Вселенские Соборы

Опять возобновили старые обвинения ο перевернутом алтаре и разбитой чаше Исхиры в Мареотиде. Коллуф опять осмелел и возобновил свои пресвитерские хиротонии размножения раскольников-мелитиан. Β Мареотиде, однако, Исхиру за епископа не признавали, он не имел церкви и служил только y себя на дому. И в тот раз, когда к нему явились Афанасьевы ревизоры, он лежал y себя больным. Теперь Исхира дал по просьбе Афанасия письменное заверение для властей, что никакого нападения на него не было.

Но обвинения собирались «пачками», на запас: провалится одно – устоит другое. Будто Афанасий убил мелитианского «епископа» Арсения, a руку убитого приберег себе для колдовства. Чтобы избежать фактической проверки выдумки, клеветники спрятали самого Арсения в одном монастыре. Но агенты Афанасия нашли Арсения, и тот письменно просил прощения y Афанасия.

A враги Афанасия так рассчитывали на полицейское подтверждение этих грубых криминалов, что даже собрались в Кесарии Палестинской в достаточном количестве, чтобы сразу создать инициативную соборную группу, чтобы собрать и другие подписи для скорого осуждения Афанасия. Этому лжесоборику пришлось разойтись ни с чем. Константину все это было доложено. Как истинный джентльмен, он возмутился этой низостью и даже специально написал Афанасию благосклонное письмо. Под этим впечатлением в это время (334) даже глава мелитиан Иоанн Аркаф присоединился к Афанасию. Но дежурные интриганы при дворе без труда вновь переделали неумного Иоанна из сторонника во врага Афанасия. После этого, в 335 г., мелитиане вновь пристали к арианам в борьбе против Афанасия.

Тирский собор 335 г.

B 335 г. наступил 30-летний юбилей единодержавного царствования Константина. K этому сроку подгонялся ряд торжеств. Заканчивалась постройка базилики над гробом Господним в Иерусалиме. Константин созывал епископов на собор в Иерусалиме не только для торжества освящения базилики, но и для решения «египетских споров». Успех в свое время собора в Никее был для Константина незабываемым и переживался им мистически. Все, что загадочно «не клеилось» y него в церковной области, ему, казалось, удастся разрешить мистикой собора, в мистической атмосфере восстановления гроба Господня. Но предваряющий богослужебные церемонии деловой собор назначался все-таки в недалеком, но удобном для размещения гостей приморском Тире. Все враги Афанасия, почти два года тому назад раздосадованные неудавшимся собором в Кесарии, были теперь налицо.

B императорском письме-указе поручалось устроить искомый церковный «мир» (стократно мелькающий мираж и манящий римское сердце Константина на pax romana). Гармония сердца Константина тут дополнялась и властным аккордом угрозы, что нежелающие явиться на соборное разбирательство будут доставлены силой. Намек в сторону Афанасия. A его представитель Макарий, которого обвинение рисовало насильником, даже прямо был в Александрии взят под арест и в легких кандалах доставлен в Тир. Замещать лицо императора на соборе был назначен комит («граф») Флавий Дионисий. Афанасий понимал, что теперь и пред императором он поставлен в положение подсудимого. Противясь этой искусственно создаваемой роли, Афанасий прибыл на собор в окружении своих 50 египетских епископов. Так ему подобало по его местному архиепископскому положению. B других архиепископских округах (Иерусалим, Эдесса, Антиохия, Кесария Каппадокийская, Ефес, Ираклия) епископы этих областей не все одинаково тяготели к своим областным (диоцезальным) центрам. Нравы и обычаи Египта были другие. Здесь свой столичный Александрийский архиепископ мыслился уникальным, несравнимым для всех прочих главой. Все другие епископы мыслились в стиле древних хорепископов. Это была своего рода пресвитерская масса около одного вождя. Но от комита – заместителя императора получилось указание, что в данном случае этой соборной полноты от Египта не требуется и этой египетской массе не будет дано голоса.

Между тем голоса, враждебные Афанасию, видимо, тщательно подбирались. Именно тут впервые появились на сцене два молодых епископа с чертами авантюристского характера. To были Урсакий и Валент из Паннонии. Урсакий был епископом Сингидуна (Белград), a Валент – Мурсии (в будущей Венгрии). Оба были ревностные ученики самого Ария, когда тот жил в этих краях (Иллирия) в ссылке.

Заседания собора в Тире открылись. Сделан вид, что на повестке нет никакого вопроса ο вере и догматах, a просто египетский конфликт Афанасия с мелитианами.

Мелитиане утверждали, что и выборы, и поставление Афанасия совершились вопреки сговору с ними, чтобы предварительно устранить все недоразумения сторон. He видя этого, мелитиане после избрания Афанасия не захотели воссоединиться с ним. Тогда Афанасий, пользуясь своим правом архиепископа как соучастника в цивильной власти над Александрийской областью, прибег к силе. Некоторые мелитиане были арестованы, другие биты полицейскими розгами. Исхира вновь соединился с врагами Афанасия. Жаловался, что Афанасий подверг его тюремному заключению, и вновь согласился, чтобы шумели ο поверженной евхаристической чаше. На поднятое дело об убийстве Афанасием Арсения и употреблении руки последнего для колдовства Афанасий предусмотрительно привез Арсения с собой и предъявил его собору живого и с обеими руками. Чем на это возразить? Клеветники, однако, возражали. Ссылались на террор Афанасия. Объясняли, что афанасиев епископ Плусиан спалил дом y Арсения, засадил его в карцер и там подверг избиению. Арсений бежал через окошко и скрывался, a потому и сторонники Арсения искренно оплакивали его как загубленного до смерти. Они не виноваты в сознательной клевете. Члены собора, пойманные в клевете, с искусственной взвинченностью кричали на Афанасия: «Истязатель! колдун! недостоин быть епископом!» Повинуясь чьим-то приказательным жестам, слуги вывели Афанасия из залы. Афанасию теперь было ясно, что его личная свобода висит на волоске. Как искушенный в боях человек, он решил скрыться и бежать. Он узнал, конечно, что было постановлено на этом бурном заседании. A именно: подтвердить новыми утонченными данными фантасмагорию заколебавшегося обвинения и для этого послать в Египет срочную проверочную комиссию. Набирали ее не формально, a в кулуарах специально из врагов Афанасия, не допустив в нее никого из его сторонников. Александр Фессалоникский и все 50 египетских епископов были возмущены этим явным насильничеством. Комиссия, прибывшая в Александрию, не приняла в свой состав никого из клира Афанасия. Префект Египта Филагрий оказал всяческое содействие комиссии. Все закончено было быстро и тайком. За хороший подкуп чиновник александрийской префектуры написал нужный отчет. Комиссия скоро вернулась в Тир. Афанасий не был настолько наивным, чтобы пассивно отдать себя в руки врагов. Изгнанный с заседания, он безотлагательно скрылся.

Как оказалось, он поместился в груженной лесом барже, идущей в Константинополь. Тирский собор между тем заочно низложил Афанасия и воспретил ему въезд в Египет. Немедленно извещен был ο соборном суде император, епископат и Александрия. Епископам циркулярно предписывалось немедленно порвать с Афанасием. Самое бегство Афанасия теперь вменялось ему в вину и объявлялось доказательством виновности. Заодно вменялась в вину неявка Афанасия и на несостоявшийся раньше их собор в Кесарии Палестинской. Виновность Афанасия в деле Исхиры признавалась теперь установленной. Иоанн Ариаф и все мелитианские епископы приняты в сущем сане.

Собор с сознанием исполненного долга отправился в Иерусалим и там совершил торжество освящения нововоздвигнутого храма над гробом Господним. При этом Евсевий Кесарийский, как историк и археолог, произнес речь. На радостях заседания собора здесь продолжались и решения его были щедрыми. Предложенное самим Константином, упомянутое уже нами «исповедание веры» Ария и Евзоия, с грубыми для нас теперь двусмысленностями, признано было достаточным. He только Арий и Евзоий, но и все вообще ариане, подписывающие эту формулу, принимались в церковное общение. Обо всех этих щедрых решениях соборяне спешат известить императора, зная, что они угодят ему картиной достигнутого «мира». И какой малой ценой! Стоит убрать одного неудобного человека, и вот вся церковь – едина! Доказывается это на опыте. Увы, опыт ограниченный. Рим и весь Запад не спрошены. Как не спрошена еще и сама церковь, вся широта и глубина ее, ибо самый собор еще не церковь. По римскому, юридическому, латинскому пониманию достаточно формы собора. Мистика Востока требует еще проверки на опыте исторической жизни церкви. Если церковь на опыте изжила волнение, успокоилась, вот эта опытная рецепция и есть последняя инстанция соборности, a не один только обряд собора.