Мамочка и смысл жизни.

– О, извините, я не представился – увлекла беседа. Эрнст Лэш.

– Я Артемида, – сказала она, разрезая авокадо, укладывая половину на багет и посыпая сверху различными семенами.

– Артемида – приятное имя. Знаешь, оно согревает. Как совет того, чтобы оставить этот стол и присоедиться к твоему близнецу? – Эрнст старательно делал свою домашнюю работу.

– Моему близнецу? – удивленно спросила Артемида, пока они шли к столику на улице, залитому солнцем. – Мой близнец? Ах, Аполлон! Солнечный свет моего брата Аполлона! Вы необыкновенный мужчина – всю жизнь я жила со своим именем, и вы первый, кто вспомнил, откуда оно произошло.

– Но знаешь, – продолжал Эрнст, – должен признаться, что хочу на время оставить Манна, чтобы перейти к новому переводу книги Мусиля «Человек без свойства».

– Какое совпадение. – Глаза Артемиды широко открылись. – Я как раз сейчас читаю эту книгу. Она полезла в свою сумку и достала оттуда книгу. – Это восхитительно!

С этого момента глаза Артемиды не отрывались от Эрнста. На самом деле ее взгляд был настолько прикован к его губам, что через каждые несколько минут Эрнст застенчиво утирал усы, чтобы убрать все попавшие на них крошки.

– Мне нравится жить в Марин, но порой здесь так сложно найти кого-то, с кем можно поговорить серьезно, – сказала она, предлагая ему кусочек авокадо. – Последний раз, когда я говорила об этой книге, рядом со мной был человек, никогда не слышавший о Мусиле.

– Ну, Мусиль не так широко известен. – Какая жалость, думал Эрнст, что такая душа, как Артемида, проводила свое время в компании затянутого в галстук Халстона.

В течение последующих трех часов они счастливо блуждали по произведениям Генриха Бёлля, Гюнтера Грасса и Генриха фон Кляйста. Эрнст посмотрел на часы. Почти полдень! «Какая замечательная женщина», – думал он. Хотя он освободил утро, с часа дня у него были назначены пять встреч, одна за другой. Время шло, и он должен был возвращаться к делам.

– Скоро мне нужно будет уехать, – сказал он, – мне очень не хочется, но пациенты ждут. Не могу выразить, как мне понравился наш разговор. Я излил душу. Мне этого так не хватало в моей ситуации.

– Что у тебя произошло?

– Просто небольшие проблемы, – проговорил Эрнст, надеясь, что его слова, которые он репетировал несколько ночей подряд перед этой встречей, выглядели спонтанными. – Около двух недель назад я встретился со своей давней подружкой. Я не видел ее несколько лет, и мы провели вместе целый день. Утром, когда я проснулся, она уже ушла. Исчезла. Ни следа. С тех пор я в плохом состоянии. В очень плохом!

– Как ужасно! – Артемида была гораздо более заинтересована, чем он мог предполагать. – Она для тебя много значила? Ты надеялся встретиться с ней снова?

– Да нет. – Эрнст подумал о Халстоне и о том, как она должна была чувствовала себя. – Это не совсем так. Она была – как бы это сказать? – больше приятельница, сексуальный партнер. Поэтому я не очень переживаю из-за нашей разлуки. Меня мучает неведение: может быть, я сделал что-то не так? Может быть, обидел ее чем-то? Что-то сказал? Был невнимательным любовником? Может, я не подходил ей? Ну ты понимаешь. Вызывает много неприятных мыслей.

– Я тебя понимаю, – сказала она, сочувственно покачивая головой. – Со мной произошло нечто подобное – и не так давно.

– Правда? Удивительно, как у нас много общего. Может быть, нам следовало бы вылечить друг друга? Продолжим этот разговор в другой раз – может, поужинаем вместе?

– Да, но не в ресторане. Сегодня мне хочется самой что-нибудь приготовить. Вчера я собрала несколько прекрасных лисичек, из которых собираюсь сделать венгерское рагу. Придешь?

Никогда еще терапевтические часы не ползли так медленно. Эрнст не мог думать ни о чем, кроме Артемиды. Он был очарован ею. Снова и снова он подталкивал себя: «Сосредоточься! Отрабатывай свои деньги! Забудь об этой женщине!» Но Артемида отказывалась уходить. Она прочно обосновалась в передней зоне коры его головного мозга и оставалась там. В ней было что-то жуткое и очаровывающее, что заставило его вспомнить бессмертную, африканскую королеву из книги Райдера Хаггарда «Она».

Эрнст понимал, что он в основном думал о чарах Артемиды, а не об облегчении ее страдания. «Эрнст, думай о приоритетах, – бубнил он себе. – Что же ты делаешь? Весь этот план жутко подозрителен, даже без сексуального приключения. Ты ходишь по тонкому льду, выуживая из Халстона информацию, как найти Артемиду, строя из себя странствующего терапевта, навещающего прекрасную незнакомку у нее дома. Грандиозно, какая неэтичность, какой непрофессионализм! Внимательнее, внимательнее!»

– Ваша честь, – представил он голос своего супервизора, говорящего с места свидетеля, – доктор Лэш прекрасный и высоконравственный клиницист, за исключением тех моментов, когда он перестает дружить со своей маленькой головой.

«Нет, нет, нет! – возражал Эрнст. – Я не делаю ничего аморального. Это акт благотворительности. Халстон, мой пациент, беспардонно нанес глубокую душевную рану другому человеку, и невозможно представить, чтобы он смог компенсировать это. Я, и только я, смогу восстановить ущерб и сделать это быстро и эффективно».

Пряничный домик Артемиды – маленький, с остроконечной крышей, украшенный резьбой тонкой работы и окруженный плотным рядом можжевельника – больше подошел бы для черного немецкого леса, чем для пригорода Марина. Встретив его в дверях со стаканом свежего гранатового сока в руках, Артемида извинилась за то, что в доме не было алкоголя.

– Зона, свободная от наркотиков, – сказала она, а затем добавила: – Кроме марихуаны, святой травки.

Как только она села на диван времен Людовика XVI с белыми ножками, Эрнст снова начал разговор о переживаниях, связанных с разлукой, который они не закончили в кафе. И хотя он использовал все свои практические умения, чтобы вытянуть из нее хоть что-то, скоро он понял, что преувеличил страдания Артемиды.

Да, она все осознавала, она думала так же, как и Эрнст, но это было для нее не так болезненно, как он предполагал: она была, призналась Артемида, просто вежливой. Ей просто хотелось помочь Эрнсту и поговорить обо всех его трудностях, которые, как она сказала, ее тоже недавно заставил пережить мужчина. Хотя их отношения не были для нее столь значимыми, и она была уверена, что в основном это была его проблема, а не ее.

Эрнст смотрел на нее в изумлении: эта женщина была намного более эгоцентрична, чем он думал. Расслабившись, он официально вышел из роли психотерапевта и наслаждался остатком вечера.

Живой рассказ Халстона подготовил Эрнста к будущим событиям. Но скоро стало ясно, что Халстон недооценил все произошедшее. Беседа с Артемидой была восхитительной, рагу из лисичек – маленьким чудом, а остаток вечера – намного большим чудом.

Подозревая, что опыт Халстона был результатом наркотического опьянения, Эрнст отказался от марихуаны которую предложила Артемида. Но даже без нее, казалось, происходило что-то необычное, почти нереальное. Приятные чувства из прошлого заполнили его сознание. Запах готовящегося воскресным утром кихалаха; тепло в первые несколько секунд после того, как намочил постель; первый поцелуй; его первый – как пистолетный выстрел – оргазм, когда он мастурбировал в ванной, представляя обнаженную тетю Харриет; вкус пирожных, которые он ел на Джорджия-авеню; невесомость во время катания на роликах в Глен Эхо Парке; ход королевой, защищенной хитрым слоном, и фраза «шах и мат», сказанная отцу. Его чувство heimlichkeit [20] – теплого и опьяняющего приема – было настолько сильным, таким окутывающим, что он мгновенно потерял чувство реальности.

– Ты хочешь пойти наверх в спальню? – Нежный голос Артемиды выхватил его из воспоминаний. Где он был? Может быть, что-то было в грибах, удивлялся он. Хочется ли мне идти в спальню? Я бы пошел за этой женщиной куда угодно. Я желаю ее, как никогда не желал ни одну другую женщину. Может быть, это и не трава, и не грибы, а какой-то необычный феромон [21]. Может быть, мой обонятельный центр гармонировал с ее мускусным ароматом?