Партия, которую создал Иисус

   Апостол говорит, что Иисус, «сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя...» (Флп. 2:7-8). Но, сделавшись «как человек», Иисус с этого момента должен был для пропаганды своего учения использовать уже не Божественные, а человеческие методы убеждения (за исключением чудес, но о них разговор особый). А это значит, что он должен был искать единомышленников, объединять их в организованную группу — «партию», и уже после этого вместе с ними идти на решительный штурм всего отжившего и косного. В общем и целом, он должен был теперь поступать, как любой неравнодушный человек, решивший во что бы то ни стало поведать о своих идеях миру.

   Отражением этой повседневной организаторской деятельности Иисуса и являются те его изречения, в которых говорится о насущных проблемах созданной им «партии». Именно они и станут главной темой моего исследования. Вероучительских изречений я по возможности касаться не буду, оставив их на усмотрение богословов. Единственное, что я сделаю, — это «заберу» у них те изречения Христа, которые долгое время по ошибке считались вероучительскими (как уже разобранное нами изречение о верблюде и угольном ушке), но не были таковыми на самом деле. Кроме ненужных недоразумений и соблазнов, они ничего богословам не приносят, мне же, надеюсь, помогут воссоздать подлинную историю общественного служения Иисуса.

Глава 4

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОН

   В Палестине римляне впервые появились в 63 г. до н. э., когда прославленные легионы Гнея Помпея Великого, воспользовавшись династической смутой, вспыхнувшей в стране после смерти иудейского царя Александра Янная, захватили Иерусалим и установили над Иудейским царством римский протекторат. Тем самым было положено начало римской агрессивной политике, направленной на покорение всей Палестины. Впрочем, римляне не сразу взяли её под свой непосредственный контроль. С 40 г. до н. э. в течение 36 лет Иудеей управлял ставленник римлян Ирод Идумеянин, сумевший через своих друзей в Риме получить царский титул. Чтобы удержаться на троне, Ирод заискивал перед римским императором и его фаворитами, беспощадно подавлял любые выступления против иноземных захватчиков, тратил огромные суммы на подарки императору, устраивал роскошные приёмы в честь римских военачальников. Надеясь снискать расположение своего «друга» императора Августа, Ирод вновь основанным городам давал греческие названия в его честь: Кесария (греческая передача слова «Цезарея»), Себастея (по-гречески Себастос — Август) и т.п. Понятно, что такая политика требовала громадных средств, которые беспощадно выколачивались из населения Иудеи.

   Ирод установил в подвластной ему стране режим кровавых репрессий. Мнительный и подозрительный, он замечал вокруг себя одни лишь интриги и измену. Стремясь любой ценой сохранить за собой власть, Ирод не останавливался даже перед убийством ближайших родственников. Он казнил одну из своих жён — любимую Мариамму, тёщу, трёх своих сыновей, родную сестру и её мужа и ещё много других родственников. Когда об этих убийствах стало известно в Риме, император Август, не удержавшись, сказал, что лучше быть «свиньей Ирода, чем его сыном». Тем самым император, по всей видимости, намекал на то, что Ирод, который всегда старался выглядеть правоверным иудеем, скорее побрезгует убить свинью, нежели человека.

   Тяжкий налоговый гнёт, раболепие перед римлянами, постоянные жестокости и кровопролития провоцировали народ Иудеи на частые и массовые восстания, которые беспощадно подавлялись Иродом. К концу своего правления он настолько был ненавистен народу своей страны, что имя его стало нарицательным для обозначения наиболее жестоких представителей рода человеческого. Известие о смерти Ирода привело к новому большому восстанию: вместо того чтобы оплакивать царя, повстанцы объявили, что скорбят о его невинных жертвах.

   И всё же, каким бы тяжким гнётом для подданных Ирода ни оборачивалось его долгое царствование, Иудея при нём хотя бы внешне сохраняла видимость независимого государства. Конечно, без разрешения императора Ирод не мог принять ни одного мало-мальски важного политического решения, но зато еврейское население было избавлено от самых явных унижений, связанных с иностранным присутствием. Римские армии не вторгались в страну, как во времена Помпея, требуя дань и продавая в рабство тех, кто не мог её заплатить. На протяжении всех 36 лет своего правления Ирод ни разу не принял на свои земли римских поселенцев из числа солдат, окончивших службу, как это практиковалось в других провинциях. И наконец, Ирод не пустил в Иудею римских чиновников и мытарей, — надо сказать, большое преимущество по сравнению с позднейшими временами, когда эти хищники беспрепятственно хлынули в страну.

   После смерти Ирода в 4 г. до н. э. его владения были поделены между тремя его сыновьями (от десяти жён у него было пятнадцать детей). Примерно половина царства Ирода (Иудея, Самария и Идумея) досталась Архелаю, Ирод Антипа получил Галилею и Перею, остальное выпало на долю Филиппа.

   Жестокость, с которой правил Архелай в Иудее, привела к тому, что в 6 г. н. э. император Август, опасаясь народных волнений, сместил его и отправил в ссылку. Владения, принадлежавшие ранее Архелаю, были превращены в римскую провинцию, управляемую особым римским чиновником  —  прокуратором. (Должность, надо заметить, не слишком высокая, ибо подчинённая по службе наместнику Сирии.) Первым по счёту прокуратором Иудеи стал Копоний (6 — 9 гг. н. э.), а пятым — знаменитый Понтий Пилат (26 — 36 гг.), сыгравший такую важную роль в жизни и смерти Иисуса Христа. Ирод Антипа и Филипп ещё некоторое время продолжали управлять каждый своей областью. Чередование римских наместников ненадолго приостановилось в 38 г., когда Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, по прихоти Калигулы снова стал царём Иудеи. После смерти Ирода Агриппы в 44 г. вся страна окончательно превратилась в римскую провинцию.

   Для поддержания своей власти римляне разместили в Иудее военные силы — примерно 3 тыс. солдат вспомогательных войск. Они использовались в основном для несения полицейской и таможенной службы. В самом Иерусалиме в крепости Антония была расквартирована одна когорта (до 600 человек), остальные войска находились в Кесарии Приморской — постоянной резиденции прокуратора. По большим праздникам прокуратор с дополнительными силами являлся в Иерусалим, чтобы лично наблюдать за порядком. Этим, кстати, и объясняется присутствие Понтия Пилата в Иерусалиме во время ареста Иисуса. Если случались особо крупные волнения, с которыми нельзя было справиться собственными силами, то в Иудею вызывались подкрепления из Сирии, где стояли четыре римских легиона, предназначенных для защиты восточных границ империи.

   Римское владычество в Иудее означало для евреев не только утрату свободы или экономический гнёт. Гораздо сильнее оскорбляло их то унижение, которому подверглась Моисеева религия. Как это всегда случается с угнетёнными народами, религия в Иудее стала своего рода последней линией обороны в противостоянии иноземным захватчикам. Евреям казалось, что если они, потеряв свободу, ещё и веру свою отдадут на поругание, то это будет означать конец всему. Хотя римляне в Иудее в целом старались придерживаться обычной для них практики уважения чужих религиозных культов, евреи всё равно чувствовали себя глубоко уязвлёнными. Они долго не могли забыть, как Помпей, движимый любопытством, вошёл в Святое Святых, самое священное место в Иерусалимском храме, куда мог заходить один только первосвященник, да и то раз в году {20}. После этого случая евреи пребывали в постоянной тревоге, что когда-нибудь подобное кощунство повторится, а римляне, как нарочно, допускали то одну, то другую оплошность в отношении иудейских святынь. То они забирали на «хранение» парадное облачение первосвященников, раздражая без особой нужды народ, то требовали выдать часть храмовых сокровищ для покрытия неотложных расходов оккупационной администрации, то пытались установить в Иерусалиме изображения императора, хотя это было категорически запрещено Моисеевым Законом. Понятно, что все эти эксцессы не прибавляли популярности римской администрации среди её иудейских подданных.