Иисус Христос — Homo sapiens. Тацинский апокриф

Еще один технический момент. Цитируемый здесь церковно-славянский перевод Нового завета располагает к славянскому же восприятию Христа, «славянизирует» его мысленный образ и облик: мы невольно вписываем его в свой, русский менталитет. Здесь трудно что-то посоветовать читателю Завета и данного очерка. Наверное, нужно как-то абстрагироваться, пытаться представить еврейские лица, характеры, даже одежды и смотреть на события сквозь туман, тьму веков.

Итак, анализ не сложнее досужего рассуждения с приемами логической интерполяции. Как говорят, просто о сложном. Здесь также защитимся от возможных выпадов специалистов-библеологов — выпадов типа, к примеру, отповеди К. Еськова, автора «Евангелия от Афрания». Еськов, узкий специалист-палеозоолог, в своем евангелии мимоходом, но хорошо прошелся по дилетантам, как пример — из числа астрофизиков, лезущих со своими раздражительными догадками в палеозоологию (в начале романа Еськов сразу отмежевался от проблем библеологии, оставив их специалистам). Так, мы заметим, что «узкий специалист» зачастую тем и слаб, что находится в цеховых рамках, в шорах специальности, да еще и отбивается. Славный инженер-конструктор, к примеру, в отличие от такого обособившегося спеца интересуется всем, универсалист. Известны, например, инженерные способы «мозговых атак» на проблему, когда к ее обсуждению приглашались узкие специалисты из других областей науки и, среди пестроты суждений, иногда отыскивался импульс к решению задачи. Не так страшна и палеозоология, как ее малюют палеозоологи, скорее она скучна. Нередки к тому же случаи, когда хобби специалистов перекрывают по достижениям плодотворность в основной профессии. И если убрать из вводной части исследования Еськова многозначительные и важноспециальные предпослания и термины типа: дедуктивный путь, индуктивное обобщение, пространство логических возможностей и, особенно, — неполная индукция, то оно превратится в обычное, интересное досужее рассуждение. И в библеологию он все-таки влез, как ни отмежевывался. Кстати, есть логические упущения в интерпретации, реконструкции евангельских событий в авторстве Еськова. Для краткости — лишь один пример. В евангельском описании действий «группы захвата» в Гефсиманском саду он находчиво усматривает излишние, демаскирующие указанную группу, пылающие среди полнолунной пасхальной ночи факелы. Подчеркивает, что это нонсенс, и далее в занимательном детективном плане сообщает этому факту свой смысл. При этом Еськов помнит со второй половины дня казни странную черную тучу по Булгакову и знает, конечно, о сильном затемнении неба, до сумерек, по евангелиям. И там, и там перебор, но увеличение облачности до сильной и даже грозовой со второй половины дня и к ночи можно основательно предположить. И с хорошей вероятностью можно предположить также облачную ночь накануне (погода в апреле достаточно инерционна), плюс тени деревьев, плюс темнота пещеры. Да и ставка у когорты была, скорее всего, не на внезапность, а на преследование. И тогда — никакого нонсенса.

Заключая раздел, добавим, что труд сей — не более чем апелляция к здравому смыслу читателя и лишь приглашение к единомыслию, и рассчитано изложение на читателя массового, не относящегося к профессионалам от веры или науки, то есть — на людей в норме просвещенных.

Младенчество Иисуса

О дате рождения Иисуса можно не рассуждать. Вся интернациональная сумма исследований по этому поводу давно и благополучно разрешилась четким выводом: 4-й год до нашей эры. То есть, фактически Иисус родился за 4 года до своего канонического рождества, положившего начало новой эре летоисчисления. Однако исчислений было немало. К примеру, по летоисчислению иудеев на дворе в тот момент шел 3760 год от сотворения мира; по исчислению римлян и греков — 750 и 776 годы от основания Рима и после первой Олимпиады соответственно. И, наконец, наши отечественные подвижники, переписывая «скок исторьи» с математических (!) позиций, положили датой рождения Иисуса 1152 год нашей эры (!). Отсылаем заинтересовавшегося читателя к соответствующим увлекательным текстам (А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского).

Теологические споры о происхождении Иисуса, месте его рождения принципиально нас не интересуют. Только с точки зрения генетической обусловленности его поведения. Характер — поведенческий комплекс, по терминологии теории эволюции, — конечно, зависит от родословной. Наследственность здесь прежде всего, а уж потом — научение, приобретения, модификация поведения.

Мария — мать, по апокрифическим сведениям, исходит из благочинной семьи (зачата также непорочным путем по католическому догмату 1854 года, а по более позднему, 1950 года, также и вознеслась). До 12 лет содержалась в Иерусалимском храме с обетом девственности. Из древнего (ок. 200 года) апокрифа следует, что хранителем ее девственности был избран солидного возраста вдовец Иосиф. По достижении 12 лет (возраст совершеннолетия в тогдашней Иудее) содержание ее в храме стало невозможным по причинам, названным ритуальными. Этот факт настораживающим образом совпал с неожиданным беспричинным зачатием — Мария понесла. Девушку надо было пристроить в связи с этим к человеку уравновешенному. Таковым оказался он же — престарелый вдовец Иосиф. Дела земные, но не об этом речь. Речь о чертах характера — поведенческих чертах Марии, каковые частично унаследовал Иисус. Мария, судя по ее дальнейшему жизненному пути (апокрифическому), женщина инициативная, деятельная, можно даже сказать — энергичная. И этого уже достаточно, это уже неплохо было для вклада в генетический поведенческий комплекс Иисуса. Дед и бабка по материнской линии тоже были людьми успешными. Не будем здесь муссировать известные спорные предположения, задним числом приписанные, о принадлежности Иисуса к Давидовой линии (очень серьезные теологи, и очень многотрудно, с привлечением древнееврейского закона левиарата, но все же доказывают кровное родство Марии и Иосифа, чтобы оправдать опрометчиво ориентированные Матфеем и Лукой на Иосифа родословные от Давида, хотя причем здесь Давидов род, если те же теологи и канон упорствуют в том, что Иисус — натурально Бог и сын Бога?). По всем статьям приемный отец, Иосиф по судьбе Иисуса почти не прослеживается, даже в самых ранних описаниях и документах, где Иисус еще не представлен сыном Божьим. Благочестивость благочестивостью в храме, но на уровне нищего стоязыкого, смекалистого народа вещи называются своими именами. Наверное, Иосиф получил свою порцию усмешек за спиной, убийственной вежливости в глаза и, мягко говоря, не удерживал Иисуса в семье. Ангельский сон о неземном зачатии набрал силу не скоро, через века. Как отмечает Штраус, Иосиф либо умер очень рано, либо не сочувствовал позднейшей деятельности сына. Есть также сведение, что он умер на девятнадцатом году жизни Иисуса. Похоже, за эти годы у Иисуса и появились четыре брата и две (как минимум) сестры. Родные. Иаков, Иосия, Симон и Иуда, имена сестер по их незначительности нигде не упоминаются. Вдовец Иосиф от первого брака детей, скорее всего, не имел. Видать, первая его жена была слаба здоровьем, отчего и неплодна, отчего и рано умерла. По естественному ходу событий можно предположить, что после ее смерти Иосиф двинулся прямо в служители храма (благо — один как перст) и о создании семьи больше не помышлял. Не помышлял до описанного выше момента, когда ему, простаку, храмовому плотнику, там же, в храме, настоятельно предложили в жены Марию. Бегство святого семейства с младенцем Иисусом в Египет евангелисты описывают безо всяких сносок. Имей Иосиф детей от первого брака, описание этого события, по-честному, усложнилось бы. Бегство в Египет выглядело бы морально неблаговидным: Иосифу для спасения младенца Иисуса, непонятно зачатого, пришлось бы бросить на произвол судьбы своих шестерых малолеток. И на долгие годы, — исследователи оценивают египетский период Семьи сроками от двух до семи лет. Все это требовало бы от евангелистов пояснений. И готов ли был Иосиф к такому поступку? Вспомним: когда он обнаружил храмовый подлог, лишь мистический сон с ангельским откровением увещевал его не выставить Марию со двора (а по Цельсу, см. далее, так и выставил). Здесь же добавим, что Иосиф, как и всякий нормальный муж, постарался немедленно вернуть свои позиции, так что Иаков, второй сын Марии, был младше Иисуса не более чем на год-два. Свидетельства в пользу исходной бездетности Иосифа и последовавшей плодовитости Марии приводит Косидовский, в том числе и прямое евангельское свидетельство: «Встав ото сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца (курсив мой. — В. Е.), и он нарек Ему имя: Иисус» [Мф, 1: 24–25]. То же у Луки (2: 7): «И родила Сына Своего первенца (курсив мой. — В. Е.), и спеленала Его, и положила Его в ясли».