не исключает возможности присоединения к России. Тем более, население Северной Осетии и Южной Осетии являются родственными народами. Абхазия, исторически не входившая изначально в состав Грузии, входила в состав России. Более того, интересы граждан не полностью соблюдались, когда Абхазия входила в состав Грузии.

Вопрос признания новых государств крайне сложный. Очевидно, что при любом раскладе одна из сторон остаётся в проигрыше. В случае с Абхазией и Южной Осетией – Грузия, в случае с Косово – Сербия. Сравнивая эти примеры, можно сказать, что Косово получило настоящую независимость, а кавказские республики лишь юридический статус республик. Ясно, что западное сообщество блокирует появление новых союзников на границах России, поддерживая своего традиционного союзника – Грузию [38, с. 53].

Вопрос, требующий ответа, – это вопрос о том, почему мировое сообщество отказывается признавать Южную Осетию и Абхазию. Скорее всего, это демонстрация несогласия с Москвой. Вероятно, что если бы не тот жёсткий курс администрации Буша-мл. по отношению к России и политическая поддержка режима Саакашвили, то события могли бы развиваться по другому сценарию. Хотя это, скорее, лишь оптимистичное предположение. Даже сегодня, в период, когда США взяли курс на перезагрузку и сближение позиций по всеобъемлющему кругу вопросов, Обама так и не признал эти республики. Страны НАТО и ЕС, придерживающиеся проамериканской политики, не стремятся в одностороннем порядке, без поддержки США, признавать Южную Осетию и Абхазию.

В глобализирующемся мире, где превалируют тенденции интеграции от экономического сближения – создания таможенного союза, зоны свободной торговли, единого экономического рынка вплоть до создания политического союза, путь разъединения и дезинтеграции является пагубным. В мире, который действует по правилам капиталистического рынка, соблюдение единых правил и международное сотрудничество представляют залог развития государств. Поэтому для отделения части страны и провозглашения её независимости должны быть веские причины. Разбирая пример Южной Осетии и Абхазии, очевидно, что население было недовольно своим положением в составе Грузии. Грузинские власти не предприняли никакой попытки по улучшению ситуации жителей данного региона. Напротив, проводилась дискриминационная национальная политика, делались попытки сплотить государство силой. Если говорить о стране Басков, Каталонии, которые так же стремятся отделиться от Испании, то их положение не идёт ни в какое сравнение с положением жителей данных республик. Безусловно, сейчас населению Абхазии и Южной Осетии живёт лучше, чем жило, будучи гражданами Грузии [38, с. 142].

Таким образом, поскольку любая политика должна быть направлена на соблюдение интересов людей, то есть иметь социальную направленность, можно констатировать, что провозглашение независимости Южной Осетии и Абхазии – это справедливый и верный шаг. Учитывая специфику современного положения дела, Южной Осетии и Абхазии, возможно, было бы целесообразным объединить свои усилия для строительства конкурентоспособной экономики и защиты своего международного статуса. Вероятно, было бы целесообразным создать наднациональный государственный орган с участием представителей двух стран и России, работа которого будет направлена на становление государственности в этих республиках.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования можно сформулировать следующие выводы.

Вектор государственной власти не является прямым продолжением вектора фактического контроля над территорией и населением, а существует параллельно ему. Подобная позиция ООН обеспечивает некоторую защиту основ легитимности государственной власти и служит определённым гарантом политической стабильности в мире.

Несмотря на широкую популярность термина «непризнанное государство» (или «самопровозглашённое государство») в современной литературе, единого смыслового наполнения у него не существует. В общем случае под «непризнанным государством» понимается некое политико-территориальное образование, обладающее необходимым и достаточным набором атрибутов государственности (т. е. де-факто являющееся независимым государством) и, в то же время, лишённое полного или частичного международного дипломатического признания и, следовательно, не имеющее возможности официально выступать в качестве субъекта международных отношений (т. е. не существующее де-юре). Однако определить конкретные критерии государственности затруднительно: в большинстве работ, касающихся данной проблемы, приводится достаточно обширный и неоднородный список признаков, таких как наличие институтов власти, вооружённых сил, государственной символики, национальной валюты, осуществление полного или преимущественного контроля над территорией, внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности и т. п., которыми не обладают в полной мере и многие признанные государства. Так, к примеру, Коста-Рика официально не имеет собственной армии, страны, входящие в ЕС, и бывшие французские колонии Западной и Центральной Африки лишены национальной валюты (на их территории ходит евро и франки КФА, соответственно), что же касается наличия хоть сколько-нибудь развитой системы государственного управления, то во многих государствах Тропической Африки она также отсутствует. Де-факто же совокупность т. н. «непризнанных государств» представляет собой своеобразный «закрытый клуб» со стандартным набором участников, попасть в который довольно сложно. Соответственно, само понятие непризнанного государства имеет сугубо индуктивную природу и формируется путём выявления и обобщения тех или иных признаков, присущих всем без исключения членам данного «клуба», но отсутствующих у других возможных «претендентов». Однако внутреннее разнообразие представленного набора политико-территориальных образований существенно осложняет задачу выявления такого рода признаков: на территории Тамил Илама в обращении используются только ланкийские рупии, а пример Тайваня отвергает безусловность даже такого ключевого, на первый взгляд, атрибута государственности, как формальное провозглашение независимости – напротив, местные власти всячески подчёркивают отсутствие у них подобных стремлений. Но, несмотря на это, Тайвань входит в число «классических» непризнанных государств, занимая среди них почётное место старейшего представителя, и оставлять его за границами данного феномена вряд ли правомерно.