Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки

Насколько велик был город, насколько велики были владения города– государства Теночтитлана? Никто этого точно не знал. Кортес признался, что «не смог выяснить точную протяженность… этого царства». Он думал, что оно «по величине такое же, как Испания». Разумеется, даже если принимать в расчет естественное преувеличение, это был один из самых больших городов мира; похоже, немногие города в Старом Свете были такого размера.

Конечно, он не был единственным в своем роде; «…самое необычное стечение обстоятельств, – писал В. Гордон Чайльд (выдающийся британский археолог XX в. – Ред.), – которое имело место не больше чем пять раз: в дельте Тигра – Евфрата, в долине Нила, в бассейне Инда, в центральноамериканском Мехико и… в Перу». Народы эпохи неолита, полностью зависевшие от сельского хозяйства, прошли то, что он назвал «урбанистической революцией», которая радикально изменила структуру их общества и психологически, и экономически, усиливая эксплуатацию земель, создавая излишки, освобождая многих от сельскохозяйственного труда и создавая специалистов, все свое время посвящающих какому-нибудь делу. В результате всего этого появился город со всеми своими проблемами. Народ, втиснувшийся в города, был радикальным отклонением от «американского образца», в котором либо из-за своей замкнутости, либо в силу нерациональных способов обработки земли в эпоху неолита (требовались большие земельные пространства) родовые общины или семьи были отделены друг от друга значительными расстояниями и собирались вместе только в том случае, если их к этому понуждала необходимость.

Насколько многолюдным был древний Теночтитлан? По словам конкистадоров, в островном царстве было от 70 до 100 тысяч жилых домов; если в каждом доме жило от четырех до десяти человек – то есть в среднем шесть человек в доме, – то население Теночтитлана должно было составлять около полумиллиона жителей. Маленькая армия Кортеса из тысячи человек (даже с учетом наемников-индейцев) не смогла бы подавить такоеколичество народа. «Читайте: «восемь тысяч» вместо «восьмидесяти тысяч» домов», – писал Хуан де Ривера, который – хоть он и плутовал в карты, пытался ограбить Кортеса и, в довершение всего, был косоглазым – тем не менее был тонким наблюдателем и ставил под сомнение цифры, как и Берналь Диас. Один историк называет цифру 30 тысяч для Теночтитлана, но современный французский автор, часто цитируемый в этой книге, придерживается старых цифр. Он считает, что «население города составляло, несомненно, более пятисот тысяч жителей, но, вероятно, менее миллиона».

Численность народа, не имевшего своей истории, – это как метафизика финансов: она зависит от того, как толковать статистику.

Эрнан Кортес должен был это знать. Он был боевым командиром, и, когда он раздувал цифры (как это делают все командиры), он должен был иметь «оценку ситуации». О населении Мексики он прямо пишет, что Тескоко, один из самых больших и самых развитых городов-государств, расположенных на берегу озера напротив Мехико-Теночтитлана, «вероятно, имеет около тридцати тысяч жителей». Удвойте эту цифру или даже поступите безрассудно и утройте ее, и тогда получится, что в Мехико-Теночтитлане насчитывалось не более 90 тысяч горожан. Даже «уменьшенный» таким образом, он все равно был одним из самых крупных городов в мире: в то время в Лондоне было не более сорока тысяч жителей, а Париж мог похвастать 65 тысячами.

И хотя у ацтеков не было империи (в том смысле, в каком обладали ею инки), хотя у них не было того, что многие считают необходимыми составляющими цивилизации: металла (т. е. орудия труда были из камня; золото и медь были ацтекам, естественно, известны), колеса, тягловых животных, ручной мельницы – у них была форма организации, выросшая из местных древних традиций и сделавшая возможными достижения, которыми навсегда отмечены все вещи, к которым применимо слово «мексиканский».

Глава 4

ДОСТИЖЕНИЯ

Что строили в Мексике

Конкиста означала гибель архитектуры ацтеков. Мы можем смешать свои слезы со слезами Эрнана Кортеса, которые он пролил 13 августа 1521 года в День святого Ипполита, когда Мехико-Теночтитлан, «…один из самых красивых городов в мире», был разрушен до основания в ходе штурма (в процессе взятия). С его падением были полностью утрачены размах и назначение архитектуры этого города. То, что осталось после катастрофы поражения, было остатками храмов и пирамид, украшенных именами, которые звенят, как тяжеловесные медные кисти, и больше ничего. Ничего не осталось от домов простых людей, даже земельного плана, который мог бы дать представление о том, как им служила их архитектура. Однако благодаря существующим «Кодексам», археологическим раскопкам и описаниям тех, кто уничтожил Теночтитлан, а также благодаря средствам абстрактной реконструкции мы знаем следующее: «Общественные здания светского назначения, подобно домам родовой общины или вождя, были крупномасштабным отображением местной архитектуры». Доктор Вайян развивает эту тему: «Множество комнат для слуг и наложниц, плавательный бассейн и зверинец, которые входили в комплекс дворца Монтесумы, не изменили структуру или базовую план-схему прямоугольных комнат, расположенных вокруг внутреннего дворика» – каким и был дом простого индейца.

Большая часть архитектурных сооружений ацтеков была сосредоточена в ближайших окрестностях по берегам озер, они были рассеяны вокруг Теночтитлана, как его спутники. Все они исчезли. Тем не менее благодаря археологии в описательной литературе было найдено достаточно информации, чтобы предпринять попытку реконструкции города.

Похоже на то, что из всех древних культур Америки Теночтитлан имел наилучшим образом распланированный центр города. Конечно, в нем не было механистического совершенства Куско, столицы инков, но внимание, которое в нем уделялось удобствам всего населения, стремление доставить воду по акведукам, гедонистический подход к жизни, царивший в нем, – что зачастую отсутствовало в аскетическом городе инков, – без сомнения, превосходили все другие города. Единственным городом-государством, с которым можно сравнить Теночтитлан по роскоши жизни, был Чан-Чан, столица империи Чимор, расположенная на пустынном побережье Перу, современница столицы ацтеков.

Стимулом, прежде всего, служила мысль о боге. Религия была главенствующим фактором в жизни ацтеков, и Теночтитлан был «божественным» городом. Он весь по своей сути был проникнут религией; все, что в нем находилось значительного и важного, было в той или иной форме посвящено религии.

Ее символом была пирамида. Огромная храмовая пирамида теокаллистояла на площади, окруженной высокой стеной в виде извивающихся змей, откуда и возникло ее название: коатепантли.У основания она имела размеры 45,72 на 45,72 м и поднималась вверх приблизительно на 48,77 м, где находилась ее усеченная вершина площадью 70 квадратных футов (6,5 м ²). На ней покоились два храма, посвященные двум главным богам. При том, что пирамида в Теночтитлане была гораздо меньше по размеру, чем пирамида Солнца в Теотиуакане или храм Кецалькоатля в Чолуле, она тем не менее была одним из самых больших архитектурных сооружений и производила сильное впечатление. Теокалли возвышалась над городом, к ней вела главная дорога, и при ясной погоде ее можно было увидеть на расстоянии многих километров.

Рис. 40.Строительство главной храмовой пирамиды (теокалли) ацтеков в Мехико-Теночтитлане. Восстановлено по первым сообщениям испанцев и иллюстрациям

Слово «пирамида», к сожалению, сохранилось за ней. Но пирамиды индейцев не были пирамидами в том смысле, в котором их понимали в Египте, т. е. гигантскими усыпальницами умерших царей, помещенных в их нутро. Американские пирамиды были очень высокими постройками с усеченной вершиной, на которой стояли храмы, обладавшие подлинным величием. «Храм увенчивал эту постройку и стоял на вершине гармоничного ряда поднимающихся вверх граней, рассчитанных на то, чтобы подчеркнуть иллюзию высоты усилением впечатления от механической перспективы». Религиозные, административные и социальные аспекты жизни города были сгруппированы, как уже было показано выше, вокруг этого храма. Этот архитектурный образец повторялся снова и снова по всему городу. Дома имели тенденцию быть похожими на квадраты шахматной доски; в плане они включали в себя прямоугольные комнаты, расположенные вокруг внутреннего дворика.