Лабиринты души

Капитан каравеллы Рэдлей выслушал рассказ Мердола о крушении и обещал высадить их на берег. Однако на все вопросы ответил лишь молчаливой усмешкой. Вообще, капитан производил впечатление человека, когда-то раз и навсегда застегнувшегося на все пуговицы и очертившего себя крутом от остальных людей. Обычно глубокое разочарование, постоянная грусть или подавленное сильное чувство порождают подобные личности. Придя к такому выводу, Мердол отказался от попыток что-либо разузнать, но решил быть начеку.

Буря кончилась, но каравелла продолжала оставаться на якоре. В канун полнолуния капитан объявил о каком-то празднике, в честь которого на палубу выкатили бочку с вином. К закату весь экипаж являл собой сонное царство. Рэдлей зашел в каюту Мердола.

— Сэр, — обратился он к нему, — я не задавал вам никаких вопросов о гибели вашего судна, считая это нескромным. В свою очередь, мне не хотелось, чтобы вы выказывали любопытство к некоторым из моих причуд. Эту ночь я собираюсь провести на палубе один, и вы не должны протестовать, если я закрою за собой дверь до утра.

Мердол не смел возражать. Нервы его находились в самом плачевном состоянии. Он почти не спал, и всего пару дней назад, поднявшись среди ночи на палубу, вновь увидел свой призрачный бриг, словно преследовавший его. Судно двигалось, хотя на нем не было парусов. В отчаянии Мердол бросился к пушке и выстрелил, вызвав панику среди команды, которая сочла его сумасшедшим. Ему следовало благодарить судьбу, что капитан не приказал связать его.

Илиона притворилась спящей, когда Рэдлей заглянул в каюту, и, очевидно полагаясь на крепость ее сна, он не воспользовался замком. Меж тем поведение капитана насторожило девушку. Вскоре тишину, прерываемую только однообразным плеском волн, нарушил отдаленный звон ключей и тяжелые шаги капитана. Илиона осторожно выскользнула на палубу. Ярко светила луна, и море трепетало в ее лучах, как струны волшебной арфы. Почти беззвучны были аккорды ее, и лишь легкое покачивание корабля да раздутые паруса свидетельствовали, что дыхание жизни не пропадает даром в этом застывшем мире — мире, где тихое сияние серебряного гребня нежно прикасалось к лиловым прядям шелковых волн, оставляя искристые следы… мире, где не существовало вопросов и ответов, где царило полное согласие неба и воды. У штурвала стоял капитан Рэдлей, которому, верно, пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он сам поднял паруса и выбрал якорь. Рядом с ним темнела фигура юноши-принца, как и прежде неподвижно сидящего в кресле. Едва ощутимый поворот судна подставил его лицо лунному свету, и леди увидала, как блеснули его глаза. Только блеск их был не живой — словно зеркальные, они вспыхнули отраженным холодным огнем. Почти до рассвета капитан с тоскливым нетерпением заглядывал в лицо юноши, словно пытаясь отыскать в нем признаки жизни. Но было все напрасно, и каравелла повторяла бесчисленные круги, из которых будто не могла вырваться.

Потеряв надежду, Рэдлей закрепил штурвал и отнес своего тайного пассажира обратно в трюм. Илиона незаметно вернулась в каюту.

Каково же было ее изумление, когда она обнаружила там Мердола. Полный ревнивых опасений, он выбрался из своего заточения через иллюминатор и, прыгнув в море, забрался на палубу по якорной цепи.

— Я думаю, что, кроме нас с вами, никто больше и не догадывается о существовании секретной комнаты в трюме судна, — сказал он.

— Мы должны уважать чужие тайны, — ответила Илиона, — и вдвойне Рэдлея, который все-таки спас нас.

— Конечно, конечно! — усмехнулся Мердол. — Только зачем одна добродетельная леди следила за капитаном?

— Меня интересовал не он, а его спутник, которого я случайно увидела в иллюминатор, — смутилась девушка.

— Ах так… любовь с первого взгляда! Я и забыл, что мы обладаем родственными душами.

Ночь кончилась, и утро следующего дня не принесло мореплавателям ничего хорошего. Горизонт обложило тучами, и вскоре новая буря, еще более свирепая, чем предыдущая, принудила экипаж оставить мысли о скором возвращении в гавань. Ужасный ветер гнал волны на север. Хотя на каравелле спустили все паруса и бросили якорь, судно, увлекаемое ураганом, стремительно понеслось вслед за волнами все дальше и дальше от земли и известных морских путей. Почти две недели море не успокаивалось, а когда наконец ветер стих, обнаружилось, что запасы продовольствия и воды подошли к концу. Истерзанный штормом корабль занесло в такую глушь морской пустыни, что вернуться или достичь ближайшей земли не было никакой надежды. Опасность гибели нависла над экипажем, вызывая разброд среди команды. Мердол мигом оценил обстановку. Воображение нарисовало ему картину голодной смерти или страшной жеребьевки, когда отчаявшиеся люди пожирают друг друга. Боясь, как бы суеверие матросов не связало неудачу с присутствием на борту потерпевших крушение, он повел игру, которая могла дать ему некоторые шансы. Его престиж капитана был сильно подмочен в глазах моряков тем, что он спас только себя и пассажирку. Недоверие вызывали и его отношения с Илионой. Но в руках Мердола был козырь, который разом мог вернуть ему положение, не говоря уже о власти над людьми, больно задевавших его самолюбие. И вот команду взволновало известие, что на корабле спрятан мертвец. Недовольство обратилось против Рэдлея и вылилось в бунт. Короткая схватка у капитанской каюты — и через несколько мгновений он уже стоял на палубе, привязанный к мачте.

— Капитан, у вас единственный шанс остаться в живых: открыть команде вашу тайну, — обратились к нему моряки. — Почему судно не имеет имени? Что за покойник спрятан в трюме? Откуда явились вы сами?

Рэдлей качнул головой:

— Я готов к смерти, джентльмены, больше, чем вы. Потому не думайте, что меня испугом можно заставить заговорить. Тем не менее я отвечу на ваши вопросы, ради своей чести и жизни того человека, которого вы считаете мертвым. Итак, приготовьтесь слушать.

Почти сотню лет назад в семье одного знатного герцога, имевшего владения чуть ли не во всех сторонах света, родился мальчик. С его появлением связывались самые горячие надежды — он был последним представителем этой древней фамилии и единственным наследником. До нас не дошло, какими талантами он обладал, известна только его странная привязанность к морю, около которого он мог проводить дни и ночи, а также причудливое тяготение к большим предметам. В случаях, когда эта страсть доходит до одержимости, ее прозывают гигантоманией. Юный герцог собрал целую коллекцию вещей, намного превосходящих свои нормальные размеры. В ней были книги с человеческий рост, прикованные к стене; хрустальная и золотая посуда, вмещавшая слоновые порции; замки с чудовищными ключами, повернуть которые могли бы не менее двух, а то и трех здоровых мужчин; сундуки, в которых при желании спрятался бы всадник, не слезая с коня. Когда наследнику не спалось на диване, способом послужить площадкой для дуэли, за стеной его комнаты распевал колыбельные песни целый хор. На одном из островов был воздвигнут дворец по собственному проекту герцога. Только ему не удалось воспользоваться им: жестокая и непонятная болезнь вселилась в его организм, и ни искусство знаменитых врачей, ни заботы преданных слуг, ни молебны у чудотворных мощей не имели силы исцелить его. И вот — сам ли организм нашел способ противостоять недугу, или это явилось следствием болезни, но герцог стал постепенно впадать в спячку, как это бывает у животных. Вначале он, не вынося солнца, погружался в сон в дневные часы, а ночью тоскливо бродил по залам дворца. Но все реже и реже бывали его пробуждения, совпадавшие обыкновенно с появлением луны. И наконец, только в ночи полнолуния жизнь возвращалась к нему, да и то на короткие мгновения. Следуя повелению герцога, не желавшему разлучаться с морем, которое он так любил, для него построили корабль, в трюм которого, как в склеп, он и был помещен. Дворец на острове вместе с герцогом покинули все, кто в нем обитал, а карты с его местоположением уничтожили. С тех пор много капитанов и команд сменилось на этом судне, пока не пришел наш с вами черед, джентльмены. Вы сами знаете, как щедро оплачивается ваш труд, но не скрою от вас, что многие из моих предшественников, да и я сам, мечтали, что проснувшийся однажды герцог укажет путь к острову. Стоит ли говорить, что красота и роскошь покинутого дворца намного превосходят легенды, которые о нем слагаются. Вот и все, что я могу рассказать вам, джентльмены.