Проповедь и преподавание по Ветхому Завету: Руководство для Церкви

Итак, задача каждого толкователя, учителя или проповедника — начинать изучение каждого повествовательного отрывка с деления истории на сцены. Этот процесс похож на то, как мы делили бы отрывок прозы на отдельные абзацы. Разделив отрывок на сцены, будет очень полезно своими словами кратко изложить то, о чём говорилось или что происходило в каждой сцене, поскольку такой обзор выполняет те же функции, что и выраженная одним предложением тема абзаца в прозе. Таким образом, толкователь фокусируется на самом повествовании, позволяя форме, в которую облечена история, определить список идей, которые должны ей соответствовать. Подобное конструктивное чтение текста помогает избежать непоследовательности при толковании и привнесения в текст чуждых ему идей.

Хорошую иллюстрацию деления отрывка на сцены можно найти в таких разных историях, как призвание Самуила (1 Цар. 3) и начало служения Илии (3 Цар. 17). В истории о Самуиле текст демонстрирует смену сцен посредством перемены времени; текст можно разбить на части:

I. Прежние дни — 1 Цар. 3:1 («слово Господне было редко в те дни…»)

II. Однажды ночью — 1 Цар. 3:2-14

III. На следующее утро — 1 Цар. 3:15-18

IV. Последующие дни — 1 Цар. 3:19-4:1а

Каждая из этих сцен станет основой для одного из главных пунктов (отмечены римскими цифрами) в послании, которое «вырастает» из этих четырёх сцен. Нам необходимо ограничить каждую сцену одной главной идеей, которая помогает раскрыть центральную идею отрывка, являясь звеном одной цепи.

Похожую иллюстрацию смены сцен, но уже на примере перемены места событий, мы можем найти в 3 Цар. 17 гл:

I. Дворец — 3 Цар. 17:1

II. Поток Хораф — 3 Цар. 17:2-7

III. Ворота Сарепты Сидонской — 3 Цар. 17:8-16

IV. Дом вдовы в Сарепте Сидонской — 3 Цар. 17:17-24

Перемена времени и места определяет деление повествовательного текста на смысловые отрывки и помогает нам подготовить послание. Всё довольно просто и ясно. Эти сцены играют для проповеди ту же роль, что и абзацы в библейской прозе.

Благодаря сюжету, история обретает движение, так как каждое повествование должно иметь начало, середину, или центральный момент, и завершение. Эту последовательность мы и будем называть сюжетом. Сюжет следит за движением событий и эпизодов по мере их появления в истории. Сюжет должен двигаться к кульминации и определенной развязке. В понятие сюжета также входит взаимосвязь, существующая между последовательностью событий и их причинами и следствиями.

В некоторых случаях сюжеты имеют сложную структуру, но большинство библейских повествований используют простую схему, создавая «модель классической пирамиды». [53] Начиная со спокойной исходной ситуации, события нарастают к кульминации и затем снова возвращаются к равновесию. Бар-Эфрат проиллюстрировал такую пирамиду на примере Быт. 22, где история начинается с Божьей просьбы к Аврааму принести в жертву Исаака. Действие достигает своей высшей точки, когда Авраам чуть не принёс Исаака в жертву, и затем снова успокаивается, когда отец и сын спускаются с горы Мориа.

Более сложный пример, приведённый Бар-Эфратом, — история благословения Исааком Иакова (Быт. 27). История достигает пика, когда Исаак почти раскрыл хитрость своего сына. Действие затихает, когда Исаак благословляет Иакова, притворившегося Исавом. Но моментально вновь достигает кульминации, когда входит Исав и просит отцовского благословения, которое только что было отдано. Когда Иаков покидает дом и между враждующими братьями устанавливается дистанция, действие снова достигает точки равновесия.

Точка зрения имеет отношение к перспективе, с которой рассказана история. Обычно выражение точки зрения или позиции, с которой рассказана история, является привилегией рассказчика. Изредка рассказчик уступает свою привилегию одному из персонажей и позволяет ему обратить внимание в истории на то, что нужно. Например, в 3 Царств 17 гл. автор позволяет вдове из Сарепты Сидонской в заключительной речи выразить точку зрения относительно того, что происходило в предыдущих четырёх сценах, и таким образом, выразить всю суть истории. Она сказала: «Теперь-то я узнала, что ты человек Божий, и что слово Господне в устах твоих истинно» (3-я Царств 17:24).

Точка зрения придаёт последовательность всей серии объединённых эпизодов и сцен. Если мы определили, что стих или часть стиха в повествовании выражает точку зрения относительно целой группы сцен, мы можем с уверенностью сказать, какова тема данного отрывка и какое название можно дать нашему посланию. В случае с утверждением вдовы мы можем с уверенностью говорить, что в отрывке идёт речь о «Признании Господнего слова истинным и заслуживающим доверие». [54]

Таким образом, точка зрения даёт нам призму, сквозь которую читатель, толкователь или комментатор может рассматривать действия или события каждой сцены. Так перед нашими глазами начинает выстраиваться основание для нашей проповеди или урока по повествовательному отрывку. Как только мы определили границы сцен, проследили особенности развития сюжета и определили точку зрения в отрывке, мы можем сказать, что мы успешны на пути использования экспозиционного метода в подготовке проповеди по повествованиям.

Необходимо отметить, однако, что возможно неверное понимание того, что такое точка зрения. В конце концов, каждый человек потенциально может выразить несколько собственных точек зрения даже по одному и тому же вопросу. Но мы не можем делать этого здесь, если по прежнему провозглашаем авторитет текста или Божественного голоса свыше. Человек может говорить с психологической точки зрения, с идеологической точки зрения, с гражданской позиции и даже с точки зрения различных риторических приёмов, используемых в повествовании. Но ни одна из них не может соревноваться с той точкой зрения, которую выразил в тексте отрывка автор, который находился на совете у Бога и получил особое откровение. Текст может быть разделён сам в себе не больше, чем Божественный разум, который вдохновил написание этого текста. Точка зрения текста может содержать несколько дополнительных идей, но они лишь сопровождают, дополняют и, тем самым, укрепляют доминирующую идею истории. Только когда точка зрения не выражена или просто подразумевается (как случается иногда), её будет трудно определить. В этих случаях мы должны полагаться на другие элементы в повествовании, это поможет нам определить точку зрения автора, и, таким образом, тему или название нашего послания.

Поскольку анализ структуры повествования завершён, нам следует сделать следующий важный шаг — определить, что изображает текст. Суть повествования можно особенно ясно обнаружить в том, как в нём изображены действующие лица.

Настоящее движение в повествовании рождается из поступков и высказываний персонажей. Поэтому просто невозможно изображать персонаж отдельно от событий, как и описывать события в отдельности от него.

Ричард Бауман отмечает, что существует четыре способа изображения библейских персонажей:

1. через поступки самого персонажа или его (её) взаимодействие с другими персонажами;

2. через собственные высказывания персонажа;

3. через высказывания других персонажей о нём;

4. через комментарии рассказчика о персонаже. [55]

Ветхий Завет редко описывает персонажей — он предпочитает краткое указание на их физические данные, род занятий или на их принадлежность к язычникам. Например, о Сауле сказано: «.. от плеч своих был выше всего народа» (1 Цар. 9:2). О других сказано лишь, что они амаликитяне, амореи, хеттеи, пророк, блудница и пастух. Этого вполне достаточно для определения места персонажа в повествовании, но никогда не будет достаточно для удовлетворения нашего любопытства. Библейский текст редко предлагает нам психологический портрет героев, но он может описывать их моральные или интеллектуальные характеристики. Так, Иаков назван «обманщиком», а Навал «глупцом». Все это довольно сильно отличается от Илиады и Одиссея Гомера, где даётся полное описание героев.