Психология симпатий

Большинство современных людей не верят в судьбу, в тайные силы природы и тому подобное. Но нередко у вполне образованного современного человека складывается такое впечатление, что удачливость (и в большом, и малом) как будто предопределена некоей закономерностью. Мы, например, склонны думать, что если кто-то десять раз подряд бросит монету, и она упадет десять раз подряд одной и той же стороной — это не случайно.

У Владимира Маканина есть такой рассказ — «Ключарев и Алимушкин», речь в нем идет о том, как одному человеку вдруг стало несказанно везти, в то время как другому не везти по всем статьям. Чем больше возвышался один, тем горше бедствовал другой. Рассказ полон авторской иронии, но ведь для нее есть основания — наши представления, не фундаментальные, основные, конечно, а бытовые, ежедневные, в чем-то близки ощущению героев. Мы не хотим мириться с тем, что везение, удачливость посещают человека просто так, ни за что.

Не хотим хотя бы потому, что склонны думать: мир изначально, имманентно справедлив. Безо всяких наших усилий добро в принципе должно победить зло, как в детской сказке. Нам хочется верить, что в нашей жизни будет именно так. Эта наивная вера зиждется на предрассудках, а может быть, срабатывает и некий защитный механизм, ведь когда дело идет о судьбах стран и народов, мы мыслим вполне научно, реалистически. Но бытовые наши переживания базируются часто не на научных данных, а на тех мелочах, которые мы слышим с детства от близких, о которых догадываемся, в которые начинаем верить, не слишком раздумывая.

У Евгения Евтушенко есть одно раннее стихотворение, в нем разговор идет о сосульке, свесившейся с крыши. И автор, ратующий за справедливое устройство мира, призывает сосульку упасть на голову плохому человеку.

К сожалению, в жизни мы часто убеждены, что она действительно упадет на голову плохому человеку. А раз так — пусть неудачник плачет.

Для иллюстрации приведем один зарубежный эксперимент, показывающий, к чему может привести такое вроде бы безобидное верование в справедливое устройство вещей.

Группе учащихся американской автошколы продемонстрировали видеозапись: дорожное происшествие, сбит пешеход, виноват водитель. В одном варианте записи пешеход почти не пострадал, в другом был серьезно ранен. Предлагалось определить степень виновности обоих. Результат ошеломил: если пешеход был легко ранен или вообще отделался синяками, вина водителя казалась испытуемым безусловной. Если же состояние пешехода, как сообщалось, было тяжелое или он погибал, часть испытуемых была склонна долю вины возложить и на ни в чем не повинную жертву.

Как же так? Дело в том, что, веря в изначально справедливый мир, нас окружающий, мы как бы передоверили заботу о себе силам природы. Это они должны следить, чтобы мы не попали случайно под машину. Чтобы не попали в случайное дорожное происшествие, не испытали незаслуженное несчастье. Мы не хотим верить, что можем безвинно, как этот пешеход, угодить под колеса.

Именно поэтому некоторые испытуемые обвинили пешехода: всякое несчастье, по их неосознанному убеждению, должно быть расплатой за какой-то проступок. Иначе получается, что каждый может в любой момент стать жертвой обстоятельств. Неожиданная жестокость была продиктована глубоко спрятанным чувством самосохранения, нашедшим опору в предрассудке.

В другом зарубежном эксперименте испытуемым также показали видеозапись: человек на экране решал предлагаемые ему задачи. Если ответ был неверным, человек получал несильный удар электрическим током. Каждый из нас, читая эти строки, справедливо возмутится: как же можно таким образом наказывать за ошибку! Но участники эксперимента вели себя неоднозначно. Многие, наблюдая происходящее на экране (естественно, демонстрировали не настоящий эксперимент), на вопрос, каков человек, получающий удар током, отвечали, что он наделен многими неприятными чертами. Чем больше он страдал от боли (актер на экране по ходу действия показывал, что ему все больнее и больнее), тем меньше симпатии он вызывал.

Если сообщалось, что демонстрируется эксперимент, проходящий в соседней комнате, подавляющее большинство зрителей требовало прекратить бесчеловечное испытание.

Что все это значит? Как можно объяснить такое неожиданное поведение?

Мы все, как правило, готовы прийти на помощь человеку в том случае, когда от нас что-то зависит. Мы гуманны, когда обладаем ответственностью за происходящее вокруг. Мы отвечаем за судьбу человека на экране, когда в наших силах, прервать эксперимент, и мы не позволим ему страдать.

Но если от нас не зависит его судьба, и мы не в силах ничего изменить? Оказывается, некоторые люди в такой ситуации могут не испытывать сочувствия к чужому страданию. И не только не испытывать сочувствия — могут даже искать некое оправдание его плачевному положению. Вот почему кому-то человек на экране показался неприятным. И хотя эксперимент проводился за рубежом и с этической точки зрения не все в нем нас может устроить — выводы его имеют к нам непосредственное отношение.

И главный вывод в том, что наше поведение очень во многом зависит от того, насколько развито в нас чувство ответственности. Ответственность — вот ключ к нравственному воспитанию, вот о чем никогда не стоит забывать. В первую очередь тем, кто работает с молодежью. Не в отсутствии ли ответственности за происходящее вокруг коренится нередко жестокость подростков? Да и не только подростков. Проанализируем свои собственные поступки. Вряд ли кто оставит без помощи знакомого или родственника, или соседа по купе поезда, если тому вдруг стало плохо. Мы как бы за него отвечаем. Но вот упал на улице человек — и прохожие идут мимо. Нет ответственных...

Если мы попытаемся проанализировать свое отношение к той или иной ситуации, к герою кинофильма, мы также заметим, что нередко непроизвольно, сами того не замечая, оправдываем большое количество несправедливостей и жестокостей. И симпатизируем не столько пострадавшему за правое дело, сколько победителю, тому, кому повезло. Ведь победителей не судят... Какой опасный, чреватый самыми неожиданными последствиями стереотип!

Надо объяснять без устали нашим детям, что удачливый — не всегда хороший. Что единственное качество, гарантирующее успех в общении, — естественность. (Это доказано многочисленными экспериментами.) Молодой человек придумывает себя, оттого что не уверен в собственных силах, в собственных достоинствах, в том, что сможет понравиться таким, каков он есть.

Предвидим возражение: многие вспомнят, что именно естественное поведение, когда они были сами собой, успеха не имело. Но тут дело в другом. Вспомните урок физкультуры в школе или занятие в секции — вы готовитесь прыгнуть в высоту, а тренер смотрит на ваши приготовления скептически. Вы разбегаетесь, а тренер бормочет под нос, что напрасно вы взялись за это дело, вам лучше в шахматы играть, — вот и разбег не тот, и размер ноги неподходящий... Скорее всего, в таких условиях вы собьете планку, даже если она стоит значительно ниже вашего предела.

Так вот, в общении главное — переубедить своего внутреннего оппонента. Или — если он не желает слушать ваши доводы — постараться «убавить громкость» его голоса. Попробуйте сами к себе отнестись с симпатией — и увидите, что ваши чувства начнут разделять окружающие.

Надо всегда помнить, что завоевать симпатию конкретного человека в большинстве случаев возможно. Но невозможно, конечно, нравиться всем. Не только потому, что все люди разные. Ориентация на симпатию большинства окружающих может привести к известным трудностям. Сколько мы знаем сегодня примеров того, как человек, совершивший открытие, выдвинувший смелую гипотезу, совсем еще недавно оказывался в изоляции, с ним было не согласно большинство. Мало того, большинство ему не симпатизировало: все мы знаем, что в иные времена «всякий порядочный человек всем сердцем желал увидеть «еретика» на костре». Если бы Галилей и Коперник стремились быть приятными всем окружающим, мы до сих пор бы, наверное, думали, что движется не Земля, а Солнце.