Иисус. Надежда постмодернистского мира

Наряду со всем этим мы призваны к истинному познанию. Вопрос этот — о способах познания, о понятии «знания» как такового и т. п. — постоянно витал в воздухе на конференции, давшей начало этой книге, иногда становясь главной темой многочисленных бесед. Он особенно актуален для нас, преподавателей, ведь знания — это наше «орудие производства». Нам необходимо позволить евангелию пересмотреть само понятие знания и дать ему новое определение. Каждый христианин, независимо от области своей деятельности, призван к познанию Бога, самого себя, своих ближних и окружающего мира. В чем же это должно выражаться?

Здесь нельзя обойти стороной возникшую сравнительно недавно критику в сторону теории познания, получившей распространение в эпоху Просвещения. Объективный подход, столь высоко превозносимый просветителями («Мы смотрим на вещи честно и ничего не приукрашиваем») и в самом деле очень часто служил прикрытием для тех, кто стремился заполучить политическую власть и контроль над обществом. Однако в конечном итоге познание Бога, ближних и окружающего мира является частью общечеловеческого призвания, впервые прозвучавшего в книге Бытия и утвержденного во Христе. Павел говорил (Кол. 3, 10) об «обновлении в издании по образу Создавшего». Такого рода познание не имеет ничего общего с простыми догадками, которые могут в любой момент рассыпаться на бессмысленные, противоречащие друг другу элементы.

Современные представления о познании отдают предпочтение такому, которое претендует на некую объективную научность (бесчувственная эпистемология пробирки, если можно так выразиться). Всякое отступление расценивается как шаг в сторону неизвестности, неопределенности и субъективизма. Именно поэтому, слыша мои рассуждения об Иисусе, подобные изложенным в этой книге, люди часто спрашивают меня, действительно ли я полагаю, будто Иисус не узнал», что он Бог? Я отвечаю им; «Если вы вкладываете в понятие знание» тот же смысл, что и просветители, то нет, не знал». Уверенность Иисуса в своем призвании была несравненно богаче и глубже. Мы, христиане, не имеем нрава довольствоваться эпистемологией, навязанной нам одной философской школой, которая, к тому же, возникла в прямой противовес христианству. Следовать за распятым и воскресшим Мессией означает, помимо всего прочего, познавать истину в соответствии с тем, что мы знаем о нем самом, и, что еще более важно, в соответствии с тем, что он знает о нас. По моему убеждению, с библейской точки зрения нам следует, подобно великому философу Бернарду Лонергану, избрать в качестве метода познания любовь, а затем уже двигаться от Божьей любви — величайшей из существующих форм знания — «вниз» к себе самим.

Но что такое любовь? У Имело она побуждает человека увидеть различия между ним самим и тем, кого он любит. В противном случае это была бы не любовь, а вожделение. И в то же время, возлюбив, мы не можем оставаться бесстрастными наблюдателями, подсматривать в скважину объективистской эпистемологии. Всем своим существом мы будем проникать в жизнь предмета нашей любви – будь он одушевленный, неодушевленный или же сам Бог. Иными словами, полное погружение в процесс познания не означает отсутствие объекта такового, И, напротив, изучение реальности, существующей за пределами моего создания, не делает меня бесстрастным наблюдателем. Я убежден, что мы, христиане, живущие в постмодернистском мире, можем и должны дать определение человеческому познанию, которое можно было бы применить к музыке и математике, биологии и истории, богословию и химии. Мы призваны поведать миру, который придет на смену постмодернизму, о так называемого эпистемологии любви.

Именно это дает нам замечательную возможность уже сейчас с радостью приступить к серьезному миссионерскому служению в мире, грядущем на смену современному. Мы живем во времена культурного кризиса. В настоящий момент я не знаю никого, кто был бы способен указать миру на способ выбраться из трясины постмодернизма. Некоторые люди до сих пор прячутся за закрытыми ставнями, пытаясь навсегда остаться в премодернистском мире. Другие всеми силами стараются удержать уходящую эпоху модернизма. Многие не предпочитают питаться отбросами постмодернизма. Но есть лучший выход из положения.

Дело вовсе не в том, что евангелие Иисуса предлагает нам религиозную альтернативу, превосходящую все прочие из представленных на общественном и культурном «шведском cтолe». Евангелие призывает нас возглавить процесс дальнейшего развития общества. Христианское мировоззрение, способное бросить вызов как модернизму, так и постмодернизму, должно найти достойное выражение в литературе, музыке, искусстве, философии, образовании, поэзии, политике, богословии и даже в библейских занятиях. Оптимизм, чувство юмора, доброта, здравый смысл и истинная мудрость помогут нам указать миру путь в будущее. Перед нами стоит вопрос «Если не сейчас, то когда?» Восприняв этот новый призыв, мы услышим еще один вопрос: «Кто, если не мы?» И что, кроме евангелия Иисуса, может стать ключом к решению задачи? «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас..». Примите Духа Святого в прощение и оставление грехов.

Мне хотелось бы закончить притчей и стихотворением. Когда–то мы с женой были на конференции в Париже и, улучив свободного минуту, отправились в Лувр, где раньше никогда не были. К сожалению, пас ожидало разочарование: портрет Моны Лизы, посмотреть на который считает своими долгом всякий уважающий себя турист, предстал перед нами еще в более таинственном свете. Дело в том, что после варварского нападения картина была помещена за толстым стеклом. Попытка заглянуть в глаза Джоконды, разгадать тайну ее знаменитой улыбки или хотя бы понять, не надумана ли вся эта ее мистичность такими вот зеваками, осложнялась вмешательством десятков чужих взглядов, отраженных в защитном покрытии. «Но такова жизнь», — внушает нам постмодернизм. — Кажущееся познание в действительности лишь оказывается не что иное, как отражение собственного внутреннего мира, склонностей и устремлений познающего. Ни на что нельзя полагаться, ко всему следует относиться с подозрением».

Но так ли это? Я уверен сам и призываю своих читателей убедиться на собственном опыте в том, что на свете есть любовь, что есть объективное познание и герменевтика доверия, а не подозрения. Ведь именно в этом более всего нуждаются люди двадцать первого столетия: