Русская, советская, российская психология. Конспективное рассмотрение

Наконец, начались и некоторые реальные изменения. В противовес прогнившему за годы «застоя» Обществу психологов СССР стали появляться новые ассоциации и объединения психологов: Ассоциация практических психологов. Ассоциация гуманистической психологии. Психоаналитическая ассоциация и др. Была фактически снята прежняя цензура на психологическую литературу, стали появляться переводные книги как классические, так и современные.

Что же образовалось в результате всего этого брожения за время, прошедшее с апреля 1985 года? Можно ли уже говорить об определенных тенденциях в российской (теперь уже не советской, а с 1991 года — после распада СССР — российской) психологии? И — главный для нас вопрос — как эти наметившиеся или намечающиеся тенденции соотносятся с проблемой человека, на какие мировоззренческие парадигмы они опираются?

VIII. НА ПЕРЕПУТЬЕ

В постперестроечные годы появилось достаточно много интересных и ярких работ отечественных психологов разных поколений. За каждой из них можно обнаружить опору на те или иные представления, образы, модели человека. И хотя они чаще имплицитны, просвечивают неявно, как бы вторым, отдаленным планом, но именно они, на наш взгляд, определяют смысл, сущность и перспективу того или иного подхода. Поэтому, чтобы разобраться в том или ином нововведении, очередной «новой психологии», будь то «акмеистическая» или «экологическая», надо, прежде всего, разобраться, понять из какого образа человека исходит это веяние. Не имея возможности затронуть в этом плане все многоцветье мнений, сосредоточимся лишь на следующих мировоззренческих линиях.

Первая — это марксистская ориентация. Она перестала быть обязательной, насаждаемой, единственной, однако долгие годы ее доминирования сформировали исследовательское мышление, от которого невозможно отказаться в одночасье. Да это и не требуется вовсе — каждый волен выбирать ныне основания своих взглядов; важно, чтобы речь не шла, как прежде, о насильственном их внедрении.

Следующая ориентация — на современные западные концепции, их ассимиляция и адаптация. Условно назовем эту ориентацию западнической.

Третье направление, которое мы затронем, связано со становлением гуманитарного подхода, с переориентацией на общегуманитарные модели и критерии в противовес прежним естественнонаучным.

Четвертую линию можно назвать нравственно ориентированной, связанной с соотнесением, сопряжением психологии и этики.

Наконец, последнее, пятое направление, на котором мы остановимся, обозначим как христиански ориентированное, поскольку христианские представления о человеке рассматриваются в нем как опорные, исходные для психологической работы.

Направления эти представлены на сегодня в отечественной психологии весьма неравномерно. Первое (марксистское), лишившись государственной поддержки, идет явно на убыль. Второе (западническое), напротив, испытывает несомненный подъем, буквально заполняя, затопляя психологическую печать, а — главное — умы и души нового поколения профессионалов. На фоне этой экспансии весьма скромными выглядят успехи и распространение трех последних подходов — гуманитарного, нравственно ориентированного и христианского. Заметим сразу — принципы гуманитарной психологии и христианской психологии находятся лишь в стадии начального оформления. Что касается нравственной психологии, то сама возможность ее постулирования стала обсуждаться совсем недавно. [23] Однако и ее мы решились включить в общее рассмотрение, как одну из потенциально значимых линий, которая в связке с гуманитарной и христианской ориентациями может образовать основу будущей российской психологии.

1. Марксистская ориентация

О марксистской психологии, ее истории, сути отношения к человеку говорилось уже подробно и думается, что предыдущие рассуждения достаточно уже раскрыли нашу позицию, но чтобы внести окончательную ясность, воспользуемся одной из мыслей Л. Н.. Толстого. При обсуждении картины Николая Рериха «Гонец» Л. Н. Толстой не столько, видимо, о самой картине, сколько в жизненное напутствие еще молодому тогда художнику сказал; «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований: надо рулить всегда выше — жизнь все снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет». Сказанное рождает образ реки бытия, реки жизни с ее сильно сносящим к низшему течением. Парадокс состоит в том, что если субъект прямо и добросовестно устремляется к намеченной цели, то он ее достичь не сможет, но окажется ниже, подчас много ниже того, к чему стремился, а чтобы достичь намеченного, он, на самом деле, должен «рулить всегда выше», ставить себе иные, куда более высокие, превосходящие цели.

Эта модель может быть распространена как на отдельные судьбы, так и на целые исторические эпохи, в том числе и роковую для нас эпоху материализма, последовательным воплощением которого является марксизм.

Действительно, победившая у нас линия материализма имела некоторое начало реализации, некоторую первоначальную точку опоры, исток, слово, идею, которая стала знаменем, символом, первым толчком на пути, приведшем спустя время к нынешнему краху. Этим идейным началом можно считать сформулированную Фейербахом и развитую Марксом и Энгельсом — мысль о том, что не следует заниматься более отвлеченными, завышенными представлениями о человеке, его смысле, религии, духовном назначении, нравственных ценностях, словом всем тем, что можно назвать метафизическим измерением человека, а надо думать только о человеке реальном, как он есть. Подчеркивая приоритет Фейербаха в формулировании этой идеи, Маркс и Энгельс пишут в своем первом совместном произведении «Святое семейство, или Критика критической критики» (1844 г.): «Кто поставил на место старой рухляди, в том числе и на место „бесконечного самосознания“, не „значение человека“ (как будто человек имеет еще какое-то другое значение, чем то, что он человек!), а самого „человека“? Фейербах и только Фейербах». Можно считать, что отсюда, с этой условной точки и началась философская, идейная, а затем и вдохновленная ею политическая борьба за тот, словами К. Маркса, «строй общественного жизненного процесса», который «сбросит с себя мистическое туманное покрывало… станет продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем».

Функцию этого контроля и взяла, присвоила себе в дальнейшем коммунистическая партия, последовательно уничтожая суверенные права человека, его свободу — все то, что мешало контролю, не давало делать его повсеместным, тотальным, всепроникающим. Отсюда, в частности, задача формирования, сказать точнее — формования людей под нужный шаблон, людей, для которых не они сами, их душа и воззрения, а партия будет, как предписывал Ленин, «умом, честью и совестью эпохи». Понятно, что эта задача требовала отнюдь не добровольного, а принудительного исполнения. Литература, по мысли Ленина, должна была стать «колесиком и винтиком» партийной жизни, писатели — по определению Сталина — «инженерами человеческих душ», ну а педагоги и психологи отвечать на сформулированный еще Бухариным социальный заказ производить людей так же, как производят деталь или машину. Неслучайно поэтому идеей формирования (формования) буквально пронизана психология советского времени.

Так что последствия марксизма, равно как его применения в психологии, конечно же, отнюдь не случайны, хотя в самом истоке, на уровне первых формулировок многим казалось, что ни о какой трагедии или даже опасности речи не идет, напротив, именно в марксизме кроется начало подлинной заботы о человеке и реального гуманизма, планомерно осуществляемого на благо людей. [24] Надо сказать со всей определенностью — ни Фейербах, ни Маркс с Энгельсом и помыслить не могли о концлагерях, депортациях целых народов, массовых расстрелах и т. п. Однако в основе всех этих ужасов исторически лежит то смещение мысли, смещение направления общественного движения, у начала которого они стояли, за которое так активно, напористо и талантливо ратовали.