Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Ну, а если бы представился выбор, но не перед становлением личности (тогда вроде и выбирать некому), а когда личность состоялась? Если бы представилась возможность «нажатием кнопки» изменить свою сексуальную ориентацию с гомосексуальной на обычную, гетеросексуальную? Ряд обследований показывает, что от 90 до 96 процентов гомосексуалов не желают «нажимать кнопку» — менять свою ориентацию, не желают несмотря на все беды и неприятности. Литератор Дэвид Ливитт сообщает, что ему лично не раз задавали этот вопрос: «Если бы вы могли превратиться в натурала, вы бы это сделали?» Его ответ всегда категоричен: «Нет, нет и нет!» (Leavitt 1997: XIX).

Очень спорное утверждение! Хотел бы точнее узнать, что это за обследования и кем проведены — «ряд обследований показывает, что от от 90 до 96 процентов гомосексуалов не желают «нажимать кнопку»…

У меня данные другие: до 50 процентов гомосексуалов хотели бы изменить свою ориентацию. Особенно в юности.

К медикам постоянно обращаются гомосексуалы с просьбой провести психокоррекцию сексуального влечения. В Нижнем Новгороде, в Питере, в Москве есть специалисты, способные помочь таким людям. Очень часто гомосексуал хотел бы иметь семью, детей. Как ему быть? Он же гомосексуал! Сегодня это вполне реально — медики могут помочь тем, кто хочет получить эту помощь.

Гомосексуалы большей частью не хотят обращаться к докторам. Окружающим гетеросексуалам, в частности родственникам, это непонятно и злит их. Ведь, отказавшись от сексуального общения с мужчинами, эти чудаки получат такие изумительные наслаждения от общения с женщинами!

Дело, однако, в том, что сексуальные переживания создают ощущение полноты жизни, а гомосексуалы обычно люди с повышенной сексуальностью вообще. Полнота жизни им необходима. Переживания, связанные с любовью к мужчинам, приносят им огромное наслаждение и обладают высочайшей ценностью, женщина же для них сексуальной привлекательностью не обладает. Умом они, конечно, понимают, что женщина в принципе также может послужить чудесным источником наслаждений и объектом любви, но то умом. Наслаждения с женщиной не прочувствованы и потому не привлекают. Они как бы нереальны. Многие ли согласятся познать неведомые райские наслаждения, если в обмен надо отказаться навсегда от привычных удовольствий, хотя бы и простейших — скажем, от фруктов, ягод или мороженого? Отказаться от знакомых и реальных наслаждений с мужчинами ради незнакомых и чуждых наслаждений с женщинами могут только очень рисковые искатели новизны. Большинство удовлетворяется сменой партнеров того же пола. И тут ведь так много неисчерпанных возможностей, в которых наслаждение свежее, но гарантированное.

Американский журналист Э. Сэлливан, редактор влиятельного журнала «Нью-Рипабликен», открыто гомосексуальный, пишет:

«Я помню, как впервые поцеловал другого мужчину — десять лет спустя после того, как предположил, что подобное возможно. Первые объятия, первая любовь. Как много написано о возвращении блудного сына домой — к самому себе. Мне исполнилось двадцать три года. Наконец-то я прозрел. У меня было такое ощущение, будто черно-белый фильм моей жизни внезапно сделался цветным. Впервые я почувствовал, что такое радость жизни. Все абстракции норм поведения: религиозные догмы, общественная мораль, ложный стыд — всё растворилось в этой радости полнокровного человеческого бытия.

Пожалуй, у гомосексуалистов есть привилегия на большую яркость и остроту чувств. Ведь у большинства людей, не имеющих отклонений, первая радость открытия интимной близости быстро притупляется, привыкание к сексу происходит уже в юности, и половые контакты теряют магический ореол. Гомосексуалист же часто лишь в зрелости вдруг познает великое таинство жизни, и это открытие затмевает всё на свете.» (Сэлли-вен 1996: 4–5).

Анализируя стихи современного греческого поэта Кавафиса, не скрывавшего своей гомосексуальности, поэт Иосиф Бродский, сам никак не гомосексуальный, пишет:

«Гомосексуальность как таковая побуждает к самоанализу сильнее, чем гетеросексуальность. <…> Гомосексульная же психология, как и психология любого меньшинства, сильна своей нюансированностью… <…> В некотором роде гомосексуальность есть норма чувственного максимализма, который впитывает и поглощает умственные и эмоциональные способности личности с такой полнотой, что «прочувствованная мысль», старый товарищ Т. С. Эллиота, перестает быть абстракцией.» (Бродский 1998: XXVI–XXVII).

Кроме того, есть в однополом сексе некоторые свойства, которые делают его более притягательным при сравнении (если такое бывает). При ласках и сношении мужчины с мужчиной человек видит в своем партнере как бы зеркальное отражение себя, все чувствительные места, все способы доставлять наслаждение, все реакции ему абсолютно понятны. Звучание каждой струны заведомо известно, и можно задевать нужные струны, избегая ненужных. Не приходится приноравливаться к чуждому телу и чуждому способу восприятия.

Более того, известно, что она из причин расстройства, казалось бы, подходящих брачных союзов заключается в несовпадении темпов сексуальной активности при половом сношении — возбуждения, эротического подъема и угасания ощущений у мужчины и женщины.

«Различие в физиологии мужского и женского оргазма общеизвестны, — пишет А. Секацкий (1996), — но трудно даже представить себе ту сумму страданий, которая выпала человечеству из-за разной распределенности наслаждения во времени. Несовпадение этого параметра на каких-нибудь 10–20 минут может показаться роковой случайностью, некой трагической ошибкой природы, за которую оба пола расплачиваются по сей день — слезами, разочарованием, обидой. Минутная нестыковка складывается в миллионы человеколет несостоявшегося счастья».

Ошибки природы нет. «Оргазм мужчины жестко привязан к выполнению функции продолжения рода. Кульминация наслаждения приходится на эякуляцию, то есть на момент передачи генетического материала потенциальному потомству. Мужчина не может стать отцом, не испытав оргазма <…> Удовольствие прекращается сразу же после оргазма, то есть когда «репродуктивная программа» выполнена».

А вот оргазм женщины, продолжает Секацкий, не связан с репродуктивной функцией. Женщина способна стать матерью и без оргазма. Оплодотворение яйцеклетки не проявляется на чувственном уровне.

В отношении мужчины Секацкий прав, в отношении женщины не вполне. Поскольку оргазм у женщины происходит, он также связан с репродуктивной функцией — запланирован, чтобы побуждать ее к сношениям с мужчиной. Но по некоторым причинам, связанным с ранней эволюцией человеческого рода (о них будет речь дальше), именно женщина оказывается более заинтересованной в привлечении и удержании мужчины и должна быть для него вожделенной всегда. Она должна быть страстной в более широком временном диапазоне, она ни в коем случае не должна придти к кульминации раньше его; лучше (для гарантии) — позже.

Это и происходит. Но в результате получается несогласование. Мужчина готов к соитию быстро и жаждет ответной реакции женщины, но ей нужна гораздо более длительная подготовка в виде петтинга. Вообще у нее половое влечение не сосредоточено так сильно на половых органах, как у мужчины. Далее, когда у мужчины оргазм уже прошел и наступил быстрый спад возбуждения, ему уже ничего не хочется, между тем желательно продолжать ласки (хотя бы и через силу), так как у женщины оргазм еще впереди, а после оргазма спад возбуждения у нее гораздо более медленный, постепенный, и наступившую холодность мужчины она склонна воспринять как оскорбление. Когда же в соитии сливаются двое мужчин (или две женщины), гораздо больше шансов, что все стадии полового акта они будут проходить синхронно. То есть налицо гораздо большая гармония чувств.

Стивена Зилэнда, бравшего интервью у американских солдат-геев, интересовал вопрос о том, почему они предпочитают мужчин женщинам, и он задавал им вопросы о том, чем для них отличается мужской партнер от женщины.

Джеффа, имевшего секс с женщиной, Зилэнд спрашивает: