Главная тайна Библии

4. Более широкие последствия сумятицы

Какую роль представления о загробной жизни играют в повседневной жизни христианина, как они отражаются на его мышлении?

Всем известны слова Карла Маркса, что религия — опиум народа. Этот мыслитель полагал, что угнетатели используют веру в радостное будущее за гробом для того, чтобы народные массы не оказывали им сопротивления. Часто именно так и происходило. Однако мне кажется, что такое бывает в тех случаях, когда «религия», которую используют власти, предполагает платоническое презрение к телу и ко всему творению вообще. Тогда нас окружают просто «тени земной суеты», от которых мы с радостью освободимся в момент смерти. Стоит ли заниматься улучшением этого мира, когда избавление столь близко? Стоит ли заполнять топливный бак машины, которая вот–вот упадет в пропасть? Именно такое воздействие по сей день оказывает вера благочестивых христиан, которые на самом деле считают, что «спасение» никак не связано с тем, что происходит в нынешнем мире.

Напротив, многие факты свидетельствуют о том, что здравые представления иудеев и христиан о воскресении, которое входит в замысел Бога о новом творении, заставляют больше — а не меньше — ценить нынешний мир и наши нынешние тела. И в классическом иудаизме, и в классическом христианстве эта вера говорит как о преемственности между нынешним миром (и его состоянием) и миром будущим, так и об их радикальных отличиях; отсюда следует вывод: то, что мы делаем здесь и сейчас, бесконечно важно. Для апостола Павла будущее воскресение — главное основание для правильного обращения со своим телом в нынешней жизни (1 Кор 6:14–15), для него это причина не сидеть сложа руки, ожидая, когда же наступит такое будущее, но усиленно работать сейчас, и он знает, что ни одно дело, сделанное в Господе и силою Духа сейчас, не пропадет в Божьем будущем (1 Кор 15:58). К этому вопросу мы еще вернемся.

Таким образом, классическое христианское учение куда более действенно и революционно, нежели вера на основе платонизма. Именно те люди, которые крепко верили в воскресение, а не те, что вследствие компромисса с другими теориями верили просто в бесконечную жизнь духа, в первые века христианства противостояли кесарю. Благочестие людей, для которых смерть есть «возвращение домой», когда их «зовут войти в вечный покой Бога», не мешало властителям, разрушавшим мир ради своих корыстных целей. Вера же в воскресение, напротив, всегда идет рука об руку с крепкой верой в справедливость Бога и в то, что Бог создал хороший мир. Такие представления не позволяют тихо терпеть несправедливость в мире, но вынуждают ей решительно противостоять.

Показательно, что английские евангелические движения отказались от мысли о срочном переустройстве общества (к чему призывал, скажем, Вильберфорс в конце XVIII столетия и другие деятели начала XIX века) в тот самый момент, когда они оставили здравую веру в воскресение и стали думать о бесплотном блаженстве на небесах. Мы вернемся к этой чрезвычайно важной теме в конце книги.

5. Ключевые вопросы

Я надеюсь, что наш краткий обзор в первых двух главах дает хотя бы набросок той сумятицы представлений, с которой мы сталкиваемся на каждом углу в мире и в церкви. Настала пора сформулировать ключевые вопросы, на которых построена вся эта книга, и дать представление о том, что мы будем рассматривать и какие решения искать в последующих главах.

Первые два вопроса невольно напоминают о себе, хотя им не посвящена особая глава. Во–первых, откуда мы черпаем знания обо всем этом? Я принадлежу Церкви Англии, которая входит в состав Всемирного сообщества англиканских церквей, и моя церковь утверждает, что ее учение основано на Писании, традиции и разуме, смешанных в нужной пропорции. [49]Я подозреваю, что во многом наши нынешние представления о смерти и загробной жизни никак не связаны с этими тремя составляющими, но их корни — в окружающей культуре, и это породило полухристианские (в лучшем случае) неформальные традиции, которые необходимо пересмотреть в свете библейского учения. Фактически Писание говорит о будущей жизни такие истины, о которых большинство христиан и почти все нехристиане ничего не знают. Разумеется, любые свидетельства парапсихологии и подобных знаний или так называемых переживаний смерти могут иметь определенное значение, но их часто смешивают с накопленной народной мудростью. Нас же заботит то, что лежит дальше этих знаний, а потому нам предстоит обратиться к забытым богатствам самой христианской традиции, в центре которой стоит Писание.

Во–вторых, есть ли у нас бессмертные души, и если есть, то каковы они? И опять многие христиане и приверженцы околохристианских традиций считают, что у нас есть «души», которые надо «спасать», и что «душа», обретшая «спасение», — эта та «часть» человека, которая «идет на небо после нашей смерти». Однако все эти мнения почти никак не подтверждает Новый Завет, и в частности — учение Христа. Иисус изредка мог употребить слово «душа», но вкладывал в него смысл еврейских и арамейских слов, которые указывают не на бесплотную часть, скрытую под внешней оболочкой временного тела, но скорее на то, что мы назвали бы всем «человеком» или «личностью» — тем, кто встречается с Богом. Что же касается бессмертия, в 1 Тим 6:16 утверждается, что бессмертен только Бог, а в 2 Тим 1:10 сказано, что оно возникло совсем недавно и потому доступ к нему дает преимущественно Евангелие. Другими словами, представление о том, что каждый человек имеет бессмертную душу, которая составляет самую существенную его часть, не находит поддержки в Библии.

В–третьих, отправной точкой для размышления христианина по всем этим вопросам должно стать воскресение Иисуса. Но чтобы понять, каков смысл этого события, что оно значило для первых учеников и почему они сделали из него именно такие выводы, нам нужно рассмотреть представления о жизни после смерти в среде Иисуса, то есть представления иудаизма I века, с его ветхозаветными корнями и на фоне окружающей его римской и греческой культуры. Поэтому в третьей главе мы рассмотрим представления античного мира о жизни после смерти, а в частности, радикальную и революционную природу иудейской веры в воскресение, которая была широко распространена во дни жизни Иисуса; этот контекст позволит нам в четвертой главе обратиться к вопросу: что можно сказать о воскресении Иисуса?

Это подведет нас ко второй, и центральной, части книги, где я буду рассматривать вопрос, в чем же состоит окончательная христианская надежда — как для всего мира, так и для нас. В этом вопросе три отдельные темы, внутри которых также существуют собственные подразделы: во–первых, что мы можем сказать о будущем всей вселенной; во–вторых, что мы имеем в виду, когда говорим, что Иисус «снова придет судить живых и умерших»; и в–третьих, что для нас означает вера в «воскресение тела и вечную жизнь». С этим связан еще один вопрос, но он показался мне столь важным, что я посвятил ему отдельную маленькую книжку: [50] где находятся умершие сейчас, особенно умершие христиане? Что можно сказать о них теперь? Надо ли молиться за них или, вероятно, даже молиться им? Можно ли установить с ними контакт? Что такое «сообщество святых»? И наконец, еще один немаловажный вопрос: как христиане должны оплакивать умерших? В данной книге я посвятил всем этим темам главу, куда также входит раздел о вечной погибели.

Затем в третьей, и последней, части книги мы вернемся от прошлого ( Часть I) и будущего ( Часть II) к настоящему, чтобы задаться вопросом: как нам прославлять эту весьма конкретную надежду и как жить ею сегодня в нашей культуре? Что она означает, в частности, для миссии церкви и ее труда в мире? На что похожа эта «надежда», если мы увидим ее не в будущем, но в настоящем? Какие сюрпризы она в себе таит?