Психоаналитическая традиция и современность

Об отношении Рильке к России можно судить хотя бы уже по высказываниям, содержавшимся в его письмах к русской девушке Елене Ворониной, с которой он познакомился весной 1898 года. «Если бы я пришел в этот мир как пророк, – писал он летом 1899 года, – я бы всю жизнь проповедовал Россию как избранную страну, на которой тяжелая рука Господа-ваятеля лежит как великая мудрая отсрочка. Пусть эта страна испытает все, что ей причитается, тогда медленнее и яснее свершится ее судьба. Не в сбивчивом неясном ритме, а в свободном вздохе втягивает она в себя свой прогресс, и ее широкая грудная клетка вздымается чудно и спокойно» (Рильке, 1971, c. 173).

Остановимся на русских темах Рильке – поэта, говорившего порой о России как о своей второй родине. После встречи с Лу Андреас-Саломе в мае 1897 года Рильке обращает пристальное внимание на русскую литературу и вводит в свое творчество русские сюжеты. В том же году в русском журнале «Северный вестник», в котором активно сотрудничала Лу Андреас-Саломе, публикуются переводы его рассказов, а в новелле «Диалог» (1898) фигурируют персонажи русского происхождения. В апреле 1899 года он впервые приезжает в Россию вместе с Лу и ее мужем Карлом Андреасом, специалистом по восточным религиям. В первые же дни своего пребывания в Москве Рильке встречается с художником Л. О. Пастернаком и посещает Толстого в его доме в Хамовниках. Затем в Петербурге посещает Репина и знакомится с русской художественной интеллигенцией.

Возвращение Рильке в Германию после почти двухмесячного пребывания в России сопровождается его интенсивным изучением русского языка, чтением в оригинале художественной литературы известных русских авторов, переводом на немецкий язык их отдельных произведений. Так, он читает роман Достоевского «Бедные люди» и прозу Толстого, переводит стихи Лермонтова и З. Гиппиус, а также рассказ Сологуба «Червь» и пьесу Чехова «Чайка».

В мае 1900 года Рильке и Лу Андреас-Саломе вновь приезжают в Россию. Он наносит второй визит Толстому в Ясной Поляне, помимо Москвы и Петербурга посещает Киев, Саратов, Ярославль и Новгород. Во время своего более чем двухмесячного путешествия по России встречается со многими писателями и художниками и даже вставляет в свою речь типичные русские сочетания, носит нательный крестик и отпускает бороду.

После возвращения в Европу Рильке переводит Достоевского, переписывается со многими русскими корреспондентами, от которых получает необходимую ему для работы литературу. Так, в одном из писем А. Бенуа в июле 1901 года он выражает желание прочесть труд Мережковского о Толстом и Достоевском и просит прислать ему другие книги этого автора. В 1920-е годы он переписывается с Борисом Пастернаком, с которым ему довелось мимолетно познакомиться во время второй поездки в Россию, а также с Мариной Цветаевой, признававшейся в том, что Рильке является ее «последней немецкостью» (Райнер Мария Рильке, Борис Пастернак, Марина Цветаева, 1990, с. 34). Путешествуя по Европе, он встречается с Горьким и Буниным.

Одним словом, Рильке действительно становится «знатоком» русской культуры и в этом качестве, подобно Лу Андреас-Саломе, несомненно, мог помочь Фрейду в знакомстве с русской литературой. Лу Андреас-Саломе опубликовала в журнале «Новое немецкое обозрение» статью «Лев Толстой – наш современник» (1898). Рильке читал работы Толстого и Достоевского. Не исключено, что их высказывания о творчестве этих русских писателей привлекли к себе внимание Фрейда. Неслучайно в своей клинической практике основатель психоанализа, как свидетельствует его многолетний пациент Панкеев, затрагивал вопросы, поставленные в художественных произведениях Достоевского и Толстого.

Таковы только некоторые и, надо полагать, отнюдь не исчерпывающие грани, отражающие связь Фрейда с русской культурой. Он вел обширную переписку с многочисленными западными корреспондентами, обмениваясь с ними мнениями по широкому кругу вопросов, включая клинические случаи, имеющие отношение к пациентам из России. Читал обзоры о состоянии русского психоанализа и статьи русских авторов, опубликованные в немецкоязычных психоаналитических журналах. Встречался с русскими врачами и обсуждал с ними проблемы развития психоаналитических идей в России. Переписывался с русскими учеными, включая М. Вульфа, А. Лурию, Н. Осипова и др.

Детальное и обстоятельное рассмотрение всего многообразия связей и отношений между Фрейдом и Россией могло бы, вероятно, внести дополнительные штрихи в понимание русских истоков психоанализа. Эта работа требует значительных усилий, поскольку, несмотря на обширную литературу по истории развития психоанализа и биографии ее основателя, все еще имеются белые пятна, относящиеся к раскрытию подлинных истоков формирования мировоззрения Фрейда и его учения о человеке и культуре. Можно выразить лишь надежду, что со временем будут опубликованы все материалы, включая переписку основателя психоанализа с различными корреспондентами. Те материалы, которые находятся в официальных и личных архивах и публикация которых может оказаться весьма информативной с точки зрения выявления дополнительных знаний о русских истоках психоанализа.

В рамках данной работы достаточно ограничиться изложенным выше материалом, чтобы прийти к убеждению относительно того, что русские истоки ряда психоаналитических идей – это отнюдь не иллюзия и не игра воображения, уводящего критический ум в туманную даль, находящуюся по ту сторону реальной истории развития психоанализа. Напротив, именно понимание связей Фрейда с русской культурой как необходимой составной части глубинного постижения перипетий судьбы психоанализа является, на мой взгляд, той самоценностью, которая, с одной стороны, способствует раскрытию эволюции психоаналитических концепций, а с другой – придает смысл культуре как таковой с ее разнообразными, обособленными и в то же время органически целостными отношениями, имеющими место в глобальном развитии человеческой цивилизации.

Разумеется, формирование мышления Фрейда и становление психоаналитических идей обусловливались целым рядом иных факторов, достаточно подробно освещенных как в зарубежной, так и в отечественной литературе. Поэтому не стоит закрывать глаза на другие аспекты психоанализа, сопряженные с осмыслением содержания основных фрейдовских концепций. Но нет необходимости упускать из виду и русские истоки психоаналитических идей. Это означает, что исследование проблематики, зафиксированной в названии данной книги, предполагает обращение к конкретным работам Фрейда, включающим в себя сюжеты и идеи, связанные с русской культурой. В этом отношении целесообразно остановиться прежде всего на психоаналитическом видении Достоевского, поскольку и Фрейд и его последователи неоднократно апеллировали как к литературному наследию русского писателя, так и к его личности.

Ильин И. О любезности. Социально-психологический опыт // Русская мысль. 1912. Кн. V.

Ильин И. Философия как духовное давление // Русская мысль. 1915. Кн. III.

Константинова А.А. Мадонны Леонардо да Винчи. СПб., 1908.

Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. Т. 2: Религия Л. Толстого и Достоевского. СПб., 1903.

Мережковский Д. С. Христос и Антихрист. Ч. III. Антихрист. Петр и Алексей. СПб., 1905.

Мечников И.И. Этюды о природе человека. М., 1905. Райнер Мария Рильке, Борис Пастернак, Марина Цветаева. Письма 1926 года. М., 1990.

Рильке Р.М. Ворпсведе. Огюст Роден. Письма. Стихи. М., 1971.

Фрейд З. Некоторые типы характеров из психоаналитической практики // Психоанализ и его учение о характерах. М. – Пг., 1923.

Фрейд З. Психология бессознательного. М., 1990.

Carotenuto A.A. Secret Symmetry. Sabina Spielrein Between Jung and Freud. NY, 1982.

Freud S. Contribution to a Questionnaire on Reading // The Standart Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud. V. IX. London, 1975.