История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий

Триумф Зевса и олимпийцев не уничтожил архаических богов и доэллинские культы. Наоборот, древнейшая традиция со временем частично интегрируется в олимпийскую религию. Мы уже подчеркивали роль четы изначальных божеств в судьбе Зевса. Вот еще несколько примеров. Вернемся к эпизоду рождения Зевса и его детства на Крите, [531] несомненному варианту эгейского мифо-ритуального сюжета о божественном младенце, сыне и возлюбленном Великой Богини. В греческом мифе младенческие крики заглушает грохот, который производят куреты, потрясая своими щитами (мифологическая проекция ритуала посвящения юношей, венчаемого военным танцем). Гимн Палекастро (IV–III вв. до н. э.) славит прыжки Зевса, "верховного курета". [532] (Тут возможна связь с архаическим земледельческим ритуалом). Обряд почитания Зевса Идейского, свершавшийся в пещере на горе Ида, имел структуру посвящения в мистерии. [533] Хотя Зевса отнюдь нельзя отнести к божествам мистерий, на том же Крите показывали его могилу, тем самым отождествляя Зевса с умирающими и возрождающимся богами. [534]

Эгейские влияния прослеживаются еще и в классическую эпоху. Тому свидетельство — статуи, изображающие Зевса безбородым юношей. Это если не поощряемый, то терпимый пережиток многогранного и плодотворного процесса синкретизации. [535] Уже у Гомера власть Зевса превосходит полномочия, традиционно присущие индо-европейскому верховному божеству. Зевс больше, чем "бог бескрайнего неба", он "отец и бессмертных и смертных" ("Илиада", I, 544). Также и Эсхил в своих «Гелиадах», сохранившихся лишь в отрывках (фр. 70), восклицает: "Зевс — и эфир, и небо, и земля. Он все, что есть, и он всего превыше". Властитель погодных явлений, он также и бог плодородия. К его покровительству под именем Зевса Хтониуса взывают, приступая к сельскохозяйственным работам (Гесиод, «Труды», 465). Под именем Ктесия он — хранитель домашнего очага и олицетворение изобилия. Он — попечитель семейного уклада, он надзирает за соблюдением законов и под именем Полней покровительствует городу. А в эпоху более древнюю он, именуемый Зевсом Катарсиосом, был богом очищения, а также богом-предсказателем, пророчествовавшим в эпирской Додоне шелестом "божественной кроны великого зевсова дуба" ("Одиссея", XIV, 327; XIX, 296).

Таким образом, не являясь творцом ни мира, ни жизни, ни человека, Зевс обрел всевластие, став повелителем богов и Вселенной. Множество посвященных Зевсу храмов доказывает его общеэллинское значение. [536] Веру во всемогущество Зевса вдохновенно выражают знаменитые строфы «Илиады» (VIII, 18–27), где он бросает вызов Олимпийцам: "Или дерзайте, изведайте боги, да все убедитесь: / Цепь золотую теперь же спустив от высокого неба, / Все до последнего бога и все до последней богини / Свестесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землю / Зевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились! / Если же я, рассудивши за благо, повлечь возжелаю, / С самой землею и с самым морем ее повлеку я / И моею десницею окрест вершины Олимпа/ Цепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет ветрах — / Столько превыше богов и столько превыше я смертных!"

Мифологический образ "золотой веревки" породил бесчисленные попытки толкования, начиная с Платона и Псевдо-Дионисия Ареопагита и вплоть до XVIII века. [537] Но для нас больший интерес представляет свидетельство орфической поэмы "Рапсодическая Теогония" [538] о вопросах, заданных Зевсом изначальному божеству Никте (Ночь), у которой он вопрошал, как ему установить "всевластье над бессмертными", а главное, "как устроить Космос" таким образом, чтобы "все стало одним, но части сохранили отличие"? Ночь преподает Зевсу основы космогонии и также упоминает о "золотой веревке", которую он должен привязать к эфиру. [539] Этот безусловно поздний текст впитал, однако, древнюю традицию. «Илиада» (XIV, 262) изображает Ночь столь могучей богиней, что сам Зевс страшится ее прогневать. Показательно, что наиболее торжественное прославление всемогущества Зевса следует почти сразу за описанием встречи, которой верховный бог добился у изначального божества. Указания богини по устройству космоса в чем-то сходны с советом Геи и Урана, положившим конец борьбе за власть.

Как мы уже отмечали, победа олимпийцев не оказалась губительной для некоторых изначальных богов. Наибольший авторитет и могущество, как мы только что напомнили, сохранила Ночь. Также не утратили некоторого влияния Понт (спокойное море); Стикс, участвовавший в борьбе с титанами; Геката, почитаемая Зевсом и другими олимпийцами; Океан, первенец Геи и Урана. Каждый из них продолжал играть некоторую роль в мироустройстве, пускай скромную, неопределенную, маргинальную. Стоило Зевсу окончательно утвердить свою власть, как он изверг своего отца Крона из подземного узилища и сделал правителем Островов Блаженных, располагавшихся на дальнем Западе.

§ 85. Миф о первых поколениях. Прометей. Пандора

Подробности «бытования» Крона восстановить невозможно. Культ этого несомненно архаического божества почти отсутствовал. Миф о теомахии — единственный, в котором Крон фигурирует в качестве главного действующего лица. И тем не менее, образ Крона связан с преданием о "золотом веке", о первой генерации людей. Значение мифа в том, что он приоткрывает сродство и изначальные взаимоотношения между богами и смертными. Согласно Гесиоду, боги и смертные имеют одинаковое происхождение ("Труды и дни", 108). Подобно первым богам, порождениям Геи, люди вышли из лона земли (генезис), а затем расплодились. Как сменилось несколько поколений богов, так же насчитывается пять генераций смертных: поколения "золотого века", "серебряного века", "бронзового века", поколение героев и наконец поколение "железного века" ("Труды", 109).

"Золотой век" — период правления Крона. Генерация "золотого века", исключительно мужская, обитала рядом с богами, "их могучими братьями". "Жили те люди, как боги, со спокойной и ясной душою, горя не зная, не зная трудов", все необходимое им "сами давали собой хлебодарные земли" ("Труды", 112-15, 118). [540] Человеческая жизнь проходила в танцах, празднествах и всяческих развлечениях. Люди не ведали ни болезней, ни старости, "а умирали как будто объятые сном" ("Труды", 116). Однако, эта райская эпоха, имеющая параллели во многих религиозных традициях, пресеклась с низвержением Крона. [541]

После того как "земля поколение это покрыла" ("Труды", 121), повествует Гесиод, боги сотворили менее совершенную генерацию — людей "серебряного века". Однако за их грехи, а также за то, что люди перестали приносить жертвы богам, Зевс решил их уничтожить. Затем он создал третью генерацию, людей "бронзового века", жестоких и воинственных, в конце концов истребивших друг друга. Следующим поколением стали герои, которых прославили грандиозные сражения за Фивы и Трою. Многие из них погибли, а оставшихся в живых Зевс поселил на краю земли, на Островах Блаженных, которыми правил Крон. Что же касается последней эпохи, "железного века", то Гесиод восклицает: "Если бы мог я не жить с поколением пятого века!" ("Труды", 174).

Предания, вдохновившие Гесиода, порождают много вопросов, в большинстве своем, правда, не представляющих для нас первостепенной важности. Миф об "изначальном совершенстве мироустройства" и блаженстве людей, утраченном в результате катастрофы или «прегрешения», достаточно распространен. В своем варианте Гесиод свидетельствует, что упадок совершался в четыре этапа, сходно с индийским учением о четырех югах. Однако юги, хотя и различаются по цветам — белая, красная, желтая и черная, — не соотносятся с металлами. Напротив, именно металлы обозначают исторические эпохи в видении Навуходоносора (Дан 2: 32–33) и в некоторых поздних иранских источниках. Но в первом случае речь идет о смене династий, а во втором — о преемственности Империй, спроецированной в будущее.