«Новый завет»

Всё сразу понятно. Он обращается к пастве, которая может быть и языческого происхождения.

И ещё — общины находятся в местах, по которым хаживал Павел. Нет, не зря имена Петра и Павла всегда стоят рядом, эти ребята работали тандемом.

«Посему, препоясавши чресла ума вашего, бодрствуйте…»

Как уважительно Пётр обращается к своим подчинённым! То ли дело Иаков — «Прелюбодеи и прелюбодейцы!»

«Возлюбленные! Прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей… И провождать добродетельную жизнь между язычниками…»

Он не только уважителен. Пётр провозглашает идеологию, отличную от линии Иакова, призывавшего ненавидеть всё мирское. Нет, Симон идёт другим путём.

«Будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли, как верховной власти… Вы, жены, повинуйтесь своим мужьям… Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, оказывая им честь…»

Как можно было добиться того, что христианство стало государственной религией империи при Константине?

Именно этим — призывом быть лояльными гражданами.

Покорность государственной власти, сохранение института семьи — ячейки любого общества.

Да, сначала новая религия получает статус государственной, а потом можно попытаться совместить духовную власть со светской.

Не зря папы с императорами войны вели. Но, как далеко просчитывалась комбинация!

«Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему».

Сильно сказано. Это призыв из серии красивых, но невыполнимых лозунгов.

Пётр всё ещё считается с линией Иоанна и Иакова, призывавших страдать за веру и провозглашавших близкий конец света и День Страшного Суда.

Так можно было переманивать людей из конкурирующей партии.

«Но если и страдаете за правду, то вы блаженны; а страха их не бойтесь и не смущайтесь… Впрочем близок всему конец…

Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного… Ибо время начаться суду из дома Божия…

И если праведник едва спасется, то нечестивый и грешный где явится?»

Отдав должное идеологии пресвитеров из Иерусалима, Пётр, которому было обещано главенство в церкви и власть при этой жизни, переходит к организационным вопросам.

«Довольно, что вы и в прошедшее время поступали по воле языческой… Пастырей ваших умоляю: пасите стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, не для гнусной корысти, но из усердия».

Прецеденты, видимо, были.

«Сие кратко написал я вам через Силуана, верного, как думаю, вашего брата…

Приветствует вас церковь в Вавилоне и Марк, сын мой».

Упоминание Марка очень странно, ведь Павел не верил ему ни на грош.

Силуан был, видимо, курьером и, к тому же, писарем, если предположить, что рыбак Пётр не знал грамоты. И Симон не уверен в его надёжности!

Он упоминает двух людей, которым не верил, но к помощи которых решил прибегнуть.

Второе послание Петра.

«Симон Петр, раб и Апостол Иисуса Христа — принявшим с ним равно драгоценную веру…»

Всё-таки это рабская религия. Слово раб встречается на порядок чаще, чем свобода, например.

«Братия, более и более старайтесь делать твердым ваше звание и призвание».

Речь уже идёт о кодексе члена церкви, как я понимаю.

В первом письме Пётр предупреждает руководителей и слегка порицает, а здесь… Что-то его тревожило в том, как шли дела.

«Справедливым же почитаю, доколе нахожусь в этой телесной храмине, возбуждать вас напоминанием. Зная, что скоро должен оставить храмину мою…»

Пётр помирать собрался? Неужели он был таким старым? Или больным? Он просто-таки уверен в своей скорой кончине.

Подождите. Жизнь апостола висела на волоске — Ирод обезглавил Иакова и собирался проделать то же и с Петром.

Он сидел в тюрьме, ему должны были отрезать голову — вот и расстроился. Я бы тоже расстроился.

Пётр написал два письма, которые передал через сомнительного Силуана. И так нарочито похвалил Марка, в чей дом направился после побега. А Марк его даже на порог не пустил.

Дела действительно шли неважно: скоро казнь, Павла с деньгами что-то не видать, Иаков торжествует. Пётр боролся до конца, он использовал любую возможность спастись.

В письмах он намекает на что-то, но шифруется, ибо знает, что Иаков их непременно прочтёт. Скорее всего, Силуан — его человек. Поэтому надо отвесить авансов побольше главному пресвитеру.

«Это уже второе послание пишу к вам, возлюбленные; в них напоминанием своим возбуждаю ваш чистый смысл».

Ребята, я уже второе письмо пишу, напоминаю, а вы как-то не прониклись. В самом деле, Павел своих писем не нумеровал. Пётр, наверное, сомневался в том, что первое письмо дошло до цели, а не сгорело в камине Иакова.

Поэтому теперь он меньше говорит о новой линии церкви, а главное внимание уделяет поиску компромисса с Иаковом.

Павел мог уже и прибыть с деньгами, но главным кассиром был Иаков, и ещё требовалось уговорить его выделить нужную сумму на выкуп Петра.

«Прежде всего знайте, что в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям, и говорящие: “где обетование пришествия Его? ибо с тех пор, как стали умирать отцы, все остается так же”».

Пётр — мастер компромисса. Иаков и Иоанн настаивали на близком конце света и требовали полного разрыва с мирским. Его же интересовали земные вещи. Власть, например. И вот, что он придумал.

«У Господа один день, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день…

Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают…

Придет же день Господень, как тать ночью, и небеса с шумом прейдут…

Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли».

Ты слышишь, брат Иаков? Я предлагаю точку соприкосновения и хороший контраргумент для твоих противников. И буду воевать с ними так же, как и ты. А Павел… Ты не обращай внимания на Павла.

«И долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости написал вам…

Как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды превращают, как и прочие Писания».

Вот так. Павел запутался, брат Иаков, этого у него от зауми, но я ему мозги вправлю.

В самом деле, мог ли Пётр сомневаться в том, что говорил Павел? Нет, не мог — Павел говорил лишь то, что говорил и Пётр.

Иаков согласился и на этот раз. Так всегда происходило — Пётр предлагал компромисс, Иаков соглашался, проходило время и опять начиналась грызня.

А в этот раз Павел выкупил своего наставника, тот прибежал к дому Марка, оставил донесение для Иакова и по быстрому убрался из Иерусалима.

И больше никогда ничего не писал — у Павла лучше получалось.

Первое послание Иоанна Богослова.

Слово взял главный идеолог линии Иакова. И не просто главный идеолог.

Иоанн считал, что стоит выше всех, ибо он «любимый ученик», а это — круче, чем просто брат Иисуса.

«О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши…»

Ребята, у нас преимущество — наша информация из первых рук. Эксклюзив. В отличие от некоторых.

И никаких «рабов Иисуса Христа», никаких «радоваться»! Всем слушать, я буду вещать, ибо я — богослов.

«Если говорим, что не имеем греха — обманываем самих себя, и истины нет в нас».

Вам понятно? Все вы грешники и нечего тут.

«Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым…»

После такого оптимистичного вступления, Иоанн начинает напускать туману — как обычно.

«Сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника…»