Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

(Мне не удалось обнаружить никаких нарушений законов языка. Она не изобретала новых слов, не придавала неким словам несвойственных им смыслов. Не было отсутствия логики. Хотя аутизм был, но многие его признаки отсутствовали)

— Ваш друг стал на чём-то настаивать и огорчать вас?

— Да он стал настаивать, но настаивал не по поводу близости, а по поводу того, чтобы я за кампанию вместе выпила водки. А мы сидели у костра. Я долго сопртивлялась, а я ведь даже пива никогда не пила, не то, что водки. А пили они из алюминевой широкой кружки. И я устала сопротивляться и залпом выпила. Сначала вроде была только тепло. А потом мне сильно-сильно захотелось спать. Я наверное была пьяная, дура такая. Потом все пошли спать. Я только помню, что я не могла идти меня мотало. Мы с ним остались. Я не хотела этого, а он начал. Дрались. Он ударил меня и изнасиловал. Утром проснулась. Помню, что жить не хочу. Вроде тот же красивый лес, тоже озеро. А жить не хочу. Еле доехали домой. Пустота. Рухнула на диван. Заснула, а когда проснулась, то мне опять не хотелось жить. Мама стояла рядом и видела всё это. Я сказала ей, что не хочу больше жить и когда она ушла на кухню, я подошла к окну и хотела выпрыгнуть, нго мать меня оттащила. Мы вместе обнялись и долго плакали. Она всё поняла.

— Да, окно для вас стало каким-то притягивающим место в вашей квартиры?

— Да это так, я всегда боюсь приближения к окну, там что-то скрыто.

(Все подозрения на аутизм, как проявления шизофрении отпали. Мне не удалось обнаружить отсутствие инициативы общения. Она была. Я не заметил резких преобладаний внутренних форм речи над внешними. Девушка имела достаточную интуицию и улавливала мой взгляд, мои жесты, читала меня. Она не купалась в логике своих желаний.)

— И теперь вы конечно избегаете новых знакомств и приближений к вам, ожидая предательства?

— Да… Именно поэтому не доверяю ребятам. Да никому.

— Судя по всему вы испытали потрясения и страдания ещё от кого-то?

— Да. Но они были, но по сравнению с предательством моего друга, они не были такими страшными. Я ведь долгое время искала работу. И вот один раз наконец нашла её. Проработала в этой фирме полмесяца, а потом директор стал домогаться меня. Хотел, чтобы я с ним была в близости. Я отказалась и он стал ко мне придираться по всяким пустякам. Грозил мне каждый день увольнением. Я сама уволилась. Потом опять устроилась на новое место и опять то же самое. Мне уже началось казаться, что весь мир такой.

— Какой такой?

— Жестокий и некому в нём довериться, некому, слышите некому.

— После предательства вашего первого друга у вас больше не было романов?

— Был один. Я влюбилась в женатого человека. Он был очень вежливым, романтичным. Столько комплиментов в свой адрес я никогда не слышала. Столько красивых слов… слов, да только слов. Он тысячи раз мне признавался в любви, но когда нужно было решать с кем ему жить, то он признался, что испытывает страх этой большой любви и ничего не хочет менять. Не хочет со мной терять головы. Он плакал, что не может ничего с собой сделать. И я тоже плакала. А я доверилась ему всем своим существом.

— Это действительно было так или быть может у вас уже изначально было недоверие, вызванное первым другом и ваш второй друг это чувствовал?

— Трудно сказать. Ну, я уже не так доверяла, но я не спала ночами. Переживала за него. Всё время думала о нём. А он… (Девушка тяжело вздыхает, но уже не плачет). Я никому не доверяю. Никому!

— И голубям. Даже к ним боитесь приближаться. В чём же голуби-то виноваты?

— Не знаю.

— Страх голубей возник у вас после предательства друга?

— Пожалуй, нет. Этот страх уже был, но он не был таким ярким и сильным.

(По-видимому, это проявление специфической фобии, как страха, ограниченного строго определённой ситуацией, в данный момент нахождения рядом с голубями. Обычно они начинаютя в детстве или молодом возрасте и, если остаются нелеченными, могут сохраняться десятилетиями.)

— Когда у меня страх мне очень трудно дышать. Холодеют руки. Это не всегда так, но иногда оно так сильно хватает, что я чувствую себя так, будто я задыхаюсь.

— Не спешите. Постарайтесь описать мне это состояние, когда вам трудно дышать.

— Сначала кружится голова. Потом начинает давить на грудь.

— Вы не чувствуете при этом страха?

— У меня всегда такое чувство, будто я должна умереть, но от этого я, наоборот, даже становлюсь храброй. Я повсюду раньше ходила одна, но в тот день, когда у меня приступ, я боялась идти куда-нибудь, потому что не доверяла себе. Мне всегда кажется, что кто-то стоит у меня за спиной и вот- вот схватит меня. Я боюсь людей.

— Когда у вас приступ, вы всегда думаете об одном и том же или, может быть, вы видите что-нибудь перед собой? А может быть вы узнаёте лицо? Я имею в виду что это — лицо, которое вы однажды видели?

— Нет.

— И всё-таки вспомните кого это лицо вам напоминает. Не первого ли вашего друга из похода?

— Я представила. Нет, это не он. Точно не он.

— Хорошо сядьте поудобнее и расслабьтесь. Закройте глаза. Я сейчас буду считать, а вы по мере счёта почувствуете приятное полудремотное состояние. Вы как бы будете спать, но слышать мой голос и представлять о том, что я вас буду просить.

(Девушка закрывает глаза и успокаивается. Я заметил, что она очень бледная. Налицо вегетативные симптомы. Я предположил, что это фобия, но не шизофреническая, так как девушка всё-таки многое осознаёт и нет вычурности в содержании фобии, она осознаёт, что заблуждается).

— Один, два, три, четыре, пять. Хорошо, вы прекрасно расслаблены. Попытайтесь увидеть этих чёртовых голубей. Если увидите, то кивнёте мне головой. Увидели?

(Девушка кивнула.)

— Так хорошо. На каком расстоянии они от вас?

— На расстоянии двадцати метров. (Пауза.) Приблизьте их на расстояние десяти метров. Приблизили?

(Девушка кивает).

— Хорошо. Теперь приблизьте на расстояние пяти метров.

(Девушка выражает недовольное лицо, но кивает).

— Двух метров.

— Я боюсь.

— Не бойся смелее.

(На девушке гримаса страха, но она кивает).

— Молодец. Теперь наберитесь терпения и постарайтесь приблизиться на один метр.

(Девушка начинает плакать, но кивает).

— Приближаемся ближе, ещё ближе.

(Девушка дрожит от страха и плачет).

— Что вы видите? Что это?

— Окно… Я в больнице, в которой лежала в детстве. Приближаюсь к тёмному окну… Ночь. Я боюсь приближаться к окну.

— И всё-таки подойдите близко к окну? Что вы там видите?

— Голубя на подоконнике и страшную темноту.

— Что вы чувствуете?

— Страх…

— Но этот страх не от голубя?

— Нет.

— Таким образом, голубь — это ваш символ недоверия к людям. Теперь вы понимаете, что голуби не в чём не виноваты? Не стоит их бояться. Тем более вы их и не боялись тогда. Просто он у вас вызывает ассоциации страха, одиночества, недоверия к близким, которые вы испытали в детстве, находясь в больнице. Что вы ещё чувствуете, находясь там у окна?

— Большую обиду на маму, которая меня оставила в этой больнице одну.

— Маму, которую вы любили и очень доверяли ей, но которая вас предала, отторгла от себя? Не так ли?

— (Девушка сквозь слёзы). Именно так. Меня всё время предают близкие люди. Именно поэтому я боюсь приближения к людям, чтобы не делать их близкими, чтобы потом они меня не предавали.

— Приблизьте к себе голубя, возьмите его в руки. Он хороший. Он нуждается в вашей ласке… Пусть теперь он будет для вас символом доверия и любви к людям. Поверьте мне вас ждёт человек, который вас никогда… никогда не предаст.

Девушка со слезами на глазах и улыбкой прижимала к себе представляемого голубя. Я не мешал ей чувствовать этот процесс. Она прижимала к себе воображаемого голубя и мне так хотелось, чтобы всё это было реальным катарсисом — кульминационной точкой в психотерапии её аутизма и фобии. Затем девушка ушла. Она не пришла ни на второй, ни на третий сеанс… Лишь через неделю она жизнерадостная появилась в моём кабинете и подарила мне букет цветов.