Кем был Иисус из Назарета?

Не вполне ясно, на каком этапе проповеди Иисуса произошло призвание Двенадцати. По-видимому, далеко не сразу, а лишь после того, как Иисус отчётливо выделился среди других учеников Иоанна Крестителя, снискал к себе доверие, да и сам обрёл уверенность в значимости собственной миссии. Судя по некоторым намёкам в Евангелиях, было это уже после ареста (и смерти?) Иоанна Крестителя, когда Иисус стал единоличным вождём преданной ему части эсхатологического движения.

2. Двенадцать: три группы человек

Точно описать состав Двенадцати не так просто: между каноническими списками (Мк 3:16–19; Мф 10:2–4; Лк 6:14–16; Деян 1:13) есть небольшие расхождения, причём расхождения есть и между рукописями каждого из отдельных Евангелий. (Отчасти это связано с тем, что ко времени написания Евангелий большинство членов Двенадцати сошли с арены церковной истории.) У нас нет здесь возможности подробно вдаваться в обсуждение этой проблемы. Скажем лишь, что непреодолимых противоречий между списками не возникает.

Учёные давно подметили закономерность: по общему составу эти списки почти полностью совпадают, но последовательность имён — несколько разная (даже Лк и Деян отличаются между собой). В последовательности имён есть маленькая, но важная закономерность: первым всегда идёт Симон Пётр, четвёртым — всегда Филипп, а восьмым — всегда Иаков Алфеев. Тем самым Двенадцать были разбиты на три группы по четыре человека каждая (только список в Деяниях опускает Иуду Искариота, который к тому моменту уже отпал). Надо полагать, что Симон Пётр, Филипп и Иаков Алфеев были старшими в этих группах, причём Симон Пётр был одновременно старшим (по статусу, не обязательно по возрасту) у Двенадцати в целом. Получается такая картина:

1. Симон Пётр и его брат Андрей; Иаков и его брат Иоанн

2. Филипп, Варфоломей, Матфей, Фома

3. Иаков, Иуда, Симон, Иуда Искариот

Судя по синоптическим Евангелиям, первая группа — это самый доверенный, близкий к Иисусу круг людей, причём среди них особенно выделяется Симон Пётр. Круг, в котором Иисус находил максимальное взаимопонимание и поддержку. Согласно Евангелию от Марка, только они присутствовали при исцелении/воскрешении дочери Иаира (Мк 5:37) и Преображении (Мк 9:2); именно они удостоились апокалиптического откровения о судьбах истории (Мк 13:3); именно их взял с собой Иисус во время гефсиманской молитвы, желая обрести в них поддержку (Мк 14:33). Даже если не все вышеописанные сцены полностью достоверны, нам важен факт: эта группа учеников мыслилась как особый круг.

И напротив, третья группа наименее важна. Именно в её списках мы видим некоторый разнобой: например, Марк и Матфей говорят о Фаддее, а Лука — об Иуде Иаковлеве. Не вполне ясно, кем был «сын Алфея» (ср. Мк 2:14/Мф 9:9 и Мк 3:18), и здесь же Иуда Искариот. Создаётся впечатление, что если первая группа состояла из самых близких и доверенных Иисусу людей, то третья — тех, с которыми у него была наименьшая внутренняя связь (за возможным исключением Иакова Алфеева, старшего в этой группе). И не случайно, конечно, что Иуда Искариот, предатель, был именно из третьего круга. Иными словами, хотя он и входил в число достаточно близких учеников (Двенадцати), тесными друзьями они с Иисусом не были. Лишь позднее и недостоверное Евангелие от Иуды (конец II века) делает Иуду особо близким учеником Иисуса.

3. Узкий круг

Рассмотрим теперь внимательнее, кто входил в этот узкий круг. В первую очередь это Симон Пётр — самый близкий ученик, самый близкий друг и товарищ. В Мф 16:17 Иисус называет его «Вариона». За греческим Вариона стоит, скорее всего, не арамейское Бар Йона («сын Ионы»), и уж, конечно, не «разбойник» (как некоторые думают), а, согласно наиболее правдоподобному толкованию, арамейское Бар Йохана («сын Иоанна»). То есть отцом этого Симона был некий Иоанн. (Разумеется, не Креститель: Креститель был лишь немногим старше Иисуса.)

Сведения, которые сообщают о Симоне Евангелия, чрезвычайно скудны. Мы узнаём, что он был женат (Мк 1:29–31: упомянута его тёща) и что он был рыбаком (Ин 1:44). Это наводит на мысль, что Симон, подобно самому Иисусу, происходил из очень бедной среды: рыбацкая среда в массе своей жила почти впроголодь — не столько из-за несовершенных лодок и орудий промысла, сколько из-за тяжёлого налогообложения. Поэтому в рыбаки люди часто попадали в силу тяжёлых обстоятельств: например, бывший крестьянин мог заняться рыболовством, потеряв из-за долгов земельный участок. В Капернауме, городе на севере Галилейского озера, найдены руины дома, который, как считают многие археологи и как гласит раннехристианское предание, некогда принадлежал Петру. Это дом примерно того же бедного вида, какие строили и в Назарете: с каменными стенами, тростниковыми крышами, мазанными глиной, и земляными полами. Иными словами, в социальном плане Иисус и Симон происходили из одинаковой бедняцкой среды.

Во времена Иисуса «Симон» было самым распространённым мужским именем у евреев. Этот конкретный Симон, однако, получает необычное арамейское прозвище: Кефа («Камень», «Скала»). (Заметим, что это именно прозвище: имени Кефа не существовало.) Пётр (греч. «Петрос») — просто перевод прозвища «Кефа» на греческий язык. Согласно не вполне достоверной сцене в Евангелии от Матфея, Симон был назван «Камнем» потому, что он должен был стать (метафорически) камнем Церкви. В последующих главах мы поговорим об этой сцене подробнее, а сейчас остановимся лишь на одном моменте. Симон только что исповедал Иисуса Мессией. Иисус отвечает:

Если бы эта сцена была достоверна, она позволила бы лучше понять, какую роль отводил Иисус своему ближайшему сподвижнику. В памяти возникает ветхозаветный отрывок, где пророк Исаия предсказывает назначение «начальником (царского) дворца» некоего Елиакима: «И будет он отцом для жителей Иерусалима и для дома Иудина. И ключ дома Давидова возложу на рамена его; отворит он, и никто не запрёт; запрёт он, и никто не отворит...» (Ис 22:21–22). И тогда можно было бы предположить, что в своих словах Симону Петру Иисус намекает именно на этот текст Исаии: в грядущем Царстве Божьем Симон получит своего рода пост премьер-министра...

В принципе, ничего заведомо невероятного в таком обещании не было бы. И всё же сомнения в достоверности отрывка слишком сильны, чтобы на него можно было полагаться. Во-первых, понятие «церковь» (греч. «экклессиа») принадлежит уже к терминологии специфически христианской, возникшей после проповеди Иисуса, а следовательно, в устах Иисуса маловероятно. Причём на этом термине слишком многое построено в данном отрывке, чтобы его можно было беспроблемно удалить или на что-то заменить. Во-вторых, сцена у Марка, которую Матфей взял в качестве основного источника (Мк 8:27–33), ничего такого не содержит. Не знает этого предания и Лука (Лк 9:19–22). В-третьих, как справедливо отмечают многие исследователи, параллельные отрывки к данной сцене в других раннехристианских текстах помещены в контекст после смерти и воскресения Иисуса (Ин 21:15–17; ср. Гал 1:15–17). Иными словами, перед нами один из тех случаев, когда богословие и духовный опыт христианской церкви задним числом спроецированы на жизнь Иисуса. Община Матфея, глубоко чтившая Петра (к тому времени погибшего мученической смертью), решила дополнить взятый из Евангелия от Марка разговор с Иисусом теми поощрениями, которые ей показались уместными в данной ситуации.