Психология

Вообще говоря, можно счигать за правило, что с те-

318 '

чением времени непосредственные моторные идеи все более отступают в сознании на задний план и чем бо- лее мы научаемся производить какое-то движение, тем чаще конечным поводом к нему являются опосредован- ные моторные идеи. В области нашего сознания господ- ствующую роль играют наиболее интересующие нас идеи, от всего остального мы норовим отделаться как можно скорее. Но, вообще говоря, непосредственные моторные идеи не представляют никакого существенного интере- са. Нас интересуют главным образом те цели, на кото- рые направлено наше движение. Эти цели по большей части суть опосредованные ощущения, связанные с те- ми впечатлениями, которые данное движение вызывает в глазу, в ухе, иногда на коже, в носу, в нёбе. Если мы теперь предположим, что представление одной из таких целей прочно ассоциировалось с соответствующим ей нервным разрядом, то окажется, что мысль о непосред- ственных действиях иннервации явится элементом, так же задерживающим выполнение волевого акта, как и то чувство иннервации, о котором мы говорим выше. Наше сознание не нуждается в этой мысли, для него достаточно представления конечной цели движения.

Таким образом, идея цели стремится все более и бо- лее завладеть областью сознания. Во всяком случае если кинестетические идеи и возникают при этом, то они настолько поглощены живыми кинестетическими ощущениями, которые их немедленно настигают, что мы не осознаем их самостоятельного существования. Когда я пишу, я не осознаю предварительно вида букв и мышечного напряжения в пальцах как чего-то обо- собленного от ощущений движения моего пера Прежде чем написать слово, я слышу как бы его звучание в моих ушах, но при этом не возникает никакого соответ- ствующего воспроизведенного зрительного или мотор- ного образа. Происходит это вследствие быстроты, с ко- торой движения следуют за их психическими мотивами. Признав известную цель подлежащей достижению, мы тотчас же иннервируем центр, связанный с первым дви- жением, необходимым для ее осуществления, и затем вся остальная цепь движений совершается как бы реф- лекторно (см. с. 47).

Читатель, конечно, согласится, что эти соображения вполне справедливы относительно быстрых и решитель- ных волевых актов. В них только в самом начале дей- ствия мы прибегаем к особому решению воли. Человек

3)9

говорит сам себе: «Надо переодеться» — и тотчас не- произвольно снимает сюртук, пальцы его привычным образом начинают расстегивать пуговицы жилетаи т. д.; или, например, мы говорим себе: «Надо спустить- ся вниз» — и сразу же встаем, идем, беремся за ручку двери и т. д., руководствуясь исключительно идеей це- ли, связанной с рядом последовательно возникающих ощущений, ведущих прямо к ней.

По-видимому, нужно предположить, что мы, стре-мясь к известной цели, вносим неточность и неопреде- ленность в наши движения, когда сосредоточиваем вни- мание на связанных с ними ощущениях. Мы тем лучше можем, например, ходить по бревну, чем меньше обра- щаем внимание на положение наших ног. Мы более мет- ко кидаем, ловим, стреляем и рубим, когда в нашем сознании преобладают зрительные (опосредованные), а не осязательные и моторные (непосредственные) ощу- щения. Направьте на цель наши глаза, и рука сама до- ставит к цели кидаемый вами предмет, сосредоточьте внимание на движениях руки — и вы не попадете в цель. Саутгард нашел, что он мог более точно опре- делять на ощупь кончиком карандаша положение не- большого предмета посредством зрительных, чем по- средством осязательных мотивов к движению. В пер- вом случае он взглядывал на небольшой предмет и, пе- ред тем как дотронуться до него карандашом, закрывал глаза. Во втором он клал предмет на стол с закрытыми глазами и затем, отведя от него руку, старался снова прикоснуться к нему. Средние ошибки (если считать только опыты с наиболее благоприятными результата- ми) равнялись 17,13 мм во втором случае и только12,37 мм в первом (при зрении). Выводы эти получены путем самонаблюдения. При помощи какого физиологи- ческого механизма совершаются описанные действия, неизвестно.

В XIX главе мы видели, как велико разнообразие в способах воспроизведения у различных индивидов. У лиц, принадлежащих к «тактильному» (согласно выра- жению французских психологов) типу воспроизведения, кинестетические идеи, вероятно, играют более выдаю- щуюся роль по сравнению с указанной мной. Мы во- обще не должны ожидать слишком большого однооб- разия в этом отношении у различных индивидов и спо- рить о том, который из них типичный представитель данного психического явления.

320

Надеюсь, я выяснил теперь, в чем заключается та моторная идея, которая должна предшествовать движе- нию и обусловливать его произвольный характер. Она не есть мысль об иннервации, необходимой для того, чтобы произвести данное движение. Она есть мыслен- ное предварение чувственных впечатлений (непосред- ственных или опосредованных — иногда длинным рядом действий), которые явятся результатом данного движе- ния. Это мысленное предварение определяет по край- ней мере, каковы они будут. До сих пор я рассуждал, как будто оно определяло также, что данное движение будет сделано. Без сомнения, многие читатели не согла- сятся с этим, ибо часто в волевых актах, по-видимо- му. необходимо еще к мысленному предварению движе- ния присоединить особое решение воли, согласие ее на то, чтобы движение было сделано. Это решение воли я до сих пор оставлял в стороне; анализ его составит вто- рой важный пункт нашего исследования.

Идеомоторное действие. Нам предстоит ответить на вопрос, может ли до наступления движения идея о чув- ственных его результатах сама по себе служить доста- точным к нему поводом, или движению должен еще предшествовать некоторый добавочный психический эле- мент в виде решения, согласия, приказания воли или другого аналогичного состояния сознания? Я даю на это следующий ответ. Иногда такой идеи бывает до- статочно, иногда же необходимо вмешательство доба- вочного психического элемента в виде особого решения или повеления воли, предваряющего движение. В боль- шинстве случаев в простейших актах это решение воли отсутствует. Случаи более сложного характера будут обстоятельно рассмотрены нами позже.

Теперь же обратимся к типичному образчику воле- вого действия, так называемому идеомоторному дей- ствию, в котором мысль о движении вызывает последнее непосредственно, без особого решения воли. Всякий раз, как мы при мысли о движении немедленно, не колеб- лясь производим его, мы совершаем идеомоторное дей- ствие. В этом случае между мыслью о движении и ее осуществлением мы не сознаем ничего промежуточного. Разумеется, в этот промежуток времени происходят раз- личные физиологические процессы в нервах и мышцах, но мы абсолютно не осознаем их. Только что мы успели подумать о действии, как оно уже совершено нами,—вот всё, что дает нам здесь самонаблюдение. Карпентер,

2J-833

321

впервые употребивший (насколько мне известно) выра- жение «идеомоторное действие», относил его, если я не ошибаюсь, к числу редких психических явлений. На са- мом же деле это просто нормальный психический про- цесс, не замаскированный никакими посторонними явле- ниями. Во время разговора я замечаю булавку на полу или пыль у себя на рукаве. Не прерывая разговора, я поднимаю булавку или стираю пыль. Во мне не возни-кает никаких решений по поводу этих действий, они со- вершаются просто под впечатлением известного вос-приятия и проносящейся в сознании моторной идеи.

Подобным же образом я поступаю, когда, сидя за столом, время от времени протягиваю руку к стоящей передо мной тарелке, беру орех или кисточку виногра- да и ем. С обедом я уже покончил и в пылу послеобе- денной беседы не сознаю того, что делаю, но вид орехов или ягод и мимолетная мысль о возможности взять их, по-видимому, роковым образом вызывают во мне извест- ные действия. В этом случае, конечно, действиям не предшествует никакого особого решения воли, так же как и во всех привычных действиях, которыми полонкаждый час нашей жизни и которые вызываются в нас притекающими извне впечатлениями с такой быстротой, что нередко нам трудно бывает решить — отнести ли то или другое подобное действие к числу рефлекторных или произвольных актов. По словам Лотце, мы видим, «когда пишем или играем на рояле, что множество весьма сложных движений быстро сменяют одно дру- гое; каждый из мотивов, вызывающих в нас эти движе- ния, осознается нами не долее секунды; этот промежу- ток времени слишком мал для того, чтобы вызвать в нас какие-либо волевые акты, кроме общего стремления производить последовательно одно за другим движения, соответствующие тем психическим поводам для них, которые так быстро сменяют друг друга в нашем со- знании. Таким путем мы производим все наши ежеднев-ные действия. Когда мы стоим, ходим, разговариваем, нам не требуется никакого особого решения воли для каждого отдельного действия: мы совершаем их, руко- водствуясь одним только течением наших мыслей»(«Medizinische Psychologies»).